Читать интересную книгу Годы испытаний. Книга 2 - Геннадий Гончаренко

Пролежав после ранения долгие месяцы в госпитале, Миронов после выздоровления попал в запасной полк. И если госпиталь наскучил ему режимом и собственным тягостным бездействием, то и запасной полк не принес ничего отрадного. Однообразные, похожие как две капли воды дни его службы в полку, где он командовал учебной ротой, частые смены обучаемых, столкновения с самолюбивым начальником - комбатом Свистуном до того ему надоели, что он готов был бежать куда угодно и служить где угодно, но только не в запасном полку. Все его рапорты и просьбы направить на фронт не давали никаких результатов. Больше того, после каждого рапорта капитан Свистун еще больше придирался, уличая его в нерадивости и недисциплинированности. Помог Миронову непредвиденный случай. Поверяла полк армейская комиссия. Постановку обучения в батальоне Свистуна признали неудовлетворительной. Решили командный состав (большинство не воевало) направить в действующую армию. И тут просьбу Миронова поддержали. В отделе кадров армии ему сообщили о том, что он давно уже старший лейтенант, вручили орден Красного Знамени за спасение полкового знамени и назначили командиром батальона.

Новый начальник Миронова - командир полка принял его по-фронтовому просто и радушно.

- Садись, будем знакомиться. Изнанкин я.

Миронов тоже представился.

- Постой, постой, чем-то мне знакома твоя фамилия. У тебя старший брат есть?

- Был. На финской погиб.

- Он повыше тебя ростом. Кажется, Петром звали?

- Нет, Николаем.

- Да, да, вспомнил, Николай. Правильно. Он в моем батальоне пулеметным взводом командовал. Смелый парень был. А погиб он, как помню, весной. Командира роты убило. Рота залегла. Он и поднял людей в атаку. Тут его очередью из дота финского и прошило. Орденом его наградили посмертно.

- Орденом?

- А разве вы не получали?

- Нет.

- Сообщи родным, пусть письмо в наркомат обороны пошлют. Или сам лучше напиши. О том, что наградили, я точно знаю. Приказ из дивизии нам пришел.

Изнанкин глядел на Миронова и улыбался.

- И ты, гляжу, успел отличиться. За что тебе орден дали?

Миронов рассказал.

- Люблю орден Красного Знамени. Этот орден самым первым в Красной Армии был учрежден… Да, похожи вы друг на друга. Хотя как же иначе? Ведь братья родные. Ладно, садись, сейчас обедать будем. Кирпиченко, давай тащи нам обед на двоих. И погреться. Ух, как я продрог, - и он накинул на себя меховой жилет.

Ординарец командира полка принес обед.

- Ну, новый мой комбат, выпьем за боевую дружбу. На фронте без дружбы нельзя… Ну, у нас тут, старший лейтенант, служить пока легко. Полное затишье…

Но тут земля дрогнула, и с потолка землянки посыпался песок. Их оглушил разрыв, и они несколько минут ничего не слышали. В ушах стоял звон.

- Вот черт бы их подрал, этих фрицев! Будто они подслушивают. Стоит только сказать, что у нас тихо, как они начинают палить из орудий и минометов. У них все наоборот выходит - вроде как моя фамилия.

Солдатские щи были вкусными, наваристыми, и Миронов похвалил обед.

- А ну~ка, Кирпиченко, тащи еще!

- Спасибо, уже сыт.

- Ты у меня не командуй за столом. Батальоном будешь командовать. Гляди, какой ты тощий! Знаю я, как там в запасных полках живется.

Зазвонил телефон.

- Ты, Верть? Так, так. Ну что ж, направляй его ко мне. Обедаю с новым комбатом. Ничего, посылай, не помешает. С нами заодно пообедает.

Изнанкин положил трубку.

- Что-то в последнее время много командиров к нам стали присылать. Не иначе, как наступать скоро будем. На той неделе в полк двенадцать новых командиров взводов прибыли, пять командиров рот. А сейчас звонил начштаба мой: еще одного комбата прислали. Изнанкин налил еще водки. Миронов отставил стакан от себя.

- Не могу больше, товарищ майор.

- Что? Какой же ты мужик - водку не умеешь пить? Выпьем, чтобы ты хорошо командовал и бил немца крепко. Еще орден получишь, коль воевать с умом будешь.

Они подняли стаканы. Дверь открылась и тотчас захлопнулась.

- Давай заходи, заходи. Кто там?

У Миронова чуть было не выпал из рук стакан.

- Товарищ майор, капитан Свистун прибыл в ваше распоряжение.

Выще левого кармана у капитана сиротливо поблескивала медаль. Миронов вспомнил об эпиграмме, написанной им по этому поводу в запасном полку:

И на груди его широкой

Медаль висела одиноко… -

и невольно улыбнулся.

Изнанкин поднялся, пожал руку капитану и сказал, обращаясь к Миронову:

- Познакомьтесь, этот капитан тоже прибыл батальоном командовать.

Миронов поднялся с места.

- Мы знакомы, - сказал Свистун и, отвернувшись в сторону, сунул небрежно руку. «Орден получил все же. Ну, теперь нос будет драть и при случае сводить счеты».

- Ну, тогда садись за стол.

За обедом Миронов и Свистун не обмолвились ни единым словом и старались не глядеть в сторону друг друга. Пообедав и поблагодарив Изнанкина, первым встал Свистун. Он попросил разрешения пойти в штаб. Тут же поднялся Миронов.

- Разрешите идти?

- Постойте, постойте, комбаты. Совсем запамятовал. Вы комдиву не представлялись?

- Нет.

- Пока у него не побудете, батальона не принимайте. Наш Канашов установил такой порядок. Комдив у нас строгий.

Миронов удивился: «Или я ослышался?»

- Канашов? - спросил он.

- Да, Канашов. Ты что, его знаешь?

- А как же! Это мой командир полка. Потом он дивизией командовал. Я еще до войны служил в его полку.

Свистун вдруг замешкался и покраснел. Изнанкин, понижая голос, сказал доверительно Миронову:

- Там у тебя комиссаром Ларионов…

«Неужели это бывший парторг нашего полка?» - подумал Миронов.

- Ты держи в руках его. Либерал и демократ. Он до тебя здесь начальствовал. Соберет подчиненных командиров и давай с ними советоваться, как боевой приказ выполнять.

«А чего же в этом плохого?» - недоумевал Миронов.

- Чего с него возьмешь - писака. Только и знай строчит статейки в газету. Но, должен сказать, пишет толково. Я ему рекомендовал в дивизионную газету идти служить. Не хочет, упрямится. Видать, отличиться задумал.

2

В тот же день, когда Миронов прибыл в полк, его вызвал к себе командир дивизии Канашов. Приехал за ним Ракитянский. Встреча Миронова с Ракитянским была радостной: воевать они начинали вместе, в одном взводе, только один командиром, другой - бойцом.

Машина подпрыгивала на снежных ухабах, но Ракитянский этого не замечал и без умолку рассказывал о дивизионных новостях. Он рассказал, что из взвода Миронова служили и недавно уехали на курсы учиться Еж и Мурадьян.

- А ты чего не растешь? Или учиться не желаешь?

- Я, товарищ старший лейтенант, долго в госпитале лежал после ранения. Потом к Канашову попал, привык к нему. А сейчас хочу просить полковника отпустить учиться.

- Надо, надо, старшина. Из тебя хороший командир должен получиться. Ты же войну от самой границы прошел. А эта большая школа не у каждого за плечами.

Ракитянский кивал головой, соглашаясь.

- Ваша правда, товарищ старший лейтенант. Пойду учиться обязательно.

Миронов слушал, но все его мысли были о предстоящей встрече с Канашовым. «Интересно, как комдив отнесется ко мне. Или уже забыл меня?» Узнав о том, что именно Канашов командует их дивизией, он обрадовался предстоящей встрече с ним, но вот теперь, по мере приближения к штабу, у него появилась какая-то робость. Промелькнули отдельные деревянные домишки в лесу, палатки, и Ракитянский сказал:

- Вот мы и приехали, товарищ старший лейтенант.

У небольшого рубленого дома с крыльцом стоял часовой в длинной, до полу, шубе. «Так вот где живет Канашов», - подумал Миронов и нерешительно двинулся за старшиной, чувствуя прилив крови, обжигающей щеки. «Надо подойти к нему строевым шагом, четко отрапортовать» - думал он.

Но все произошло не так, как он ожидал. Комната, где должен был находиться комдив, оказалась пустой. Миронов осмотрелся. Стол, заваленный картами, узкая походная койка, покрытая грубым одеялом шинельного цвета, три табуретки, чемодан - вот, пожалуй, и вся «мебель» комнаты. Миронов стоял посредине комнаты, не зная, что ему делать дальше. Из двери, занавешенной плащ-палаткой, вышел комдив и, улыбаясь, протянул ему обе руки:

- Так вот ты каков, герой! Ну, что ж ты, проходи, проходи. - И, подталкивая Миронова, подвел его к окну, где было больше света. - Совсем мужчина. И вроде выше стал. - А увидев шрам на лбу, заметил: - И уже метка есть. Теперь настоящий боевой командир…

Миронов заметил, что и у Канашова тоже был шрам на лбу. И эта схожесть ранений была ему даже приятна.

От неожиданно простого обращения комдива на «ты» у Миронова так стало радостно на душе, что ему захотелось отбросить армейские ритуалы и обнять Канашова, как отца или старшего товарища.