Читать интересную книгу Осада Азова - Григорий Мирошниченко

Турецкое войско в ознаменование дня рождения султана носило в плетеных корзинах к стенам Багдада землю и насыпало холмы выше крепостных стен. Султан намеревался насыпать двенадцать высоких холмов, втащить на них самые тяжелые пушки и начать генеральный штурм города.

Около шатра послышались шаги, потом полог откинулся и вошли два человека: верховный визирь Аззем Мустафа-паша и друг султана эфенди Эвлия. Они только что прибыли из Стамбула.

В шатре раздались восточные приветствия. Султан был рад их приезду, рад дорогим подаркам. На громкие возгласы в шатер прибежали военачальники: чванный и не в меру толстый Гуссейн-паша, главный адмирал Пиали-паша, султанский любимец курьер Кара Реджиб-ага, дефтердар – казначей – Магмед-паша, сухой, желтый начальник артиллерии Земберекжи-паша.

Все были рады приезду дорогих гостей, в особенности приезду знаменитого эфенди Эвлии. Куда бы ни пришел эфенди Эвлия – в султанский дворец, в мечеть Айя-София, на похороны паши пли на свадьбу бедняка, – ему оказывалось самое высокое внимание. Своей красивой наружностью, благозвучным голосом, живыми и умными, всепроницающими глазами он покорял всех.

Мать эфенди Эвлии была родом из Абхазии, отец в юных летах был знаменосцем султана Сулеймана, дед – знаменосцем султана Магомета.

Молодого эфенди Эвлию многие считали другом святых. Недаром, стоя во сне в мечети Аки-Челеби, он говорил с пророком, просил его и четырех имамов святых дозволения молиться всю жизнь и путешествовать…

Эвлия, друг святых, путешественник, прибыл с особыми поручениями и с письмом от Кизи-султане.

Султан с любовью рассматривал статную фигуру своего друга, на котором была не белая, как у всех военачальников, а легкая синяя чалма, чакшир – широкие шаровары голубого сукна, перевязанные у пояса зеленой шалью, несколько раз обернутой вокруг тонкой талии, жилетка, под которой была похожая на женскую рубаха, и куртка из красной материи, шитая золотом. Чекмень с длинными висячими рукавами дополнял красивый и скромный костюм Эвлии. На ногах поскрипывали черные сафьяновые туфли.

– Ты прибыл вовремя, – с большой радостью сказал султан, – ты очень нужен мне.

– Султан султанов, великий Амурат, – склоняясь, медленно и тихо ответил Эвлия, – судьба моя и жизнь моя в руках достойного и единственного повелителя Востока.

Султан остался доволен ответом друга и торжественно объявил, что зачисляет его в войско спахов с поденным жалованьем по сорок пиастров.

Потом он сказал:

– Ты будешь в турецкой армии, которая отправится под Азов, главным муэдзином. Ты будешь сзывать верующих мусульман на молитву и с ними творить ее. Ты будешь пророком…

Эфенди Эвлия учтиво поблагодарил султана, склонившись до земли, и передал ему письмо от Кизи-султане.

Кизи-султане сообщала сыну, что во всех восьмистах мечетях Стамбула, со всех двух тысяч минаретов муллы взывают к аллаху. Все люди молятся усердно и ждут часа его победы.

«Особо старательно молятся, – писала Кизи-султане, – в мечети Эюба, где тебя опоясали мечом Османа».

Кизи-султане по старому обычаю ослепительного Ба­ту-хана прислала султану верблюжий скороходный караван с подарками. Семь верблюдов-дромадеров принесли на своих горбах в семи царских кибитках, под балдахинами с шелковыми занавесками, семь звезд, семь красавиц, избранных из многочисленного гарема Амурата. Это были его семь любимейших, нежных жен. Мудрая Кизи-султане послала их к Амурату с напутствием:

«Ты завоюешь многие страны. Ты будешь повелителем мира. К тебе будут приводить красавиц самых блистательных, но ты будь сдержан. Они могут быть из стана твоих врагов. Они могут погубить тебя. Не доверяйся чужим красивым женщинам, остерегайся вражеских замыслов. Я посылаю тебе, мой славный сын, семь лучших красавиц, и как на небе ночью, на Повозке Вечности – созвездии Большой Медведицы – будут ярко светиться семь звезд, так, сын мой Амурат, и тебе в твоем большом пути верно и преданно будут светить, принося счастье и великую радость, семь красавиц, которых я выбрала сама: сухощавую турчанку, страстную негритянку, сказочной красоты киевлянку, нежную, как роза, персиянку, чарующую сербиянку, гордую русскую и дикую крупноглазую албанку. Ты отметишь с ними свое счастливое тридцатилетие. Сын мой, понюхай тысячу роз, а выбери одну…»

– Да будет так, – сказал Амурат.

Эфенди Эвлия приятно улыбнулся:

– Кизи-султане пожелала сыну счастья, непременного покорения Багдада и много хороших детей.

– Много – это нехорошо, – усмехнувшись, сказал султан. – Один только нужен – верный наследник престола!

Кизи-султане напоминала сыну о малиновых склонах гор его родины, о высоких кипарисах, о зеленых лавро­вых рощах и садах, где благоухают бархатные розы, и о сочных виноградниках.

«Сын мой, – писала она, – стаи крикливых, прожорливых чаек, быстрых, хлопотливых ласточек постоянно кружатся над Золотым Рогом и желают тебе удачи.

В Биюк-дере наступили теплые летние лунные ночи. Яркий месяц с надеждой увидеть тебя смотрит в окно твоего дворца с густо-синего неба. Он отражается в воде серебряным сиянием, оставляя резкие тени. Волны моря ударяются о берег и рассыпаются блестящей пеной…»

Султан спросил друга:

– Не твое ли это сочинение?

Эфенди Эвлия учтиво ответил:

– Кизи-султане – умнейшая женщина. Она и без теня с письмом управляется. Кизи-султане всегда желает тебе полного счастья!

– Похвально, – сказал султан и распорядился, чтобы все войско выпило в этот день за его здоровье.

Зфенди Эвлия сообщил султану, что Кизи-султане, по совету верховного визиря Аззем Мустафы, чтобы отметить могущество и власть султана, повелела на Арсенальной площади из четырехсот пленных казаков, взятых на море возле Тамани, обезглавить на страх всем врагам султана двести…

Султан нахмурился.

– К чему омрачили вы этот день? – спросил он строго.

Аззем Мустафа сказал:

– Тебе от того, султан султанов, прибавится власти и силы.

– В такие дни прощают и награждают…

– Мы сделаем самое малое в твою пользу… Шах Аббас всегда измерял свое могущество Баш-колой – пирамидой из голов побежденных…

Султан Амурат, чтобы сгладить неприятное известие, распорядился приготовить в шатре лучшие вина и яства. И начался богатый пир, за которым султан в веселом расположении духа отдал приказ: эфенди Эвлия в качестве пророка должен идти по странам Кавказа, собирать и поднимать войско против Азова. Пиали-паше – адмиралу – готовить немедля могучий турецкий флот, Гуссейн-паше – подобрать самое лучшее войско, а начальнику артиллерии Земберекжи-паше – приготовить к походу под Азов всю осадную турецкую артиллерию.

Эфенди Эвлия за венецианским столиком записал грозные приказы султана, написал по указу Амурата дерзостное письмо царю русскому, чтоб тот отдал без боя и промедления Азов-город и перестал помогать донским казакам. Всем подвластным славянским государствам и крымскому хану предписывалось изготовить для похода под Азов свое войско, запасти хлеба, сухарей, вина и проса…

Турецкое войско под возгласы эфенди Эвлии совершило молитву. Тысячи воинов стали лицом к Мекке, опустились на коврики, подняли руки кверху, так, чтобы большие пальцы приходились за ушами…

Воины понимали, что каждому из них после этой молитвы аллаху предстоят великие испытания.

В султанском шатре и во всем турецком лагере пили, ели, пели песни, шептали слова молитвы. А в полночь султан Амурат, выйдя из шатра с обнаженной саблей Османа, крикнул:

– Штурмуйте небо и землю! Штурмуйте Багдад!

И в полночь начался под несмолкаемый громовой грохот трехсот осадных орудий жестокий генеральный штурм Багдада.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

От русских полоняников, бежавших из Стамбула, Крыма, Багдада, да от турецких «языков» донские атаманы узнали, что готовит им турецкий султан.

– Медлить нельзя, – сказал Наум Васильев. – Султан Амурат твердо решил взять нашу крепость.

Атаман Каторжный медленно проговорил:

– Надо встретить его достойно, а для того пришла пора спешно крепить крепость. И надо нам иметь в достатке порох, свинец, сухари и ядра. Надо послать станицу в Москву да просить царя о помощи: царь-государь, не покидай-де нас, а мы не покинем Русского государства. Наши сабли напишут славную историю потомству. Настало время нести нам ответ за каждый аршин земли.

– Верно, – согласился Старой. – Неведомо, сколь долго придется сидеть в осаде. Пороху нам не хватит. Хлеба тоже. А сушеной рыбехой одной не проживешь. Надобно запасти побольше мяса, пустить в засол тертую рыбу. Живую скотину надо держать на ближних лугах для откорма. Ежели вражья сила нагрянет, вгоним животину в крепость.

– Правильно, – сказал атаман Наум Васильев, – дело с турком, как я понимаю, будет не шуточное. Взять-то город Азов мы взяли, а не удержим – позор один будет. К царю, стало быть, надо ехать. Кого пошлем? Может, Ивана Каторжного?