Читать интересную книгу Будь Человеком - М. Ножкин

— Есть такое место! — воскликнул Алексей Михайлович. — Я скоро еду в Таллинн в очередной раз воевать за православные храмы. Вы поедете со мной. По дороге мы заедем в Пюхтецкий женский монастырь. Вы там останетесь на неделю. Люди там замечательные, добрые, светлые. Они вас быстро восстановят. А на обратном пути я вас заберу, и мы вместе возвратимся в Москву.

Я поблагодарил его, сказал, что разберусь с делами и рад буду присоединиться к нему. Это было после Рождества. Я, как всегда, закрутился по каким-то концертам, киносъёмкам. Впереди был Старый Новый год, потом Крещение — мой день рождения, а главное, мне было просто неловко напрягать Алексея Михайловича лишними заботами о моей персоне. Но через три дня он сам позвонил мне и сказал, что билеты уже заказаны. Я удивился его обязательности, поблагодарил и уехал на три дня на гастроли, которые не мог отменить. Алексей Михайлович звонил моей жене Ларисе ещё дважды! Но я так и не отважился нагружать его своими заботами. Перед самым отъездом я позвонил ему, извинился и сказал, что, к великому сожалению, поехать не смогу.

— Очень жаль, — вздохнул он, — ну что ж, значит, до следующего раза…

Я до сих пор жалею, что не поехал. И чем дальше, тем больше понимаю, как много я потерял! Но эта история имела совершенно неожиданное продолжение.

Я родился на Крещение — 19 января. В этот день обычно иду в свой родной храм Покрова Божьей Матери на Лыщиковой горе, то есть на Землянке. А затем — в Елоховский Богоявленский храм, у которого Крещение — престольный праздник. И по традиции в этот день службу там ведёт сам Патриарх. Праздник этот действительно особенный. Как-то на Крещение Алексей Михайлович, поздравляя меня, сказал:

— Посчастливилось вам родиться в такой особый тройной праздник.

— Почему тройной? — спросил я. — Водосвятие, Крещение… А третье значение какое?

— А третье многими забыто, — сказал патриарх. — Издревле на Руси этот праздник почитался как праздник Просвещения. Ибо через Крещение человек получал доступ к православной культуре, грамоте, к образованию в церковно-приходских школах, к летописям, к рукописям. К сожалению, об этом забыли, надо исправлять положение…

Так вот, много лет спустя, уже после ухода Алексея Михайловича, я, как всегда, пришёл на Крещение в Елоховский собор. Службу вёл владыка Кирилл (накануне своего патриаршего избрания). С ним я тоже имел честь быть знакомым уже много лет. Он поздравил меня, подарил самую большую просфору. После праздничной трапезы мы выходили вместе с владыкой Арсением, которого я тоже знаю давно и который много лет был первым помощником Алексея Михайловича. Конечно, разговор зашёл об ушедшем патриархе. Погоревали… И вдруг владыка вспомнил наше с ним заочное знакомство. В начале своей службы, в середине 70-х годов, он был направлен в помощники тогдашнему управделами РПЦ Алексею Михайловичу. И на первом же производственном совещании владыка Алексий дал команду готовить его поездку в Таллинн. В конце встречи он особо подчеркнул, что с ним поедет Михаил Иванович Ножкин, что надо взять билеты и наметить программу его недельного пребывания в Пюхтецком монастыре. Персональную обязанность позаботиться о Ножкине он возложил на отца Александра, пожилого священника, ветерана войны, отсидевшего срок на Соловках. Замечательного человека с одним недостатком — очень много курил! И не мог бросить. Так вот Алексей Михайлович строго наказал ему: «У Михаила Ивановича хронический бронхит и поэтому курить при нём запрещаю категорически!».

Вы представляете, столько лет спустя я узнаю от владыки Арсения такую подробность! Даже сейчас пишу с душевным волнением, ей-богу!

Памятные встречи с патриархом были у меня в дни его славного 70-летия. Юбилей этот отмечали широко, на самом высоком уровне. На торжественном приёме в недавно возрождённом Храме Христа Спасителя народу было — не протолкнуться! В бесконечном поздравительном потоке мелькали видные политики и учёные, генералы и адмиралы, священники и миряне, верующие и неверующие, друзья его и недруги…

Я стоял в этой длинной очереди и искренне радовался за Алексея Михайловича. Он заслужил это признание народа своими благородными делами. Море цветов, подарков, речей и объятий. Наконец подошла и моя очередь. Патриарх, как всегда, улыбнулся мне и сказал:

— Рад видеть вас, Михаил Иванович.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха, начал было свою поздравительную фразу: «А я-то как рад видеть вас, ваше…» И тут запнулся! Забыл, как его теперь называть? Ваше превосходительство?.. Ваше преосвященство?.. Ваше… Ваше… А секунды мелькали, как молнии… Наконец я вспомнил самое высокое звание и выпалил: «Ваше величество!»

Алексей Михайлович так и ахнул от удивления, а потом рассмеялся от всей души.

— Эк вы меня, Михаил Иванович! Я ещё не коронован, слава богу!

— Извините, ваше святейшество! — вспомнил я наконец его высокое звание.

Юбилейные торжества продолжались ещё долго. Это был особый юбилей.

Алексей Михайлович родился 23 февраля. В том году Пасха была ранней, и 23-е число приходилось на первую неделю поста. Поэтому празднества начались на несколько дней раньше.

А 23 февраля, в настоящий день рождения патриарха, Российская академия наук, Московский интеллектуально-деловой клуб и другие организации организовали встречу патриарха с общественностью Москвы. Но все, конечно, понимали, что это неофициальный повод поздравить его с юбилеем.

В большом зале Большой Академии народу собралось множество: видные учёные, политики, депутаты… Перед началом появился президент Белоруссии Александр Лукашенко. Обстановка была торжественной, патриарх выступил с большим проблемным докладом, обозначил направление духовного развития России.

Потом выступили 4 или 5 человек с приветственными речами: бывший премьер СССР Н. Рыжков, председатель Союза писателей России В. Ганичев, академик Д. Львов, ещё кто-то из академической элиты, кажется, академик Ж. Алфёров. Последним выступал я. Причём мне предложили выступить перед самым началом встречи. Конечно, я согласился на этот очень ответственный экспромт. Как потом выяснилось, мою фамилию предложил сам патриарх, когда с ним согласовывали список выступающих. Волновался я ужасно, но выступил вроде неплохо.

Торжественная часть встречи закончилась и плавно перешла в неофициальную.

Нескольких человек, в том числе и меня, пригласили побеседовать с патриархом за чашкой чая минут 20-30. Мы поднялись, кажется, на 12-й этаж, в кабинет президента Академии социальных наук Г.Осипова. Небольшой типовой кабинет с низким потолком, тесная приёмная, где, оказывается, раздевался патриарх. Собралось там, кроме Алексея Михайловича, 12 человек. Кто-то пошутил: «Прямо как 12 апостолов!». Всех не помню, но были там Н. Рыжков, Г. Осипов, С. Глазьев, В. Ганичев, М. Кодин, кто-то из крупных генералов…

Небольшой стол был уставлен тарелками с очень скромной закуской, стояли соки, вода и чайные чашки. Вслед за патриархом все расселись за столом, и наступила пауза. Ко мне наклонился хозяин кабинета и попросил прояснить у Алексея Михайловича сложившуюся ситуацию: сегодня его день рождения, сегодня День защитника Отечества и сегодня же начало Великого поста. Можно ли выпить по рюмке по этому поводу?

Я спросил, патриарх ответил:

— Я думаю, за нашу доблестную, героическую Армию, за наш народ-герой, народ-победитель по рюмке — можно. Господь простит!..

Раздался всеобщий вздох облегчения. И через минуту на столе появились рюмки, бокалы и уже открытые бутылки с разного рода напитками! Это «чудо» все встретили всеобщим хохотом! И праздничное чаепитие со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в его день рождения началось!..

Завязалась непринуждённая беседа обо всём. Алексей Михайлович явно отдыхал, шутил, острил… Когда мы спросили его через полчаса, не задерживается ли он с нами, он ответил:

— Никоим образом! Наоборот, я хоть отдохну немного от моих обильных праздничных торжеств, просто посижу за чашкой чая.

И беседа продолжилась. В. Ганичев вспомнил, что недавно был в Таллинне и зашёл на кладбище поклониться родителям патриарха. Алексей Михайлович обрадовался и поблагодарил его.

Периодически появлялись его помощники, он махал им рукой, мол, успеем, дайте отдохнуть!..

Вопросов к нему было немного. Все понимали его занятость и его усталость. Где-то к концу встречи я всё-таки спросил, почему он недавно отменил такую важную встречу с Папой Римским буквально за день до назначенного срока?

Патриарх посерьёзнел, сел поудобнее и сказал:

— Мы долго готовились к этой встрече, согласовывали позиции, находили компромиссы. Работа была проделана огромная. Главное, мы договорились по трём основным вопросам. Первое — мы не считаем Папу Римского единственным представителем Бога на Земле. Тем более что удостоверение от Господа он предоставить не может. Второе — у нас полная свобода вероисповедания, но мы категорически против искусственного навязывания нам любой другой религии с вытеснением нашего традиционного православия. И уж совсем неприемлемы разделение России на четыре региона и назначение в каждый из них своего католического кардинала! Представляете, какой бы шум на весь мир поднял Ватикан, если бы мы разделили Италию на 4 епархии и в каждую назначили бы своего православного епископа? И, наконец, третье — мы категорически против официальной всесторонней поддержки Ватиканом униатской церкви на Украине. Как известно, униаты во время войны активно сотрудничали с гитлеровскими палачами, участвовали в массовых репрессиях мирных граждан. Эта откровенная поддержка спровоцировала униатов на незаконные, порой бандитские захваты православных храмов на Украине, избиение священников и мирян, грабёж церковного имущества… Было ещё много более мелких разногласий, но мы смогли договориться. И проекты будущего соглашения были готовы к подписанию. Мы должны были встретиться в Женеве — кажется, так сказал патриарх, — и вдруг буквально накануне нашей поездки мне сообщили, что все три основных пункта Ватикан вычеркнул из соглашения!.. Так зачем же нам было встречаться в таком случае? Чтобы пожать друг другу руки перед телекамерами, улыбнуться и разъехаться? Всё, мол, в порядке и никаких проблем? Не мог я поехать на такую встречу!..