Тебе открыты все пути, любая должность. Стать заместителем моей личной гвардии, начальником всех сил обороны столицы, стать новым наместником в Пражском княжестве или любом другом, возглавить расправную палату или отдел тайных операций… — медленно перечислял Михаил Елецкий, загибая пальцы.
— С вашего позволения, ваше величество… — перебила государя девушка и уверенным тоном добавила, — я выбираю остаться телохранителем княжича Артемия Соколова.
От услышанного Прохор не сдержался и нервно закашлялся, а проигнорировавший это Михаил Елецкий невозмутимо поинтересовался:
— Ты уверена?
— Абсолютно, — ни секунды не колеблясь ответила Зверева.
— А если я тебе скажу, что рядом с княжичем сейчас самое опасное место на земле? — хитро прищурившись, уточнил государь.
— Тогда тем более мое место рядом с ним, — пожала плечами Анна, — в конце концов, быть подле княжича Соколова остается моим действующим заданием, а я не привыкла сбегать от обязанностей.
— Хорошие слова, что ж, да будет так! — утвердительно хлопнул по подлокотнику Михаил Елецкий и махнул рукой в сторону выхода, — Можешь идти, Анна. Аудиенция окончена.
Глава 23
— Ты все достаточно хорошо расслышал? — поинтересовался Михаил Елецкий, как только они с Прохором остались в помещении одни.
— Да, ваше величество, — благодарно кивнул гвардеец.
Сейчас Прохор уже ничуть не жалел о том, что ему пришлось сидеть в резиденции пока другие члены гвардии занимались зачисткой предателей.
Два дня скучного ожидания стоили того, чтобы он имел честь присутствовать как при этом разговоре, так и при десятках ему предшествующих. Не столь знаковых и важных для Прохора Семеновича лично, но достаточно четко обрисовывающих картину происходящего.
Вне всякого сомнения, Прохор мог гордиться тем, что был единственным смертным помимо самого государя кто увидел картину целиком. Картину событий всей планеты на недели… месяцы… годы вперед. Хоть и одним глазком, всего раз, ему было позволено увидеть куда больше прочих.
— Хочешь мне что-то сказать? — участливо уточнил Михаил Елецкий, — Как только они выйдут из дворца пути назад не будет.
— Нет, ваше величество, — покачал головой Прохор, — я бы на месте Анны поступил бы точно также.
— Хорошо, — удовлетворившись ответом улыбнулся государь, — Демьян прекрасно воспитал столь сложное дитя. Он может гордиться Анной, впрочем, как и ты.
— Я никогда не переставал этого делать, — тепло улыбнулся Прохор Семенович и слегка обеспокоенно покосился на дверь, — но все же, ваше величество, если княжич Соколов эпицентр грядущей беды, почему вы решили оставить его внутри Империи и поставить подданных под угрозу?
— Потому что ни одно другое место на планете княжич не станет защищать, — охотно пояснил Михаил Елецкий.
— Он… так любит Империю? — со скепсисом в голосе спросил Прохор Семенович.
За последние пять лет пристального наблюдения за этим безусловно странным юношей, гвардеец уверился что княжичу плевать на империю. Плевать на государя и страну. Мальчишка только и делал что одержимо искал Силы и старательно уклонялся от любых дел, которые этому не способствовали.
Но делал это крайне искусно, оставаясь на самой грани дозволенного, но не переходя ее. Хоть Прохор никогда и не признавался, но этот малолетний мальчишка порой пугал его до глубины души.
— Нет, вовсе нет, — усмехнулся Михаил Елецкий, — Артем любит не Империю, а лишь нескольких людей внутри нее, для которых судьба Империи небезразлична. И мы должны быть благодарны судьбе за то, что такая горстка людей все же нашлась, — с легкой грустью в голосе добавил государь.
Глаза самодержца едва заметно сверкнули, а в голове всплыли картинки пепелища, разрушений и планеты в огне. Картинки были совершенно неотличимы от яви и единственным поводом для надежды был тот факт, что из тысячи линий судьбы, ведущих к гибели планеты, осталась вероятной лишь сотня.
Сто к одному.
Таков лучший расклад что Михаил Елецкий смог обеспечить и ни в одном из оставшихся путей он больше не имел ощутимого влияния. Государь сделал все, что от него зависело и теперь мог только надеяться и верить в того единственного человека, на плечи которого он переложил эту ношу. Верить и делать то, что совершенно не будет иметь смысла в девяносто девяти исходах из ста.
Впервые за двенадцать лет правления Император Михаил Елецкий почувствовал себя настолько беспомощным. Однако и таким свободным он ощущал себя тоже впервые. И этот факт заставлял его улыбаться.
— Неужели ради пары людей княжич рискнет своей жизнью?
— Нет, Прохор, — тяжело вздохнул Михаил Елецкий, — жизнь Артем уже терял и это его не пугает. На этот раз он рискнет абсолютно всем, что у него осталось. А нам лишь остается надеяться, что этого окажется достаточно.
* * *
Дожидаться Анну я не стал. У Прохора наверняка были планы воспользоваться удобным моментом и переговорить с дочерью без лишних глаз и свидетелей. А я предпочел не мешать и покинул резиденцию государя сразу же после своей аудиенции.
Вояки без лишних вопросов доставили меня обратно к дому и сейчас я попивал свежесваренный кофе на балконе и любовался природой.
С правой стороны раскинулся прекрасный лесопарк, из которого осенний ветер приносил бодрящий запах хвои.
С левой стороны, в самом уголке виднелись остовы уже восстановленных от повреждений зданий царского лицея, ныне пустующих.
В свете последних событий, занятия были отменены на две недели, лицеисты распущены по домам, а работники отправлены в оплачиваемый отпуск на такой же срок.
Некогда одна из самых оживленных территорий выглядела словно наспех оставленный дом. Внутри еще сохранялись следы уюта, натопленные помещения не успели остыть, но людей тут уже не было.
Даже родовых слуг Соколовых и тех отослали подальше от территории царского лицея под благовидными предлогами.
Хорошо хоть продукты оставили, — подумал я, отпив еще глоток обжигающе горячего кофе.
Приятная теплота растеклась по всему телу, отгоняя осеннюю прохладу. На руках проступили мурашки, изо рта шел пар, но покидать балкон не было никакого желания.
Я просто стоял и наслаждался тишиной и спокойствием.
— Выкладывай, что там у тебя, — вдоволь насладившись атмосферой, наконец, разрешил я.
Нарастающую жажду разговора моего эфириала я старательно игнорировал последние два часа, и к чести Мина, он не лез, а смиренно ждал.
— Ты и сам знаешь, что там у меня, — недовольно хмыкнул мой эфириал, — только не хочешь об этом думать и просто… просто… стоишь⁈
— Тебе не нравится вид? — удивился я.
— Нравится… но дело не в этом!!! — напряженно вскрикнул Мин, — как ты можешь пить кофеек, когда сюда летит чертов Ликвидатор⁈
— Летит и летит, — пожал я плечами, — судя по тому, что он находился вне Веера и так легко перехватил наш сигнал, его появление так или иначе было лишь вопросом времени.
— Бля*ь! Артем!!! Мы точно говорим об одном и том же существе⁈ Сюда летит не кто-нибудь, а МАЙК! ДЕСТРУКТОР, РАЗОРВАВШИЙ ТУ ПЛАНЕТУ КАК КАКУЮ-ТО ИГРУШКУ!
— А еще он сбил мой корабль и уничтожил первородную оболочку, — спокойно проговорил я и сделал еще глоток, — эх… хорошо то как.
— Ты спятил, — обреченно прошептал Мин, — мой Ловец испортился, нужен новый. А, погодите-ка, ЭТО ТАК НЕ РАБОТАЕТ!!! ЕСЛИ ТЫ И СОБРАЛСЯ СНОВА ПОДЫХАТЬ ОТ ЕГО ЛАП, ТО Я НЕТ!
— Я не собираюсь умирать, Мин, — вздохнул я, — по крайней мере не раньше, чем оторву Майку его предательскую башку.
— Ага, ага, очень смешно. Оторвать башку Ликвидатору что примчит сюда в боевой первородной оболочке, — саркастично усмехнулся мой эфириал, — и чем ты это сделаешь? Человеческими руками? Теми самыми, которые сейчас мерзнут при едва минусовой температуре⁈
В такт словам моего эфириала я поставил