Сто километров прошли за два дня, невзирая на распутицу. Семнадцатого дня марта месяца главные силы армии подошли к Тернополю, а утром двадцать первого наступление началось.
Не раз и не два видел потом Павел Дементьев в сорок четвертом и сорок пятом годах начало очередного наступления русских войск, и всякий раз у него замирало сердце при виде этого зрелища.
…Тяжелые бомбардировщики – наши, русские! – шли волна за волной, грохотала крупнокалиберная артиллерия, мешая с грязью передний край обороны немцев, огненными водопадами лились потоки реактивных мин. А на рубеж атаки тем временем уже выходили танки – «КВ» и «Т-34», русское оружие, выкованное русскими руками для сокрушения Зверя. В восемь утра огневой вал артподготовки покатился в глубь немецкой обороны, взлетела зеленая ракета, и вздрогнула земля от рева мощных танковых моторов. Поле стремительно затягивалось сизой дымкой выхлопных газов: десятки и сотни бронированных машин четко и слаженно пошли в атаку. Атакующие танки казались Павлу живыми слитками металла, но теперь эта стальная лавина катилась не с запада на восток, а в обратном направлении.
Артиллерийский дивизион двинулся следом за танками – поддерживать танкистов огнем с закрытых позиций и прямой наводкой доламывать уцелевшие немецкие доты. Успех обозначился почти сразу: оборона немцев была прорвана на глубину от двух до четырех километров. В прорыв тут же устремились мотострелки, расходясь веером, – свежая рана на теле Зверя расширялась, как будто распарываемая ножом. Танковые бригады вырывались на оперативный простор – русский меч вонзался все глубже и глубже.
Передовые группы танков, по три-пять машин в группе, появлялись в глубоком тылу немцев, вносили сумятицу и сеяли панику. А за ними шли танки второго эшелона – эти уже брались за дело основательно, сокрушая тыловые гарнизоны и устилая дороги давленой немецкой техникой. Сказывался опыт предыдущих боев: армия выбрасывала далеко вперед сильные ударные подвижные отряды из состава танковых и механизированных корпусов. Эти бронеартиллерийские кулаки били больно – прокладывали путь основным силам армии, захватывали и удерживали ключевые пункты и транспортные узлы. Танки шли по тылам, а кругом горели деревни – избы, овины, стога. В воздухе кружились миллионы обугленных соломенных соринок и стоял трупный запах – отползавший на запад Коричневый Дракон не мог не гадить, уничтожая за собой все, что только успевал: и дома, и людей…
Немецкая оборона трещала по швам и расползалась, словно гнилая ткань – прорыв расширился с десяти до шестидесяти километров. Немец сопротивлялся кое-как, огрызался слабо и невпопад – куда страшней оказалась подольская грязь, о которой Дементьеву не хотелось вспоминать даже много лет спустя. Даже танки шли по ней с трудом, а машины и орудия приходилось буквально нести на руках – солдаты и офицеры, подоткнув под ремни насквозь промокшие полы шинелей, дружно выволакивали застрявшую технику; скорость движения порой не превышала пяти-шести километров в сутки. Однако и немцам было не легче, к тому же их постоянно долбила с воздуха наша штурмовая авиация – вдоль дорог громоздились уже никому не нужные машины, повозки, пушки, полевые кухни. И от этого зрелища Павлу (и не ему одному) легчало и хорошело на душе – гоним нечисть поганую, гоним!
Двадцать четвертого марта, через три дня после начала наступления, передовые части Первой танковой вышли к Днестру. А за рекой уже видны были вершины Карпат, покрытые белыми шапками то ли снега, то ли меловых отложений.
* * *
Днестр – река серьезная. Двести метров бурлящей воды, набухшей от половодья и кое-где лезущей на берега, не перепрыгнуть и не перейти вброд, а понтонные части отстали из-за чертовой распутицы. Оставались подручные средства – лодки и баркасы, которые удавалось найти окрест, самодельные плоты, железные бочки. Время поджимало – войскам надо было как можно скорее форсировать реку и закрепиться на том берегу, пока немцы еще не опомнились и не пришли в себя. Мотострелки пересекали Днестр на самоделках, но танк в лодку не поставишь. Выручили разведчики Подгорбунского, угнавшие у немцев понтоны и на танках притащившие их к переправе. Дело пошло быстрее, на противоположном берегу реки появился плацдарм, а тем временем подоспели и наши армейские понтонные части. По наведенному ими мосту потоком пошли танки и артиллерия, с ходу вступавшие в бой.
Разведчики захватили небольшой городок Бучач, разгромив местный гарнизон, но тут же запросили помощи – немцы контратаковали. Комбриг Липатенков перебросил к Бучачу дивизион Власенко и 67-й танковый полк.
Колонна артдивизиона встретила танкистов на окраине Бучача – смяв немцев, танки шли дальше. Павел смотрел на грозные боевые машины, на лица командиров и башнеров, по пояс высунувшихся из люков, и думал о том, кто из них вернется живым из стелющегося тумана, в который уходили сухопутные броненосцы, – сопротивление немцев нарастало.
Артиллеристы заняли городок, где размещались тыловые части противника – склады, ремонтные мастерские, пекарни. Бой здесь уже кончился – Дементьев увидел колонну пленных немцев. Их было человек сто, они брели по улице под охраной всего четырех наших солдат. А вокруг колонны мотыльками увивались местные молодые женщины, с жалостью поглядывая на пленных, выискивая среди них знакомых и пытаясь с ними заговорить.
– Смотри-ка, Василий Прокофьевич, – сказал Дементьев Власенко, показывая ему на пленных и на снующих вокруг них женщин, – не иначе как эти паненки дружков своих сердечных жалеют. Отогнать бы их надо от колонны, а то как бы чего не вышло. Они…
Павел недоговорил. Над колонной взвился заполошный крик. Один из немцев тугим клубком выкатился из рядов пленных и опрометью бросился бежать. Он бежал огородами к лесу, начинавшемуся прямо за окраиной городка, не обращая внимания на крики конвоиров. Один из солдат вскинул винтовку – осечка. А немец продолжал бежать, перепрыгивая через невысокие заборчики с легкостью зайца, за которым гонятся собаки. И тут Дементьев увидел то, что можно назвать массовым сумасшествием.
Батарейцы толпой кинулись за беглецом, стреляя на ходу из карабинов и автоматов. Немец упал, а они подбежали к нему и начали яростно бить его ногами и прикладами.
– Назад! – закричал Павел, подбегая к ним – Прекратить! Вы что, с ума посходили?
Солдаты словно очнулись от безумия. Они расходились, отводя глаза, а Дементьев подошел к упавшему немцу. Его передернуло – за считаные минуты пленного превратили в кровавое месиво, лишь отдаленно напоминавшее человека. Немец еще дышал, пузырьки воздуха прорывались сквозь кровяную лепешку, оставшуюся от его лица, но Павел видел, что несчастный уже не жилец на этом свете – в измолотом теле немца наверняка не осталось ни одной целой кости. Немного поколебавшись, Дементьев вытащил из кобуры пистолет и дважды выстрелил в большое и грузное тело пленного, прекращая его мучения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});