Я очнулся, и увидел, что по травинке ползет божья коровка. Такая маленькая, красно-черная. Эй, божья коровка, а какого ты бога?
Когда мы в детстве играли с братом и сестрой, у нас была считалочка:
Божья коровка, полети на небо,Принеси нам хлеба,Не простого, сладкого,Со сдобною помадкою!
Неплохо было бы сейчас хлеба. Пусть даже самого что ни на есть простого, кислого ржаного, с жесткой, как у сухаря, коркой. Есть хочется — ужасно. Живот подводит так, как будто в нем дыру проделали.
Стойте, а ведь и впрямь — проделали!
Я рывком сел. Мое многострадальное туловище отозвалось болью, но поскольку болело везде, так сразу оценить ущерб не получалось. Посмотрел на руки. Ну точно: обе ладони в бурой, запекшейся крови. Ощупал себя. На камзоле — дыра, лоскут болтается. Под лоскутом — запекшаяся корка. Пошевелишься — болит. Стало быть, верхом ехать в ближайшие несколько дней будет тяжеловато.
Это что, очередной подарок от Кевгестармеля? Вроде того, который мне позволил выжить семь лет назад?
Но нет, в тот раз зажило без следа и сразу. В этот, похоже, останется шрам.
Агни!
Я сунул руку за пазуху, и облегченно вздохнул, нашарив знакомый пузырек. Вытащил его. Осмотрел. Вроде бы стекло цело… и внутри горит знакомая искорка… ну-ка…
Пробка у пузырька специально была тугая — чтобы случайно не выпала. Из-за этого ее не так-то просто было вытащить, когда действительно возникала нужда. Уфф, так ведь и зубы сломать можно… ну-ка…
— Стар! Как ты мог!
Здрасьте-пожалуйста… Не успела выскочить, и туда же!
Саламандра изящной огненной петлей изогнулась у меня на плече, обежала шею кругом.
— Нет, ну как ты мог! Почему до сих пор меня не выпустил?! А я так волновалась!
— Из-за чего, огонечек?
— Ты исчезал! Нет, ну ты правда исчезал! И приходил этот… противный… который меня плеткой…
Один из немногих недостатков Агни состоял в том, что она никогда и ни за что не запоминала людей, которые ей категорически не нравились. Или богов. Впрочем, недостаток оборачивался преимуществом: боги ее не запоминали тоже… В частности, Того она знала лишь по огненной плети, которую он обожал носить в своем прежнем воплощении.
Огненная-то саламандра огненная, но огонь ведь тоже разный бывает. Не все огненные существа между собой ладят.
— Ну теперь-то он ушел?
— Шаманка прогнала его.
— Шаманка?
— Да! Прогнала его и вылечила тебя! Я чувствовала ее даже сквозь стекло! Стар, кто она?! Она красивая?! Почему ты мне о ней ничего не рассказывал?!
— Ну тише, тише, маленькая. Не надо так ревновать. Она самая обыкновенная, просто хорошая шаманка… Не то чтобы совсем страшная, но далеко не красотка. Зато она нелюдимая и мрачная, ты в тысячу раз более приятная собеседница.
— Правда?
— Правда.
— Ну, хорошо… — сменила ящерка гнев на милость.
Анастасия Мазеина. Стар Ди Арси
Поглаживая Агни по алой бархатной спинке, я напряженно размышлял. Шаманка. Удержала Кевгестармеля. Лечила меня. Ну ничего себе…
Она поила меня своей кровью.
Или не поила?… Слышал я о таких техниках, когда чужой кровью лечат рану, но никогда не видел вживую… И уж подавно полной глупостью это звучало в отношении шаманов: шаману нельзя проливать кровь во время ритуала. Это разрывает границу между миром духов и миром людей, и может кончиться самым плачевным образом…
Тогда откуда я помню это?…
— Вот что, Агни, полезай-ка назад, — велел я ящерице. — Потом выпущу погулять еще.
— А? — удивленно спросила Агни. — Это еще почему?
— Потому! Незачем пока шаманке знать про тебя. И вообще, мало ли…
— Зануда, — фыркнула Агни, но все-таки послушалась. И то хлеб… Мне вообще было интересно: почему она выполняет мои приказы?… Почему считает меня хозяином?… Я никогда не слышал — и, что важнее, ни герцогиня, ни герцог, не слышали тоже — чтобы саламандры когда-либо уживались с людьми. А спрашивать у самой Агни я боялся — вдруг она задумается и, как следствие, одумается?…
Я поднялся на ноги. Осмотрелся.
Холм как холм. Сейчас, ранним утром, когда солнце только-только поднималось, он странным образом выглядел еще более пустым и неприветливым, чем ночью. Лес также курчавился вокруг странным зеленым шелковистым морем.
Рядом, с видом пресытившегося гурмана пощипывая мелкую травку, пробивающуюся между пучками вереска, паслась Иллирика. Кто-то — да шаманка, кто же еще — снял с нее тюки и аккуратно сложил рядом. Поверх тюков я с удивлением заметил коричневый гармаш и черную повязку, которой Вия закрывала нижнюю половину лица.
Значит, не сбежала совсем. И то хлеб.
Морщась от боли (кажется, шрам этот еще довольно долго будет причинять мне беспокойство), я навьючил Иллирику снова — и не надо так жалобно смотреть на меня, я знаю, что тебе не тяжело! — вскарабкался на нее… ох, Ормузд всех побери, ну и неприятно мне будет сегодня! — и направил ее с холма вниз.
Чтобы услышать призывное ржание еще одной лошади.
Чуть погодя, когда мы спустились ниже, я увидел между деревьями эту самую лошадь. Это был огромный черный жеребец. Он буквально танцевал на неширокой площадке, где вчера вечером горел костер: приплясывал, мотал черным шелковистым хвостом, вскидывал узкую морду с широко, хищно раздутыми бровями, заливисто ржал. Конь был, безусловно, красив — я залюбовался игрой мускулов под лоснящейся шкурой. Но вот нормален ли?…
А на нем, довольная, радостно улыбающаяся, восседала Вия. Она была без плаща и даже без сапог — сапоги я заметил прислоненные к дереву. Более того, она сидела на черном коне без седла и как-то умудрялась править им без поводьев. При этом у меня создавалось впечатление, что черный красавец повинуется каждому ее малейшему движению, если не мысли…
Я вдруг понял, что соврал Агни. Шаманка в этот момент показалась мне необыкновенно хорошенькой. Мужская одежда ей шла, подчеркивая фигуру, лицо было таким радостным и счастливым, что даже красная кожа казалась какой-то странной прихотью освещения — вроде как если бы только всходило солнце.
Иллирика отшатнулась, и мне пришлось успокаивающе погладить ее по шее. Явно поведение родича было столь же необъяснимым для нее, как и для меня.
Вия заметила нас. Улыбка ее тут же погасла, она наклонилась к уху жеребца, что-то ему шепнула. Конь немедленно прекратил свои выкрутасы, успокоился, и чинным шагом направился к Иллирике. Мне еле удалось удержать бедную кобылу на месте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});