Читать интересную книгу Юность Барона. Обретения - Андрей Константинов

(А ты как думал, Петр Ефимыч? Пришел, увидел, допросил? Ха! Да из Бельдюги даже сталинского призыва энкавэдэшники словечка выбить не могли. Притом что по тем временам выбить — совсем не метафора. На себе, слава богу, испытать не доводилось, но думается, что подкованными сапогами под ребра — удовольствие ниже среднего.)

— И что теперь мыслишь делать?

— Разгуливать по городу с краденой вещью под полой рискованно. И раз уж Бельдин крутился в районе Советских улиц, то, скорее всего, имеет угол где-то поблизости. Думаю опросить участковых Дзержинского, Куйбышевского и Адмиралтейского районов на предмет подозрительных и незарегистрированных. Быть может, поступали сигналы от жильцов, соседей.

— Суеты много, а практической пользы ноль, — не удержавшись, откомментировал я.

— Это почему же ноль? — нервно спросил Чесноков.

(Очки его запотели, а лицо, всегда чисто выбритое, гладкое, сейчас помялось и покрылось багровыми пятнами. Понятное дело, переживает человек. Кабы я допустил такого рода промашку, еще не так терзался бы.)

— Я почти уверен, что через денек-другой Бельдюга сам назовет адрес.

— Как это? — удивился Захаров.

— Элементарно. Прознав об аресте пахана, его кодла, как это принято в подобных ситуациях, кинется вывозить с хаты мутные вещички. Если уже не вывезла. Потом там сделают генеральную уборочку: полы помоют, пустые бутылки сдадут, пальчики сотрут повсеместно. И — шут с вами, граждане начальнички, приходите, обыскивайте. «Авось выкопаете два-три земляных ореха. Их так любят свиньи».

— А при чем здесь орехи?

(М-да, культура чтения у нынешней молодежи явно не на должной высоте!)

— Это цитата, о мой необразованный друг. Роберт Льюис Стивенсон, «Остров сокровищ», перевод Николая Чуковского.

— А-а…

— Боюсь, Петр Ефимович, в данном случае Анденко прав, — нехотя заключил Накефирыч, вытягивая из пачки беломорину. — И если Бельдюга продолжит настаивать на версии «нашел блюдо на помойке», сыскать весомые контраргументы для прокуратуры будет труднехонько.

— Попадись мне этот подонок лет десять назад, я бы с ним по-другому поговорил! — напускно ощетинился «герой дня».

(Интересно, а по-другому — это как? Мошонку, что ли, ему дверью защемить?)

— К слову, мы уже сейчас можем влегкую вменить ему, самое меньшее, три эпизода: проживание без регистрации, нарушение статьи 40 «Положения о паспортах»[28] и тунеядство.

— Вменить-то мы можем, — согласился с Чесноковым начальник. — Да только Бельдюге эти эпизоды, что тому слону дробина. А вот вещички, у обувного директора потыренные, боюсь, теперь долго о себе знать не дадут.

(И тут меня осенило! Недостающий в плане № 2 кирпичик нарисовался сам собой и четко встал на отведенное ему место.)

— Иван Никифорович! Дозвольте озвучить предложение?

— Рационализаторское?

— Еще какое.

— Ну давай. Излагай.

(И я изложил. Ух как я изложил! У Чеснокова даже челюсть отвисла…)

Петр Ефимович вернул челюсть в исходное положение и с интонациями Совинформбюро отчеканил:

— Так называемое предложение Анденко есть не что иное, как грубое подстрекательство. Несовместимое с основополагающими принципами советского уголовного права.

— Извините, Петр Ефимович, но тут мы с вами расходимся в формулировках. Мое предложение — не подстрекательство, а всего лишь провокация.

— Не вижу принципиальной разницы.

— Между тем она есть. Подстрекатель — лицо, напрямую заинтересованное в совершении преступления и в результатах преступной деятельности. Провокатор же не заинтересован в совершении преступления с позиции результата, а наоборот, заинтересован в его выявлении, раскрытии и передаче исполнителя в руки правосудия.

(О как щас сказал! Боюсь, на бис повторить не смогу.)

— Вот только не надо разводить здесь… Ты эту свою казуистику, Анденко, для прокуратуры прибереги. Там тебе за подобные рационализаторские предложения такие хлопоты устроят, что мало не покажется.

— А у вас, Петр Ефимович, стесняюсь спросить, другое решение имеется? Как и на чем взять Барона?

— Пока нет. Надо подумать. Помозговать.

— Ну-у, с этим всяко не ко мне. Лично я думаю редко, мне это вредно.

— Григорий! — рыкнул на меня Накефирыч. — Во-первых, перестань хамить. А во-вторых, сядь, не нависай.

— Ничего, я постою.

— За постой деньги берут, а посиделки даром… Вот, молодец. Ты, Петр Ефимович, безусловно прав. Предложенная Анденкой комбинация… э-э-э… не вполне законопослушная. Но зато… э-э-э… Иное дело, не факт, что Барон вообще заглотит эту наживку.

(На последний аргумент у меня имелся предусмотрительно заготовленный довод.)

— Иван Никифорович, вы же сами, буквально пять минут назад, посетовали, что вещички, у обувного директора потыренные, теперь долго о себе знать не дадут. Ваши слова?

— Мои. И что с того?

— Барон наверняка имел дело непосредственно с самим Бельдюгой, а потому его шестерок может и не знать. Логично?

— Вполне.

— В таком случае арест Бельдюги для Барона обернулся прямым убытком, так как денег от реализации вещей с кражи на канале Грибоедова он теперь не получит. По крайней мере в обозримом будущем не получит. Так?

— Допустим.

— Следовательно, узнав об аресте, Барон либо: а) срочно отправится за своей долей от реализованного похищенного обратно в Москву, либо: б) пойдет на новое преступление. И вот во втором случае мы ему деятельно поможем. В принципе, ничего сложного нет. Самое главное — сочинить для подставной хаты правдоподобную легенду.

— А что ты вкладываешь в понятие «правдоподобная»?

(Похоже, Накефирыч всерьез увлекся моей безумной идеей. Значит, надо ковать железо, пока горячо.)

— Я сегодня перед работой заезжал в Главк и на скорую руку переговорил со следователем, который летом 1956-го сажал Барона.

— Заезжал, а мне ничего не сказал? — ревностно заметил Захаров.

— Ну извини, не успел.

— Без ну! — спародировал начальника Мыкола.

И предсказуемо словил на себе начальственную укоризну.

— Со слов следователя, восьмерик свой Алексеев получил от судьи скорее не за нанесенный ущерб, а за статус пЭрсоны, которую посмел обнести.

— Даже так? И что там была за персона?

— Замдиректора ДК пищевиков, некто Калинкович.

— Кхе, невелика фигура.

— Фигура, может, и невелика, да только супруга у него — дочь первого секретаря обкома.

— Ты это, Григорий, к чему клонишь?

— А к тому, что если допустить, что и остальные наши догадки верны, у Барона, похоже, тяга к работе с квартирами крупного… как бы это выразиться?..

— …рогатого скота? — докончил за меня Мыкола.

— Але! Ты мне тут контрреволюцию не шей! Я имел в виду крупного партийного и номенклатурного руководства.

Майор Грабко крепко задумался, молча и густо подымил, а потом озвучил свою крепкую думку:

— Может, как раз по этой причине Бароном старший брат и заинтересовался?

— Так в этом деле еще и комитетские замешаны? — изумился Чесноков. — Тогда вообще зашибись! Блуд на блуде сидит и блудняком погоняет.

(Я счел за благо оставить эмоциональную реплику старшего по возрасту и по должности без комментариев. Иначе разговор мог снова свалиться в плоскость перебранки. А оно мне надо? Мне сейчас важно Накефирыча дожать.)

— Иван Никифорович, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что предлагаемый нами план довольно сырой. Но в случае принятия положительного решения мы с инспектором Захаровым обязуемся довести его до ума в кратчайшие сроки. С учетом озвученных вами и Петром Ефимовичем предложений и замечаний.

— Само собой, — авторитетно подтвердил Мыкола.

— У меня все, доклад окончен.

Майор Грабко старательно затушил папиросу, откинулся на спинку кресла и… расплылся в довольной улыбке.

(Ну чисто котяра, сметаны обожравшийся. А ведь, похоже, выгорит у меня. Ей-богу, выгорит!)

— А что, Петр Ефимович, согласись, не самые плохие кадры мы с тобой взрастили, а?

Чесноков в ответ неопределенно пожал плечами.

(Дескать, может, так, а может, и об косяк. Да и наплевать!)

— Хорошо, Григорий, по первому варианту возражений у меня не имеется. Готовьте задание для наружки за Хрящом и за этой, как ее?..

— Люба. Красикова.

— И за Любой. Я постараюсь оперативно согласовать.

— Только желательно, чтобы наблюдение велось круглосуточно. Барон вполне может и ночью объявиться. И обязательно указать, что в случае фиксации контакта объекта с Бароном наблюдение переключается на интересанта. Цель — установить адрес проживания. В случае попытки отъезда Барона из города сопроводить до вагона и дождаться отправки.

— О, видал, Петр Ефимович? Как яйца курицу учат?