Собственно говоря — положение было далеко не безнадежное. Надо лишь по-пытаться убедить чекистов в том, что он не немецкий шпион… В принципе — можно даже рассказать и все как есть!..
При этой мысли Андрей скривился. Да, расскажи, попробуй! Не поверит ведь никто, не поверит! У них тут сплошная шпиономания… Можно, конечно, попы-таться завязать с ними игру, стараясь оттянуть время… А что, — это мысль! Как бы то ни было, а если он скажет, что именно он прибыл на этой дьявольской машине, то сотрудники НКВД, пытаясь разобраться что к чему, обязательно вывезут его на место… А там — чем черт не шутит! А вдруг повезет? Ведь должны ж, в конце кон-цов, объявиться и хозяева этой непонятной машины!.. Но Лена!.. Что будет с ней!?
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появились двое чекистов.
— Встать, руки за спину! — сказал один из них. — Выходите!
"На допрос поведут, — подумал юноша. — Ну что ж… Сходим на допрос, а там видно будет!.."
Он молча встал, заложил руки за спину, и спокойно вышел в коридор. Там его ожидали еще двое. На руках вновь щелкнули браслеты наручников.
"Ого, ничего себе конвой! Никак боятся, сволочи!.." — со злорадством решил Полуянов.
Старший из конвоиров махнул рукой, указывая направление.
— Вперед! Не оборачиваться!
Один конвоир впереди, один сзади, двое по бокам. Так они и шли по пустын-ным извилистым коридорам, постепенно поднимаясь все выше. Коридоры станови-лись все шире и чище, навстречу все чаще стали попадаться спешащие по делам сотрудники.
"Это не тюрьма, — мелькнула у Андрея мысль. — Скорее всего — это их управле-ние, а камера, где я находился, предназначена для временно задержанных…"
— Стой! Нам сюда, — остановил Полуянова конвоир.
Обычная деревянная дверь, покрытая слегка потертым лаком. На ней табличка с цифрой "семь".
Старший осторожно постучал и, слегка приоткрыв дверь, спросил разрешения завести арестованного.
Получив утвердительный ответ от находящегося в помещении человека, он отошел в сторону, и слегка подтолкнул Андрея.
— Заходите!
Полуянов сделал шаг вперед, и очутился в довольно просторной комнате, со стоящим у дальней стены большим дубовым столом, на котором ярко сияла вклю-ченная настольная лампа с большим отражателем. Напротив стола, метрах в трех, находился наглухо привинченный к полу металлический табурет. Зарешеченное окно, наполовину прикрытое коричневой шторой, выходило во внутренний двор.
Стоявший у окна человек обернулся, и с интересом посмотрел на Андрея.
Роста он был чуть выше среднего, сравнительно молодой — лет тридцати-тридцати пяти, но уже с намечавшимся брюшком. Рыжеватые, коротко пострижен-ные волосы едва прикрывали приличные залысины на лбу. Лицо было круглое, с пухлыми румяными щеками, маленьким ртом, и мясистым, покрытым угрями но-сом. Серые, слегка прищуренные, глаза смотрели на вошедших пронизывающим холодным взглядом. Одет он был в военную форму, а в каждой петлице гимнастер-ки сияли по "шпале".
— Разрешите идти, товарищ лейтенант госбезопасности? — спросил тем време-нем вошедший в комнату вместе с Андреем конвоир.
Тот молча кивнул, продолжая внимательно рассматривать Андрея. Конвоир отдал честь и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь.
"Шпала" — это капитан… — подумал Полуянов, — А с чего вдруг конвоир назвал хозяина кабинета лейтенантом?.. Хотя да! Это же госбезопасность! У них и звания были совсем другие! В этой конторе даже сержанты имели статус офицеров. Как, например, сейчас в полиции США… А в конце тридцатых — начале сороковых годов лейтенант госбезопасности соответствовал общевойсковому капитану, ну и так да-лее по возрастающей…"
— Присаживайтесь, молодой человек! — произнес, наконец, чекист, показывая на стоящий посреди кабинета табурет. — Вот вы, значит, какой!..
Он прошел за стол и уселся в кресло.
— Присаживайтесь, присаживайтесь! — сказал он все еще стоящему у входа Ан-дрею. — Разговор у нас будет долгим…
Полуянов осторожно сел на жесткий и неудобный табурет.
— Вообще-то я не привык беседовать с кем-либо, когда мои руки скованы… — заметил он. — Может вы прикажете своим подчиненным снять с меня наручники?
Тонкие губы чекиста растянулись в усмешке.
— А вот это, мой дорогой юноша, еще надо заслужить. Заслужить честным и искренним признанием…
— И в чем, позвольте спросить, я должен признаться? — с деланным изумлением поинтересовался Андрей. — Впрочем… Давайте, спрашивайте, а я постараюсь отве-тить на ваши вопросы. Только я бы хотел знать: с кем я разговариваю.
— Вот это правильно! — кивнул чекист. — Люблю беседовать со сговорчивыми людьми!.. Я — лейтенант госбезопасности Листратов, исполняющий обязанности начальника Могилевского управления НКВД. Вы удовлетворены?.. Вижу, что вполне!.. — собеседник Андрея взял со стола ручку. — Ну, а теперь приступим к де-лу!.. Фамилия, имя, отчество, национальность?
— Полуянов Андрей Валерьевич. Русский…
— Год и место рождения?
— Город Берлин, Германская демократическая республика, двадцатое мая ты-сяча девятьсот восемьдесят третьего года.
— Что? — чекист даже привстал. — Какого года?
— Вы не ослышались! Тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
Листратов погрозил Андрею пальцем.
— Вы мне, молодой человек, здесь сказки не рассказывайте! Родились в тысяча девятьсот двадцать третьем году, в Берлине? Так и запишем! Кстати, а что там де-лали ваши родители?
— Отец там служил, — пожал плечами Андрей. — Только год вы все-таки неверно записали.
Листратов, не обращая на его реплику ни малейшего внимания, черкнул не-сколько слов в протоколе.
— Таким образом — вы из белоэмигрантского болота!.. — с удовлетворением вос-кликнул он. — И даже из самого Берлина… Любопытно!.. А как стали работать в не-мецкой разведке? С каким заданием сюда прибыли?
— Послушайте! — с возмущением сказал Андрей, глядя прямо в глаза допраши-вавшего его чекиста. — Ни на кого я не работаю, и тем более на фашистскую Герма-нию! У меня, на войне с ними, прадед погиб под Смоленском!.. А прилетел я сюда, как вы правильно поняли, именно на той черной машине, которую вы обнаружили в тридцати километрах отсюда. Только это не самолет! Это устройство способно перемещаться сквозь время! И прибыл я к вам из двухтысячного года…
— Хватит пороть чепуху! — закричал Листратов, ударив кулаком по крышке сто-ла. — Щенок! Ты меня что, за дурака держишь! Не на того напал!.. Да я, таких как ты!..
Он вытер платком побагровевшую физиономию, а затем раскрыл серебряный портсигар и закурил папиросу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});