У Моргана оставалось только сушеное мясо, раскрошенный сыр, несколько ломтей зачерствевшего хлеба и мех крепкого вина. Он умирал от голода и буквально набросился на еду, обильно запивая ее крепким вином. Эта скудная трапеза показалась ему настоящим пиром. Силы возвращались к нему.
Вскоре Морган смог встать.
«Все. Почти все».
Странная мысль! Он прошел через столько испытаний, видел столько чудес, и теперь все осталось позади. Пришелец осмотрелся: горы окружал молочно-белый туман облаков, сквозь которые временами пробивалось солнце — вернее, два светила. Видимо, было уже за полдень — тени стали длиннее. Сколько же времени, в самом деле, прошло с той поры, как он покинул Каргонессу, владения графа Таспера, покои, где впервые встретил молодого Содаспеса и услышал его послание. Морган попробовал мысленно сосчитать дни и удивился: прошел всего какой-то жалкий десяток дней, в которые, казалось, уместилась целая жизнь, полная опасных приключений.
Снова перед его мысленным взором прошли рассветы Каргонессы, лицо мальчика в прокопченной зале дворца, беседа с графом в его саду, и, позже, с сонным пухлым священником, отцом Ормальдусом. Затем переправа через воды Желтого Дракона вместе с молчаливым нескладным Осгримом и молодым чародеем, встреча с пьяным бардом на постоялом дворе…
Одна за другой картины приключений промелькнули перед ним. Рассвет в рыбацкой деревушке, бешеная скачка через Долины Шепотов на спинах скакунов, дожди, обед под широкой кроной дерева-оазиса, встреча с отрядом Диких Всадников, праздник у костра, долгий путь по долинам к отрогам Тога, штурм горы по ущелью, атака стаи сенмурвов, пещера, Уступ над пропастью, где они встретили Аргиру… Аргира… и эта незабываемая ночь в долине Таура, в преддверии сказочного Гримвуда.
Он вспомнил все: Аргира, в чем мать родила, ухмыляющийся дериньоль, черная стрела, суровый молчаливый Лучник. Ночь в лесу под кроной Йорнунганда, Праотца Деревьев… Меловые горы, Черные гномы, пещера, укрывшая их в эту ночь, и спуск в подземный мир, где они обнаружили пещеру Дзармунджунга… Кладезь Мудрости, Якла и Осгрим у моста… и все это за десять дней. Но какие десять дней! Всего десять дней, и они пересекли целый континент, чтобы спасти мир!
Когда он отдохнул и восстановил силы, настало время двигаться вперед. Заплечный мешок он оставил у входа в пещеру, спрятав его от ветра и возможных преследователей.
Устье портала находилось тридцатью футами выше, и сужалось, заканчиваясь заостренной аркой, как наконечник стрелы. Трудно было поверить, что это всего лишь создание природы — настолько все здесь казалось симметрично устроено, и все же брало сомнение, что это — работа рук человеческих.
На сужающихся стенах пещеры были начертаны странные знаки, глубоко врезанные в древний камень Тарандона. Морган не знал их значения. Видимо, это были какие-то руны, священные письмена.
Пришелец вошел в пещеру и некоторое время постоял, чтобы глаза привыкли к темноте.
Пол пещеры был отполирован, и это тоже казалось сверхъестественным. Впереди треугольником сгущались синие сумерки, подкрашенные малиновым цветом, поскольку устье пещеры выходило на запад, где оба солнца медленно опускались за горизонт.
Отполированный камень таинственно сверкал, и тут Морган вдруг понял, что это — искусственное сооружение и не имеет ничего общего с окружающей природой, поскольку своды пещеры подпирали две круглых колонны, и такие же колонны уходили в темноту, точно ряд окаменевших секвой. Гладкий каменный пол отсвечивал красным, и только этот отблеск помогал Моргану найти путь в кромешной темноте. Он вошел в царство теней, еще не зная, что притаилось впереди, что ждало его там. И тем не менее он пошел вперед без колебаний.
Моргану казалось, что прошло уже несколько часов. Каждую минуту Морган ожидал конца — он ведь не имел представления об истинной глубине мистических Тарандонских Врат. Главное — путь был один, и он знал, что следует этому пути правильно, заблудиться здесь было негде.
Там, снаружи, уже наверняка наступила ночь. Странно, но эхо его шагов не раздавалось под сводами пещеры. Мертвая тишина окружала его, отчего он стал терять чувство времени.
Должно быть, эта пещера уводила в самое сердце колоссальной горы Тарандон, а Матерь гор оказалась намного обширнее, чем он мог даже себе представить, ибо не зря называлась Вершиной мира.
Морган двигался по бесконечному коридору, мимо вереницы колонн, направляясь в черное сердце могущественной горы. Раз или два он оглядывался, но сердце у него опускалось, когда он видел, каким узким становился треугольный проем, по которому приходилось двигаться. Оглянувшись последний раз, он уже не увидел входа — теперь возвращаться было поздно. Интересно, в самом ли деле он прошел уже несколько миль или все это только иллюзия? Может быть, ему только кажется, что он идет? Странное чувство посетило его: он как будто очутился в безвременье и бесконечности, в каком-то странном измерении. Сердце его замерло от ужаса при мысли о том, что он навсегда может остаться совершенно один среди целой вселенной, словно в тоннеле, идущем между мирами, где не было ничего.
Однако Морган больше не оглядывался.
Через бесконечный промежуток времени слабый призрачный свет забрезжил где-то впереди. Он был смутного, туманно-голубого цвета, не свет, а эхо света, затерянное в подземелье.
Но чем дальше шел Морган, тем сильнее и ярче становился свет, а, значит, это был вовсе не мираж и не галлюцинация.
Теперь его отблески уже сверкали и на каменных колоннах, и на полированном полу у него под ногами. И тут он увидел портал. Морган замер, как вкопанный, разглядывая его и не решаясь приблизиться.
Портал был вовсе не каменной аркой, не воротами со ржавыми скобами, разъеденными гнилью и затянутыми паутиной, как это можно было себе представить. Ведь эти ворота Должны были простоять тридцать тысяч лет!
Их окружал ореол голубого пламени, слабый свет которого он видел издали.
Отполированный каменный диск лежал на полу, за ним находился второй точно такой же диск, размером чуть поменьше, и дальше — еще один, в трех шагах.
И над ними — портал в Запредельное!
Представьте себе гигантский овальный кристалл пятидесяти футов в высоту и тридцати футов в ширину, точно петля Анкха, петлеобразный древний египетский крест вечной жизни…
И по обеим сторонам этого сверкающего кристалла мерцали нити или ткань голубого света! Они постоянно двигались и переливались, образуя причудливые узоры, сходясь концентрическими кругами к центральной части, точно светлая рябь от камешков, бросаемых в черные воды… Свет пульсировал и колыхался сходящимися и расходящимися кругами.