Часом позже позвонил сержант.
— Безуспешно, фрекен Эшертон. Фру Польсон не видела его сегодня. И его не было в университете. Однако что, видимо, важно, кто-то из студентов видел его в старом городе.
— Ну, тогда он был со мной. Мы завтракали в кафе.
— Нет, позже, около четырех. Он должен был к кому-то зайти, не знаете?
— Разве что к доктору Бейку. Но тот уехал в Копенгаген. Мы видели, как он шел с чемоданом.
— В Копенгаген?
— Там должна проходить медицинская конференция. Он собирался на нее.
— Это интересно.
— Но это герр Польсон, а не доктор Бейк, кого я хотела бы найти.
— Да, положитесь на нас, фрекен Эшертон. Мы найдем обоих.
Легко сказать, подумала Грейс, но как она переживет эту ночь? Ну конечно, Польсон вернется. И если не вернется, где он может быть? Или он не может вернуться?
Грейс приготовила чай, приняла душ, освежилась, чтобы убить время, оделась и принялась ходить по комнате. Один раз она даже подошла к двери Польсона — может, он прокрался, а она не слышала? Но там, как и у нее, стояла мертвая тишина. Так где же Польсон?
На рассвете снова завыл ветер. Этот звук ударял по ее обнаженным нервам. Грейс села, зажав уши руками, и готова была разрыдаться. Самая одинокая ночь в ее жизни.
Рано утром снова позвонили из полиции. Ей доложили, что Свена Бейка не было среди пассажиров ни одного рейса, вылетевших из Стокгольма в Копенгаген, ни куда-то еще. Уверена ли Грейс в точности своей информации?
— Спросите у его медсестры, — сказала Грейс усталым голосом. — А не выяснили вы чего-нибудь о герре Польсоне?
— Нет еще. Извините, фрекен. Иногда мужчины приходят домой только к завтраку.
Грейс швырнула трубку, дрожа от ярости и от бесчувственного остроумия этих толстокожих тупоголовых полицейских.
Она выпила чаю. Было уже восемь, но еще темно за окном. Что ей делать целый день? Что вообще делать, если Польсон не вернется?
— Грейс! Грейс!
Шепот за дверью вывел ее из задумчивости. Она даже не поняла, что забыла запереться. И уж никак не ожидала в этот час увидеть Уинифред Райт.
— Я стучала, но вы не слышали. Простите за такое вторжение. Но я кое-что хочу вам рассказать. По крайней мере, что-то, что вы должны знать. И я думаю, вы не против сделать мне кофе? Я убежала, не поев. Я думаю, что мне надо быть осторожной. И потом, если бы еще подождала, я бы передумала. Бог знает, какие дикие слухи ходят вокруг.
Уинифред раскраснелась, вид у нее был растерзанный, она сбросила пальто, шапку, волосы не причесаны. Несмотря на весь свой интерес, Грейс почувствовала, что ей не хочется выслушивать Уинифред, в такой спешке примчавшуюся сюда.
Она пошла на кухню, налила кофе и бросила через плечо:
— О Вилле или Польсоне?
— Польсоне? А что с ним?
— Вчера вечером он не вернулся домой. Я немного беспокоюсь.
Уинифред хмыкнула.
— Беспокойство — не то слово. Я просто схожу с ума.
Уинифред подошла к кухонной двери. Ее большое помятое пухлое лицо стало озабоченным.
— А он вам докладывает, куда идет?
— В последнее время да. Мы… — Голос Грейс задрожал. — Вот дьявольщина, что это за место, откуда все исчезают!
— У вас разыгрались нервы. Так долго ждать Виллу и теперь вот… Но с ним будет все в порядке, он вернется. О, как пахнет кофе. Нет, я про Виллу. Знаете, она носила старинное кольцо, очень большое?
— Да, полиция мне его показала. В нем застряли нитки от одежды, мне показали еще промокшие туфли, золотые часы, которые ей подарили в двадцать один год, и браслет на счастье.
— Кольцо с темно-голубым камнем в стиле барокко, похожее на средневековое. Как если бы даритель тщательно выбирал его из фамильных драгоценностей.
— А что, это так важно?
— У Виллы не было обручального кольца, но она изображала, будто оно обручальное, подаренное при помолвке. Я не думаю, что ей Густав что-то дарил. Но она изображала, что дарил.
Грейс уставилась на нее.
— Так кто же тогда его подарил ей? Вы знаете?
— Думаю, да. Я думаю, это был Питер Синклер.
— Питер?
— Поэтому и Кейт в таком состоянии.
— Питер! Но почему? Неужели вы думаете, что у нее была связь с ним?
— Вообще-то не похоже, ведь он такой амбициозный, он бы не стал рисковать карьерой, вступая в связь с секретаршей. И она не его тип. Она доводила его до бешенства, и он собирался попросить ее перейти в другой отдел, если она вообще не уедет.
— Но она же всегда пропадала у Синклеров!
— Да, Кейт ее любила. Ведь она была веселая, забавная, у нее хорошо получалось общаться с детьми. Но когда Вилла приехала в Стокгольм, она положила глаз на Питера, но никто не обратил внимания, потому что она флиртовала со всеми мужчинами, которые попадали в поле ее зрения.
— Тогда, ради Бога, зачем он подарил ей кольцо, и такое дорогое?
— Я знаю только ее версию. На прощальном вечере в ее честь я увидела, как она плачет. Тогда она много выпила и пыталась привести лицо в порядок. Она оставила кольцо на раковине. Я его взяла и сказала:
— Густаву вряд ли понравилось бы, если бы ты его потеряла.
Она взяла у меня кольцо и заявила, что, в общем-то, ей все равно, и она носит потому, что не хочет оскорбить чувства Питера.
— Ну, поскольку она была пьяна, она могла оговориться.
— Нет, она не оговорилась. Потому что тут же поняла, что сказала, и стала умолять меня никому ничего не рассказывать. Дело в том, что якобы Густав еще не подарил ей кольцо, но собирался это сделать, когда они поженятся, но ей не хотелось, чтобы люди думали, что он такой скупой, и она изображала, что это кольцо его. А на самом деле она увидела его в ювелирном магазине, и оно ей так понравилось, что она захотела купить его, и Питер помог ей. Он сказал, что это ей будет что-то вроде подарка за помощь с детьми. Но попросил не говорить Кейт. Но он не имел ничего против, чтобы она выдавала его за обручальное. Но, разумеется, в посольских кругах.
— Какая странная история. Не могу поверить.
— Не могла и я, и до сих пор не знаю, что тут придумано, а что нет. Потому что Вилла была тогда очень пьяна, а она и без того могла выдумывать что угодно.
— Но если ей так хотелось это кольцо, почему она сказала, что ей все равно?
— Да Бог ее знает. Потому что, может, на самом деле она хотела бриллиантовое.
Грейс кивнула. В этом была вся Вилла. Она всегда хотела чего-то, а потом, когда получала, начинала хотеть еще чего-то большего.
— А Кейт знает эту историю?
— Я не уверена, но может подозревать. Она вообще не очень уверена в себе, бедняжка Кейт. Я как-то заметила, как она смотрит на Эббу ван Стерп, как будто не доверяет ей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});