Читать интересную книгу Время дня: ночь - Александр Беатов

— Что ты здесь делаешь? — спросил Саша, подбегая к нему через начавшийся ливень.

— Спасаюсь! — ответил Володя, тыкая в небо пустой кружкой. — Залезай сюда, глубже, а то брызги летят!

— А почему ты не в пивной? — Саша забрался под плиту, начал ладонями сглаживать с волос воду.

— Такая погода была хорошая, — отвечал дворник, — Я-то и не решился там оставаться. Набрал пива и проскочил на улицу, когда у входа никого не А то, ведь, взяли теперь моду — не разрешают выходить с пивом на улицу!

Саша увидел три полные кружки с пивом.

— Это ты, что, на мою долю взял?

— Ну да! Я же говорю, что проскочил, когда никого не было… А потом начался дождь… Хорошо, тут эти плиты стоят… Есть где спрятаться от грозы…

Пиво показалось Сашке горьким.

— Вчерашнее? — спросил он.

— Нет… Почему? — отвечал Володя. — Свежее пиво… Как никогда!

— Горькое какое-то… Видно — старое…

— Ну, ты заелся, старик… А ещё с похмелья! Ты хоть помнишь, как домой-то вчера добрался?

— Нет…

— Я думал, тебя забрали в милицию…

— А как мы с тобой расстались?

— Ты убежал! Вот как! Выскочил на дорогу и побежал прямо посреди машин. Руками зачем-то размахивал и что-то орал.

— Так и убежал?

— Так и убежал.

Сашка допил кружку и, тяжело вздохнув, задумался. Дождь прекратился, на небо вернулось солнце, но из щели, между плитами, продолжало капать.

— Ничего, старик! Не переживай! Не такое бывает! — Володя прикончил другую кружку, опустил на бетонный пол. — Сейчас бы за город махнуть…

— А что, давай! — обрадовался предложению Сашка. — Только, вот, куда? И разве ты можешь надолго? Ведь у тебя мать — лежачая.

— Да я знаю одно место… В этом году ещё там не бывал! А мать привыкла… Я её не хочу баловать… Да, она в последнее время стала и сама понемногу вставать.

— А где это место?

— За Дедовском. Там красиво… Поехали?

Друзья допили пиво и отправились на Белорусский вокзал.

28. "Запретная зона"

В то время, когда Володя и Саша сидели в электропоезде, двигавшемся в западном направлении, в другом поезде и в другом направлении от Москвы ехал к своей жене Алексей Николаевич Вишневский, одетый в штатское, выбритый и пахнувший одеколоном "Москва".

Выбив в кассовом автомате Ярославского вокзала билет до Мытищ, он едва успел сесть в поезд. И уже на ходу, вслед за другими пассажирами, начал проходить в средние вагоны, где должно было быть посвободнее.

"И куда это все едут в воскресенье?" — недоумевал он.

И действительно, людей было много. Все сидячие места были заняты. На полках лежали сумки, объёмистые свёртки, изредка попадались целые чемоданы, а на крючках, между окнами, над головами сидевших, покачивались авоськи и сетки, с торчавшими наружу батонами варёной колбасы.

Через несколько вагонов, Вишневскому стали попадаться свободные места. Наконец, он увидел одно, у левого окна, и поспешил его занять.

Поскрипывая, поезд неторопливо стучал колёсами. После дождя, прошедшего за время, пока Алексей ехал в метро, по стеклу с крыши вагона стекали струйки воды и оставляли за собою чистые от пыли косые дорожки. Изнутри стекло слегка запотело, и Вишневский стал протирать его ладонью.

Проехали "Москву III", "Маленковскую", когда с поездом, в котором ехал Вишневский, поравнялся другой поезд, шедший до Загорска. Он двигался по соседним рельсам, почти на одной скорости с поездом Вишневского, временами то отставая, то снова начиная его обгонять.

"Надо было на нём ехать", — подумал Алексей. — "Не иначе обгонит!"

В окнах соседней электрички были видны пассажиры. Некоторые переглядывались с Вишневским, как бы играя в игру: "Ну, кто — кого?" Причём, когда обгонял их Вишневский, они делали вид, что его не видят и заняты чем-то своим. Так же поступал и он.

И вдруг, когда его поезд стал сильно отставать, пропустив соперника почти на пол состава вперёд, в одном из окон Алексей увидел дядю Колю.

Тот стоял у открытого окна и уже делал знаки Вишневскому, чтобы он тоже открыл своё окошко. Алексей Николаевич поднялся и начал нажимать на замки, чтобы поднялась оконная рама. Ему это удалось, хотя и не сразу. В вагон ворвался ветер и шум колёс. Алексей высунул голову в окно и услышал знакомый голос:

— Дай скорее билет! Контролёры идуть, едрить их за ногу!

Поезда двигались так близко, что если высунуться из окна, то, действительно, можно было дотянуться руками друг до друга, хотя и с некоторым усилием.

Вишневский сразу полез в карман, нашёл билет и сильно высунувшись в окно передал его дяде Коле как раз в то время, когда соседний поезд стал немного отставать, и когда в тот же самый момент, сразу после этого между ними промелькнул столб, и Алексей услышал дядин Колин крик. Он взглянул на отставшее от него окно дяди Коли и увидел его, как будто по локоть, без руки, с разорванным рукавом, из которого хлестала красная, как вино, кровь. Вишневскому стало не по себе, и он опустился на своё место.

— Во, как его! — сказала толстая пожилая баба, сидевшая напротив Алексея, с хозяйственной сумкой на коленях. — Надо билеты покупать!

Окно, в котором был Николай совсем отстало, его не было видно, хотя Алексей продолжал то и дело подниматься и высовывать голову.

— Как же ты теперь будешь без билета? — спросила баба.

— Какого билета! — воскликнул Вишневский не своим голосом. — Человеку руку оторвало! Разве не видели?

— Надо билеты покупать! Закон один для всех!

Алексей не стал с ней спорить, потому что окна соседнего поезда вновь начали догонять поезд Вишневского, а вскоре и вагон с окном Николая совсем поравнялся, и Алексей, увидел, как к дяде Коле, сидевшему в позе "как бы ни в чём ни бывало" и на своём месте подошёл контролёр, взял у него голубоватую бумажку из нагрудного кармана пиджака и, прокомпостировав, сунул обратно.

Николай сидел неподвижно, будто бы в глубоком сне подвыпившего человека, и Вишневский понял: дядя Коля потерял сознание! Рядом с Кругловым других пассажиров не было, и контролёр, по-видимому, не знал, что произошло несчастье. И сидевшие поодаль от Николая, видимо, занятые своими делами, тоже ничего не знали. У какого-то мужика билета, как будто, не было, и контролёр завязал долгий спор, требуя заплатить штраф, так что Вишневский не вытерпел и стал кричать из своего окна контролёру, чтобы он обратил на него внимание. Но контролёр, занятый своим делом, никак не реагировал на Алексея Николаевича, хотя и взглянул в его сторону раза два.

И тут поезд дяди Коли начал снова отставать, пока совсем не скрылся из виду. Вишневский умолк. Наступила тишина. Только частый стук колёс доносился из открытого окна. Пассажиры, сидевшие рядом, удивлённо смотрели на Вишневского, молчали. И он, почувствовав себя неловко, начал объясняться:

— Сволочь! — воскликнул Алексей. — Человеку руку оторвало, а этот подонок ещё билет у него проверяет!

Но сочувствия он не нашёл. Поезд с Николаем больше не появлялся. За окном тянулся какой-то длинный высотный дом. А перед мысленным взором Вишневского сменяли один другого два эпизода: поток крови из рукава и — Николай, потерявший сознание.

— Вы, наверное, ничего не видели! — обратился Алексей к сидевшему справа от него рослому мужику. А тот неожиданно крикнул:

— Да замолкнешь ты, наконец, придурок ненормальный? Или тебе помочь надо?

Вишневский в своё оправдание только лишь повторил:

— Ему же руку оторвало…

— А я тебе сейчас голову оторву! — громко сказал мужик.

Наступила тишина. Только весёлый стук колёс, врывавшийся с порывами ветра в открытое окно, подчёркивал напряжённость ситуации. Вишневский отвернулся к окну. Ему было чрезвычайно неловко. Все на него смотрели, как на провинившегося ребёнка. И он, уставив взгляд в пол, начал шевелить ботинком, сосредотачивая на нём своё рассеявшееся внимание.

Через минуту он вновь подумал о Николае…

Что с ним стало? По-видимому, никому не было дела до его несчастья, и дядя Коля, наверное, потеряв сознание, сейчас истекал кровью. А все пассажиры просто думали, что это спит пьяный, сторонились, брезгуя занять рядом с ним свободное место…

В Мытищах Алексей побежал через мост на платформу, к которой прибывал ехавший следом поезд до Загорска. Едва открылись двери, выпустившие толпу людей, Вишневский начал "прочёсывать" вагоны, внимательно вглядываясь в лица сидевших по правую сторону.

Как он и ожидал увидеть, дядя Коля сидел на прежнем месте. Он запрокинул голову и вытянул ноги наискось. Его правая рука безжизненно свисала вниз, а на полу была видна небольшая лужица тёмного цвета.

Вишневский робко подсел к дяде Коле и тронул его за плечо.

— Ась?! — дядя Коля встрепенулся и быстро сел, как полагается.