В книге есть несколько прозаических новелл из цикла «Девять рассказов о камнях». Мне показалось, это самый слабый раздел, поскольку волшебство звучащего слова (а это, конечно, особенность стихов Анатолия Григорьевича) в нём не ощущается. Между тем проза тоже может звучать как музыка. Вспомним, например, рассказы Константина Паустовского. Я не хочу сказать, что философские новеллы о символике камня, рассказанные в книге, – не литература. Просто мне кажется, что они на порядок слабее мощного звучания большинства стихов. А вот чем дополняются поэтические строки, так это авторскими иллюстрациями. Раскованные и смелые, они говорят и о графической одарённости. Здесь и символизм, и неожиданные ассоциации, характерные для Каменобродского. Ветка, перерастающая в сомкнутую ладонь и одновременно в железное перо или сомкнутый клюв, – смысловая многослойность, сама как поэтический образ. Кстати, недавно смотрела интересную книгу «Графики Крыма», изданную в 2014 году, и обнаружила, что среди самых ярких работ – «Спрут социума» и «Космическая» Анатолия Каменобродского.
Но вернёмся к образному строю анализируемых стихов. Метафоры здесь не только выверены и прозрачны, но очень часто полны то иронии, то доброй улыбки, то сарказма. Вот как описан Буратино: «Вздрогнет ложечка в стакане, / Зацепив за небосвод, – / Вечность вспыхнет и настанет, / Если очень повезёт. // Меж морщинок бледных красок / Носом дырочку проткнуть: / В полумраке бродят сказки, / Чей-то смех и чей-то путь. // В грустных зарослях забвенья, / В паутине древних лет / Тают тени или стены / Где-то между да и нет.// …И давай не будем трогать / Эти хрупкие холсты» .
Некоторые метафоры поражают своей неожиданностью и своим изяществом: «Метнулись вразлёт грациозные кляксы испуганных кошек», «Видение веток рождает фонтан тишины, где тень паутиной утопит фигуры прохожих»… – подобных находок на страницах маленькой книги великое множество. При этом поэт очень щедр: один парадоксальный образ сменяет другой. Нередко у тех или иных авторов всё стихотворение строится вокруг удачно найденной (по мысли стихотворца) метафоры, и они, так сказать, обслуживают её. Здесь же постоянный поток оригинальных сравнений, не встречавшихся ранее образов, и при этом, как мне показалось, – постоянная ирония (и даже самоирония). Почти незаметная, но органичная, как дыхание. И вот здесь мы подходим к главному достоинству обсуждаемых стихотворений – полифоничность смыслов.
Сборник нельзя прочесть и отложить навсегда в сторону. Этим вы обидели бы не автора – себя. Подобно камню, который меняет форму, конфигурацию и даже цвет в зависимости от ракурса, с которого вы на него смотрите, – стихи Каменобродского готовы к многократному прочтению, разным интервалом анализа, к разному настроению, наконец. И чаще всего они не обманывают новых ожиданий. Вот одна из миниатюр: «Заблудились лучи / в этой мути зелёной – /солёной, / опускаясь на дно, / где темно – всё равно, / но / щекотно – смешно». Разве не удивишься, прочитав это «как щекотно – смешно» , лучу? Что за неожиданность? Потом подумаешь: красивая игра с аллитерацией, с чередованием «е», «н»; «заблудились лучи» – тоже и звуковой ряд, и метафора. И наконец, картина в целом – разве она не оригинальна и интересна?
Меня завораживают и три строки из другой миниатюры: «Не ночевали львы в полончели? / Нет, ночевали львы в полончели. // Челнок вилял меж венчиками лилий…» Со мной можно не согласиться, но я считаю, что в подобных звуковых созвучиях скрыта собственная магия (что, кстати, отражено и в русском фольклоре, и в заговорах, и в детских прибаутках, и в причитаниях). Обнаружить такую гармоничную связь в созвучиях – несомненная заслуга поэта. Кстати, он сам это понимает. Вот как он пишет: «Звукопись и прочие языковые вычуры – только ли игра? За звуками – слово. А слово было в начале… За бликами – восход» .
Но пора подводить итоги. Иначе мне захочется ещё цитировать нечто о «маленькой ночи, вселившейся в шкуру кота» и другие прелестные находки, которых будет ещё много.
В результате достаточно внимательного рассмотрения поэтического сборника Анатолия Каменобродского «Полночный рассвет» я прихожу к следующим выводам.
Автор, безусловно, талантлив. Может быть, его можно включить в десятку самых одарённых крымских поэтов. Но Россия стала так богата на таланты, что нередко их не замечают или не оценивают по заслугам. Складывается впечатление, что анализируемый сборник не вызвал шквал рецензий или ажиотаж среди читателей. Отсюда следующий вывод: книгу следует переиздать, дополненную и обогащённую новыми стихами. Кстати, у автора нередки ссылки на то, что те или другие миниатюры или зарисовки – лишь фрагменты более обширных произведений (поэм, циклов и т.д.). Если это действительно так, а не плод романтических пожеланий, хотелось бы видеть полностью эти серьёзные вещи. Хорошо бы дополнить прекрасные стихи столь же прекрасными авторскими гравюрами и издать эту новую книгу поярче. Я понимаю, что государство финансировать издание не будет (у него с трудом находятся деньги даже на замечательный журнал «Брега Тавриды»), но, может быть, поэт изыщет какие-то возможности ради современников и потомков…
Журнал «Брега Тавриды», продолжая традицию Анатолия Домбровского, нередко поддерживает новых авторов, в том числе и не очень молодых. Может быть, стоит подготовить подборку лучших стихов Каменобродского и организовать их обсуждение на страницах журнала? Они ведь далеко не банальны, а лучше сказать, сложны и требуют обсуждения.
Праздник жизни до утра
Праздник жизни до утра
Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Поэзия Крыма
Теги: Современная поэзия
Тамара ГОРДИЕНКО,
Севастополь
Офицерская жена
* * *
Припасть к родной земле,
Крестом раскинуть руки,
Всю толщину её мольбой своей прошить:
– О, Мать Сыра Земля,
Страдания и муки,
И смуту на Руси
Дай силы пережить!
То засуха, то вши, то недорода бремя,
То ратники опять на поле полегли.
Пожар, холера, бунт!..
Безбожно наше время.
То ль сглазили страну,
То ль порчу навели.
Все коршуны над ней, а соловьёв –
всё меньше.
И совесть умерла,
Да и жила ль, Бог весть?
Мужчины говорят про баб,
а не про женщин.
Затёрты, как пятак,
Отечество и честь.
О, Мать Сыра Земля,
Свободы дай и воли,
Наполни нам сердца энергией любви.
Доколе, как рабам, терпеть свою недолю?
Доколе воздвигать
Нам храмы на крови?!
* * *
Тысячекратно обманут, ограблен,
Мир наступал постоянно на грабли.
Грабли царей, фаворитов, уродов,
Грабли дворцовых переворотов,
Грабли наветов, погромов, мучений,
Ложных открытий, ложных учений.
Правда – убита. Слово – невнятно.
Чёрные дыры. Белые пятна.
Опытом душу незачем тешить.
Век двадцать первый – грабли всё те же.
Царство подлогов. Царство халтуры.
Царство жирующей номенклатуры.
Необъяснимы и непонятны
Памяти нашей белые пятна.
Словно десятки выбиты в тире –
Совести нашей чёрные дыры.
Люди прогресса, а бродим в потёмках.
Чем отзовёмся в наших потомках?
Что им оставим в дар безвозвратный?
Чёрные дыры?.. Белые пятна?..
* * *
Мой южный город! Ветром, зноем, морем
Он с детства мои корни напитал.
Мне люб тот город – с синевой во взоре,
Где пахнет тёплым суриком металл,
Где с солнцем соревнуется медяшка,
Играет шторм то «Яблочко», то блюз,
Где в юности носила я тельняшку,
Как самую нарядную из блуз,
Где парапеты от прибоя мокнут,
Когда ты по Приморскому идёшь,
Где так до синевы промыты окна,
Что веришь: море мыло их – не дождь,
Где бронзовый Тотлебен, чуть сутулясь,
На гордые взирает корабли,
Где самую красивую из улиц
Большой Морской любовно нарекли.
* * *
Автобус наш – могучий красный конь –
Бежал, в аэропорт успеть стараясь,
И возмущал полуденный покой
В заштатном городке Бахчисарае.
В пыли стояли сонные дома,
В пыли уныло копошились куры,
В буфете пыльном девочка одна
Чертила пальцем на стекле фигуры.
И репродуктор на столбе орал.
Ничто, увы, пейзаж не оживляло.
Водитель долго стёкла протирал,
Путёвку отмечал. А я гуляла.
А рядом – ты, мой лейтенант, мой муж.
Мы молоды, мы счастливы, ликуем:
– А вдруг мы попадем в такую глушь? –