и есть косвенное подтверждение того, что человеческая активность может рассматриваться и быть рационально понята только при условии признания общематериалистических посылок. Созерцательность, в которой представители антропоцентризма упрекают материалистов, вовсе не вытекает из этих посылок. Она логически вытекает из основных идеалистических посылок, из основополагающего идеалистического принципа. Источник созерцательности — не в принятии общих материалистических посылок, а в недостаточности материализма, в неумении сделать необходимые выводы из этих посылок. Проблема активности человека — в этом с нами согласятся и представители антропоцентризма — находит свое объяснение на почве человеческой истории, а предшествующие материалисты в этой сфере материалистами вообще не были. Во взглядах на общественную историю, как это хорошо известно, предшествующие материалисты были идеалистами. Проблема человеческого творчества нашла свое научное решение в рамках именно материалистического понимания истории, того понимания, против которого и направлены в конечном счете все нынешние атаки буржуазных философов и ревизионистов и прежде всего с целью социальной дезориентации молодежи. Подрывая философские основы материалистического понимания истории, ревизионизм сеет в среде молодежи сомнения в объективном характере законов общественного развития.
2. «Да будешь ты трудиться в поте лица своего!..»
Именно за то, что доведенный до логического конца философский материализм, выступая в облике исторического материализма, дает научное, единственно верное представление об общественном развитии, он и подвергается особенному гонению со стороны ревизионизма вплоть до его абсолютного отрицания, когда игнорируется определяющая роль экономики, материальных условий жизни общества. Между тем В. И. Ленин писал: «…в чем же ином состоит материализм, как не в объяснении общественных форм материальными условиями?»[76]
Игнорирование определяющей роли материальных условий жизни общества и неприятие исторического материализма широко насаждается ревизионизмом среди современной молодежи и — это совершенно очевидно — тесно связано с отрицанием марксистского понимания проблемы классов и классовой борьбы. Само собой разумеется, что деление на классы по примеру своих наставников ревизионизм ни в коем случае не обусловливает формой собственности на средства производства. Это не в интересах тех классов, на страже которых он стоит. Поэтому, отрицая классовую борьбу как движущую силу истории, ревизионизм пытается внедрить в сознание молодежи отношение к коммунизму как к обществу, которое не в состоянии решить проблему экономического равноправия. Ревизионизм, а особенно ревизионизм сионистского толка, исходит из того, что между антагонистическими классами существует не столько борьба, сколько общие интересы. Сионизм, преследуя свои гегемонистские цели, настаивает на этом особенно упорно.
Учитывая как раз иезуитскую изворотливость противников прогресса и прогрессивной теории, их тенденцию к теоретическому и политическому камуфляжу, В. И. Ленин разъяснял: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов. Сторонники реформы и улучшений всегда будут одурачиваемы защитниками старого, пока не поймут, что всякое старое учреждение, как бы дико и гнило оно ни казалось, держится силами тех или иных господствующих классов».[77]
Трудно найти ревизионистское течение, которое по тому или иному поводу не обрушивалось бы на это ленинское положение, пытаясь убедить молодежь, что в так называемом «извращении марксизма» повинна «интерпретация марксистской теории классов как учения об обнаружении скрытых классовых интересов, об общественном человеке как человеке, в сущности, экономическом. Тезис Маркса, что человек является совокупностью общественных отношений, был в этой концепции преобразован в вульгарное подобие и внедряется как „homo oeconomicus“» (К. Косик).
Ленинское положение о скрытых классовых интересах, служащих подоплекой политических и философских взглядов, ревизионизм пытается представить как вульгарный субъективизм. Но, как известно, В. И. Ленин считал — а история развития общественной мысли не однажды убеждала нас в этом, — что только обнаружение скрытых классовых интересов за политическими, философскими и другими воззрениями дает нам единственно верное понимание развития общества и различных общественных явлений.
Отрицая определяющую роль классовых, экономических отношений, ревизионизм в идеалистическом духе толкует само марксистское понятие экономической структуры как основы общества и навязывает такой подход своим молодым последователям. Экономическая структура общества для ревизиониста — это вовсе не совокупность специфических экономических отношений. Это какая-то структура общественной жизни, связанная всеобщей взаимозависимостью и взаимодействием отдельных ее элементов; однако среди этих элементов, в том числе и среди экономических, нет ни одного, который определял бы все без исключения элементы и процессы этой структуры. Такое утверждение ревизует положение Маркса о том, что экономическая структура общества в конечном счете обусловливает все остальные структуры и процессы общественной жизни. Как писал Маркс, «совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания».[78] И еще: «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще».[79]
Ревизионист не только в идеалистическом духе толкует само марксистское понятие экономической структуры как основы общества (А. Лефевр), но стремится доказать преходящий характер зависимости сознания от производственных отношений, зависимости, будто бы представляющей собой всего-навсего одну из переходных исторических форм диалектики субъекта и объекта, которая является основным фактором диалектики общества (К. Косик, М. Животич, П. Враницкий).
Если ревизионизм проявляет в чем-нибудь завидную последовательность, так это в отрицании определяющего для развития общества значения экономических отношений. Преждевременно увядшие лавры Евгения Дюринга не дают покоя Р. Гароди, который об определяющей роли экономических отношений говорит не иначе, как с иронией: «В социалистических странах существует… иллюзия, согласно которой одно лишь изменение производственных отношений раз и навсегда разрешило бы проблемы и автоматически породило бы нового человека». А. Лефевр, также сбиваясь с критики вульгарного материализма на критику материализма вообще, объявляет признание первичности экономических отношений в историческом развитии «отходом от диалектики».
Таким путем ревизионизм пытается дискредитировать в глазах молодежи как якобы немарксистскую и вульгарно-экономическую концепцию исторического материализма, главной категорией которой является экономическая обусловленность явлений. Совершенно очевидно, что вся эта возня вокруг классового характера проблем общественного развития, определяющей роли экономики и характера собственности понадобилась ревизионизму, чтобы отвлечь внимание молодежи от классовых битв, посеять сомнения в обоснованности законов общественного развития, в частности закономерности ликвидации частной собственности на средства производства. Только философ, совершенно абстрагировавшийся от экономической обусловленности явлений и насущных проблем общественного развития, при этом, однако, пытающийся увлечь молодежь мнимой новизной суждений и «недогматичностью», может в научном трактате написать без определенных оговорок: «концентрационные лагеря тоже имеют свою повседневность» или «в повседневности живут и писарь и император» (К. Косик). Конечно, теоретически в повседневности каждый американский безработный может снять номер в гостинице «Уолдорф-Астория», а миллионер — спать под мостом через реку Гудзон, но на практике почему-то они всегда меняются местами. Об