Читать интересную книгу Вишнёвый луч - Елена Черникова

И вообще: тоньше надо работать. Шире. Глубже. Даёшь задание на подъём отечественной промышленности: от снегохода "Мужик" до марсохода "Мужик" в три года! А хули.

Свобода. Всем раздать свободу. Срочно. Что это такое? Спросите у Даши. Она знает: это мужик. А это кто? Спросите у Даши: это Александр. А это кто такой? Закурите "Мужика". Пустите дым и всё прояснится.

Соучастие в этом преступлении против человечности наказано страшно. И абсолютно не раскрыто. А надо. Слушайте дальше.

ОТКРЫТИЕ ДАВИДА

Бабушка вязала чулок. Давид открыл глаза и увидел остренькие иголки белого света, сыпавшиеся со спиц прямо на пол.

- Ага, - сказала бабушка, не прерывая вязания. - С новым годом.

- Зима? - вымолвил Давид.

- Осень. Новый год жизни твоей, - уточнила бабушка.

- Кто вы? - спросил Давид у сухой древней старушки, проворно вывязывающей пушистую пятку.

- Бабушка, - пояснила бабушка.

- Где я?

- В больнице.

- А... кто я? - спросил он у неё, не найдя ответа у себя.

- Что - правда интересно? - улыбнулась бабушка, поправляя круглые роговые очки.

- Правда. Не...

- Это хорошо, - кивнула бабушка.

- Почему?

- Тебе пока нельзя волноваться.

- А что во мне... волна? - оживился Давид.

- Вот-вот, я и говорю. Рано.

- А когда... поздно?

- Когда-нибудь. Не болит голова?

Давид напрягся: голова. Где это? Что это? Как она болит? Непонятно. Весь его состав был бесструктурен и бескраен. Ни души, ни тела он не чуял ни врозь, ни слитно. Покой и парение. Ровная полная радость и насыщенность каждой клеточки чистым воздухом.

Бабушка следила за его самоанализом и миротворчески постукивала спицами, создавая обстановку домашнего уюта.

Давид умел говорить, но не мог назвать это умение. У него вообще осталось очень мало глаголов.

Он и не знал, что есть глаголы. Давид видел и чувствовал мир именами существительными, у которых не было поведения, движения, возможности уйти, поменять облик. Окно. Бабушка. Потолок. Что-то ещё, без имени, но тёплое.

- Мне хорошо, - заключил он.

- Слава Богу, - заметила бабушка. - Пить?

Давид не понял. П... И... ТЬ... Что обещают эти звуки? Что именно спросила у него эта старая милая женщина? Кажется, ровесница Колизея.

Рим. Древности. Странно всё. Но приятно.

- Во-да, - медленно сказала бабушка, и он не понял столь внезапного перехода от одних звуков к другим. Пить и вода, - что общего между её быстрыми вопросами?

- Хм... А еда? - продолжила старушка.

- Вы очень хорошая, - сказал Давид, - но я... Вы о чём?

- О жизни. Ты помнишь, что такое жить?

Поскольку жить - глагол, Давид поморщился и даже чихнул.

- Правда, - успокоенно заметила бабушка.

Открылась дверь, вошёл белый человек с чёрной полоской посередине лица. Давиду сразу понравилась эта мягкая полосочка над двумя красными. Пошевельнув красными, человек издал очень много интересных звуков, ни один из которых не прояснил Давиду смысла жизни, но и это ему очень понравилось. Как ручеёк. Музыка природы: непонятно, а завораживает.

- Частичная амнезия, - ответила старушка белому человеку. - Но взгляд уже сосредоточенный, реакция быстрая. Кажется, у вас действительно получилось.

- И у вас, - очень почтительно сказал белый, поклонившись. - Пойдёте обедать?

- Да, с удовольствием, - ответила старушка, встала, и тут у Давида в несуществующей голове что-то щёлкнуло.

Дело в том, что когда бабушка встала, она исчезла. Совсем. На её месте оказалась рослая женщина очень приятной, домашней, мягкой наружности, в синем платье до колен, в золотых очках. Русые волосы ниже плеч волнующе колыхнулись, отразив солнце.

- Ой... Кто вы? - опять спросил у неё Давид.

Женщина рассмеялась, наклонилась к его лицу и предъявила миллионы древнейших морщинок, а потом указала на маленькую скобку, сверкавшую золотыми лучами на паутинно-матовой коричневатой старческой руке:

- Это часы. Я буду всё время смотреть на них. По часам я узнаю, когда надо вернуться к тебе.

- Время... Надо... - повторил за ней Давид особо невразумительные звуки. - Я вас...

- Что - вас? - в унисон переспросили женщина и человек с полоской.

- Боже... - огорчился Давид, ощутив резкую недостаточность своих возможностей.

- Боже? - встрепенулся белый. - Вот это да! Ну, если это сохранилось, то можно садиться за диссертацию.

Женщина погладила Давида по лицу, по щетинке на темени и пообещала:

- Всё будет хорошо.

- Хорошо... - отозвался Давид, засыпая.

В столовой бабушка и врач обсудили свои достижения. Больной, абсолютно безнадёжный, до смерти безнадёжный, всё-таки очнулся после уникальной операции, придуманной великим хирургом под идейным руководством уникальной женщины. А до того произошли удивительнейшие события. Дело было так.

Весной, когда отбивная окрошка из Давида была найдена под дверью этого заведения, даже реаниматоров позвали больше для проформы. Грудная клетка была раздавлена, череп трижды проломлен, руки-ноги были представлены лишь основными фрагментами. Клочья одежды, один-единственный ботинок, залитый спиртом, удостоверение личности. Вот и всё, что бессодержательно валялось на крыльце. Санитарка нашла это ночью, случайно.

- Ван Ваныч, нам там мужика подбросили! Совсем никакой. Спиртом воняет, в кровище весь. Ужас!

- Подбросили? Почему ты так решила? - заинтересовался главврач, торопливо шагая по коридору.

- Такие сами не ходят, - пояснила санитарка, еле поспевая за врачом, неизвестно почему выбежавшим в разведку лично.

Это ему не было свойственно: бегать, интересоваться. Жизнь главврача хирургической клиники - сюжет, полный крови в самом прямом смысле, и нарываться дополнительно - увольте. Но Ван Ваныч побежал, как на первое свидание.

Приглашённая милиция произвела все необходимые действия и укатила искать негодяев, так некрасиво измолотивших господина кандидата в депутаты. Сразу говорю: негодяев она не нашла.

До операции тело Давида производило столь, простите, окончательное впечатление, что даже врач ему посочувствовал. Только сердце почему-то билось, и медикам надо было как-то действовать. После операции, сделанной почти без учёта физики данного тела и под честное слово бригады, что будут молчать об этом вечно, после фантастической операции начался остросюжетный эксперимент, которому сговорившиеся участники дали кодовое название "Мужик". Это название родилось естественно, когда санитарка споткнулась о тело на пороге клиники и побежала жаловаться начальству. Кого нашли? Мужика? Значит, операция "Мужик". Все были очень довольны этим названием и думали, что оно жутко оригинальное.

О самой операции надо сказать особо.

Вы знаете, что с утра голова непохмельного человека работает чуть лучше, чем вечером. Человека встаёт и приступает к созидательному труду легко и радостно, благодаря Бога за новый день.

А есть люди, которые утром не могут проснуться без ужаса, что опять надо вставать; им бы ещё чуток, часок-другой-третий. Миролюбивая общественность называет их совами.

Русский народ однозначно говорит: "Кто рано встаёт, тому Бог подаёт".

Вопрос: что именно подаёт Бог тому, кто рано встаёт?

Ответ: озарения. Особенно на тему как жить дальше.

Только с утра, пока все остальные спят и не думают, не кривят пространство хаотичными полями своих мыслеформ, только с утра в небе чисто. Относительно, конечно, как сказал бы Потомуч..

Утром ангелы, наговорившись, разлетаются, а с их крыльев прощально сыплются серебряные колокольчики. Звон их язычков недолог, и лишь те, кто успели проснуться к разлёту ангелов, могут услышать музыку. Мимолётно воспоёт она, и многим больно её слышать. Например.

Простой вопрос: кто проснулся? Если вы думаете, что этим утром проснулись именно вы, тот самый человек, что заснул вчера, то поделитесь приметами, откуда вы знаете, что утром проснулись именно вы? Кто вы такой? Вас не было всю ночь. Если ночью посмотреть со стороны на ваше спящее тело, то оно было недвижно, а от неживого отличалось лишь температурой и цветом. Вас не было тут всю ночь. Вы вернулись утром из путешествия, известного лишь вам, и решили, что проснулись. И что это - тоже вы. Что вас убедило в этом? Стулья и цветочные плошки, прождавшие вас всю ночь на тех же местах, где вы, предположительно вы, их оставили вечером?

А может, в вашей вашести вас убеждает облик человека, проснувшегося рядом? Вы именно с этим человеком вместе засыпали вечером?

Тоже не факт. Некоторые засыпают с одним, а просыпаются с другим. Поройтесь в вашей памяти.

Ну а если вспомнить, что во сне вы жили, летали, любили и ненавидели с чувством и размахом, и ничуть не постарели к утру, и всё-таки уверены, что утром проснулись именно вы, - откуда? Зеркало подсказывает? Кстати, почему большинству людей с утра в зеркало лучше не смотреть? Как-то очень заметно отличие вечернего лица от утреннего... Не знаете почему?