Читать интересную книгу Бухенвальдский набат - Игорь Смирнов

Вскоре после разгрома немецких армий под Сталинградом бухенвальдское подполье начало разрабатыватъ планы восстания. Так родились план А – наступательный и план Б – оборонительно-наступательный. Весь 43-й и 44-й годы эти планы обсуждались, уточнялись. И к началу 1945 года они сводились к следующему.

План А рассчитан на внезапность нападения. Предполагалось, что утром, как обычно, рабочие команды выйдут из лагеря. Минут через 20-30 раздастся сигнал к восстанию, и вооруженные группы заключенных бросятся в атаку на основные объекты эсэсовской охраны.

Этот план требовал от нападающих большого напора, энергии и беспощадности к эсэсовцам. Он требовал также точного расчета времени. Рабочие команды уходили из лагеря одна за другой. Одним далеко было идти, другим – близко. Сигнал атаки мог застать их в пути. Но в каких местах? Это надо было знать точно. Интернациональное руководство поручило одному человеку уточнить время. Каждый день он выходил из лагеря с одной из рабочих команд и недели через три мог представить командованию свои расчеты по каждой команде.

По плану А все национальные боевые группы делились на условные секторы: красный, зеленый, синий, желтый.

Красный сектор – это батальоны советских заключенных. Вместе с русскими выступает бригада чехословаков. Их командир – мой хороший приятель Ян Геш – назначен моим заместителем. Этому отряду поручается наиболее ответственный район: казармы СС, оружейная мастерская, шестнадцать небольших домиков эсэсовских офицеров, здание для проводников собак, конюшня, лазарет и двадцать охранных постов за пределами колючей проволоки. Район тщательно разведан. На картах крестиками помечено, где размещаются комнаты офицеров. Нам известно, сколько оружия на складах, сколько эсэсовцев могут встретить нас в момент атаки и какой силы будет огонь. Мы знаем, что в казармы можно проникнуть не только через два входа, но и по отопительной системе. Знаем, как пробраться на чердак и обезвредить светосигнальный прибор, а также отключить телеграфную и телефонную линии. Может пригодиться и то, что мы знаем, как открываются двери в казармах. Здесь все важно учесть. Другие объекты нас менее тревожат.

Проводники собак со своими ищейками где-нибудь с командами. На месте будут самое большее человек 20-25. В лазарете и врачи, и служители обычно не носят оружия. В конюшне эсэсовцы почти не бывают. В оружейной мастерской их работает немного, кроме того, у станков они стоят, конечно, без оружия. Офицерские дома заселены в основном семьями фронтовиков. Там только женщины, дети.

По редкому лесочку тянется цепь охранных постов – блиндажи и окопы. Подобраться к ним трудно. Учтено и это. Сюда примется бросить значительные силы.

Польские и югославские боевые группы – зеленый сектор – берут на себя центральный вход в лагерь с канцелярией, комендатуру, дом коменданта, три барака с эсэсовскими подкреплениями, гаражи, гауптвахту, вокзал Бухенвальд и семнадцать сторожевых постов. Как было установлено разведкой, в утренние часы здесь не бывает много охранников. В бараках могут отдыхать, правда, солдаты, пришедшие после ночного дежурства, но их немного – человек 20-30. Вокзал Бухенвальд не охраняется. В канцелярии, в комендатуре вооруженных эсэсовцев тоже немного, так же, как и в гараже, и на гауптвахте. Но внезапность нападения и решительность здесь не менее важны, потому что в этом районе сосредоточен центр управления лагерем, транспортные коммуникации и средства связи. Именно здесь нужно перерезать железную и шоссейную дороги, идущие на Веймар, отключить ток во всей колючей ограде, перерезать всю телефонную связь, захватить радиопередатчик. Задача очень серьезная. Мы знали, что немецкие подпольщики готовятся к восстанию давно и серьезно, что у них много оружия. И все-таки не раз приходило в голову беспокойство: как пройдет атака? Ведь все они – люди не военные. Школу конспирации они проходят на «отлично». Но военное дело…

Впрочем, апрельские события показали, что беспокойство было напрасным!

Синему сектору – французам, итальянцам, испанцам, бельгийцам – предстоят действия в районе «Густлов-верке» и нескольких офицерских домов. Район этот по площади самый большой, но охраны здесь немного. Предполагается даже, что в случае удачи боевые группы придут на помощь подразделениям, действующим в районе казарм.

Желтому сектору – немцам, австрийцам, голландцам – доставалась почти вся линия, опоясывающая лагерь. Здесь более 20 сторожевых вышек, несколько километров колючей проволоки. Атака на всю линию забора предполагалась со стороны лагеря. Бревна, чтобы пробить боковые ворота, уже давно ждут применения. Готовы и снайперы, которые снимут часовых на вышках. Заготовлены цепи, чтобы набросить их на колючую проволоку и замкнуть ток, и кусачки, чтоб резать проволоку, и доски, чтоб набросить на порванную проволоку и пробежать по ним как по мосткам.

Заключенных, работавших штубендистами, мусорщиками, труповозами, было вполне достаточно, чтобы перебить тех немногих эсэсовцев, которые могли оказаться на территории лагеря.

Планом предусматривался и второй этап восстания – выступление объединенными усилиями на Эрфурт для поддержания антифашистских сил в городе. Третий этап – освобождение Готы. И четвертый – взятие Эйзенаха.

В случае, если противник окажет упорное сопротивление, восставшие уходят в Тюрингенский лес и продолжают борьбу партизанскими методами.

У этого плана один существенный недостаток, и его никак нельзя преодолеть. Рабочие команды составляются не по национальному признаку. Значит, те боевые отряды, которые созданы на блоках, будут действовать разобщенно, раздробленно, их командиры окажутся в разных местах, оторванные от своего командования. В бой вступят многонациональные колонны, не знающие своих командиров.

В этом бою мы не сумели бы применить винтовки. Разве их пронесешь через браму? Пистолеты, гранаты еще можно как-то спрятать в одежде. А винтовки никак не спрячешь.

Кроме того, разрабатывая во всех деталях этот план, политическое руководство лагеря понимало, что могут возникнуть обстоятельства, при которых нужно будет действовать совсем иначе. Скажем, в СС возникнет решение уничтожить лагерь. Тогда придется, видимо, начать с обороны, а потом идти на прорыв из лагеря и развивать наступление, предусмотренное планом А. Этот второй вариант и есть план Б. У него ряд несомненных преимуществ, и русское командование отстаивает именно его. Главное, этот вариант позволял действовать тем боевым подразделениям, которые с таким упорством мы создавали. И восстание сразу могло начаться как выступление большого, железно организованного коллектива.

По плану Б за каждым сектором устанавливался свой участок прорыва через проволоку. Но и при этом варианте главный удар должен наноситься в западном направлении, в районе казарм, то есть советскими и чешскими бригадами.

Правда, этот план отвергал дальнейшее наступление на Эрфурт и другие города. Несколько сотен вооруженных людей не могли бросить на произвол судьбы десятки тысяч больных, инвалидов, «доходяг» и несовершеннолетних и обречь их на гибель.

Были у этого плана и другие уязвимые стороны. Осуществление его возможно при ряде благоприятных обстоятельств: приближение фронта, высадка неподалеку сильного десанта, крупный воздушный налет на лагерь или восстание немецкого народа против гитлеровского режима. Русский военно-политический Центр разработал на всякий случай еще один план, который никому не был известен. Он был рассчитан на тот случай, если при угрозе уничтожения лагеря какие-то национальные группы откажутся от восстания, и тогда русский боевой отряд прорывается из лагеря и уходит партизанить к границам Чехословакии.

Итак, планы разработаны точно, подробно, с вариантами. Все дело теперь в том, когда выступать. Радио доносит вести, что гитлеровская Германия сжимается под ударами с востока и запада, теряет одного за другим своих сателлитов, трещит, готова вот-вот рассыпаться, но еще бешено сопротивляется. Советские войска освободили Болгарию, Белград, ведут успешные бои в Венгрии, подходят к Одеру. Армии союзников пробиваются к Веймару и Эрфурту. Мы – русские – нетерпеливо торопим, боимся упустить момент, нажимаем на Николая Симакова, требуя, чтобы он поставил вопрос о восстании на заседании Интернационального центра.

Дважды он возвращался с заседания и отрицательно качал головой.

– Нет, не соглашаются. Говорят, нельзя рисковать. В лагере около 80 тысяч заключенных. Только Марсель Поль и Квет Винцейн поддерживают меня. Остальные, особенно немцы, считают: надо ждать. Под Веймаром и Эрфуртом сильные фашистские части. Нас перебьют. Восстание надо начинать только в том случае, если станет ясно, что эсэсовцы хотят ликвидировать лагерь.

Как решить правильно: ждать, пока гитлеровцы приступят к уничтожению лагеря, или уже сейчас оружием проложить себе дорогу к свободе? На руководстве, в самом деле, лежит ответственность за жизнь десятков тысяч людей. Разве можно допустить хоть малейшую оплошность? И потом решение Интернационального комитета – закон для каждого подпольщика. Свое нетерпение и вырывающуюся через края энергию надо пока употребить на другое – тщательное изучение немецкого оружия и некоторые вопросы военного дела.