так пойдет дальше, то недели через две папу можно будет забрать домой. А Евгений Сергеевич просится в действующую армию, добровольцем в медицинскую часть Российского общества Красного Креста в Маньчжурской армии. Насколько знаю, Бутягины, и Павел Васильевич, и Мария Петровна, тоже прошения императору написали с такой же просьбой.
Я в очередной раз удивился про себя тому, как здесь ведут себя люди. Взять Боткина. Он сейчас лейб-медик царской семьи, несмотря на молодые годы. Карьерные перспективы – блеск! Бутягины… Насколько знаю, миллионерами они ещё не стали на патентных выплатах, но близки к этому. Эти-то куда опять на войну просятся?! У них же уже трое детей! Младшенькой всего полтора года.
Под рассказ жены и хныканье сына, который не мог никак успокоиться, я добрался до дивана, на который сел, чуть не упав. Пока готовили ванну, узнал новости за своё почти двухмесячное отсутствие.
На первом месте, конечно, стояло нападение боевиков Камо на наше имение, во время которого был ранен тесть Аркадий Семёнович, погибло трое и ранено пять крестьян из Курковиц, пришедших на помощь охране имения. Также был контужен помощник управляющего Семён Прохорович и один из охранников, которого посекло осколками оконного стекла после взрыва бомбы.
Похороны крестьян с богатыми поминками организовал управляющий Сазонов. Семьям погибших Машенька самостоятельно назначила из-за потери кормильца пенсию по десять рублей в месяц до достижения детьми погибших совершеннолетия. Раненым выдала в виде награды по двести рублей, плюс лечение за счёт имения. Я, конечно, эти решения полностью одобрил.
Во-вторых, супруга поведала, как близко восприняла императорская семья нападение на имение, ранение Аркадия Семёновича, а потом и ранение меня самого. С государыней у Маши и так были хорошие отношения, а теперь стали ещё более близкими. Василька в тихий час очень часто укладывает спать сам цесаревич, который гордится ролью няньки.
В-третьих, узнал, сколько, оказывается, у нашей семьи искренних друзей, которые сразу же предложили любую помощь, узнав о нападении на имение: супруги Белёвские, Ширинкин, Кошко, Чемерзин, Кораблёв, Куликов, Буров, Зарянский, Горелов, Лис с Даном и остальные работники и служащие Аналитического центра. Все были готовы помочь хоть чем-то.
Кстати, у Дана уже прошло сватовство, и через месяц свадьба с наследницей древнего дворянского рода Белозёровых, отдалённых родственников князей Белозёрских, ведущих род от Юрия Долгорукого. Это вам не хухры-мухры.
Надо ещё Ромке кого-нибудь из дворянок сосватать. А что?! Командир «черных ангелов», потомственный дворянин, на груди ордена Георгия 4-й степени, Анны и Станислава 3-й степени с мечами. Если воспользуется преимуществом георгиевского кавалера, то хоть завтра будет подъесаулом, причем лейб-гвардии.
Сразу после разгрома гвардейского переворота, в котором активно поучаствовали «ангелы смерти», Николай II взвод спецопераций при Аналитическом центре переименовал в Лейб-гвардии отдельный эскадрон, со всеми гвардейскими привилегиями и плюшками. При этом штат эскадрона был доведён до двухсот шашек или ППС[5].
Браты, убывшие к Ренненкампфу на время боевых действий, как один заявили, что согласны продолжить службу в эскадроне инструкторами после войны и двухмесячного отпуска в родной станице. Эти точно назад женатиками вернутся. Старейшины не допустят, чтобы такие гарные хлопцы не казачек в жёны взяли. Лишь бы живыми все остались.
Это надо же додуматься целого командира японской дивизии выкрасть вместе с документами и картами! Тур и Леший теперь кавалеры знаков отличия Военного ордена Святого Георгия всех четырёх степеней. По полному банту навоевали.
По сепукке генерал-лейтенанта Окубо у меня имелись определённые сомнения, которые окончательно сформировались только сейчас. Тогда, в разговоре с адмиралом Алексеевым, что-то царапнуло сознание, а теперь понял, что. Без разрешения императора Окубо не мог покончить с собой. Значит, ему кто-то помог. Надо будет подкинуть эту информацию контрразведчикам, пускай поработают в этом направлении. Сделал в мозгах зарубку, продолжая слушать любимую.
Из станицы Черняева пришли письма от дядьки Петра Селивёрстова и сестры. Машенька их уже прочитала и пересказала мне вкратце новости. В станице и у Селивёрстовых всё хорошо. Из станичников никто пока не погиб. Рожь и пшеница дали хороший урожай, который без потерь собрали. От многих повинностей из-за войны освободили, так как в станице в основном старики, бабы да дети остались.
Ещё дядька Петро ругал меня, что ничего не сообщил о том, что я ещё два года назад нашёл Алёнку, которая теперь китайская генеральша и сноха целого китайского генерал-губернатора. Хвалил её детей, растущих настоящими казаками, в которых чувствуется кровь атамана Ермака Тимофеевича.
Сестра сообщила, что гостит в родной станице со служанками и охраной. Очень рада, что смогла вновь увидеть родные места, посетить могилы родных и близких. У неё всё хорошо. Если будет возможность, просит навестить её в станице. Сколько она здесь пробудет, не знает, всё зависит от решения деверя Чан Шуня.
«Точнее, генерала Юань Шикая», – подумал я, слушая рассказ жены.
Все остальные новости были семейные: как себя чувствуют Аркадий Семёнович и Нина Викторовна, как дела у шурина Ивана Аркадьевича, который примчался из имения в столицу и попеременно дежурит у кровати отца. Живёт он в квартире родителей, заодно присматривая и за нашей. Как неделю назад болезненно резались боковые верхние резцы у Василька, который уже говорит больше двадцати слов. Как он пошёл, как падал, как деда за бороду таскал и такое прочее.
Потом пришла моя очередь рассказывать о своих приключениях, причём в очень приятной обстановке – в ванной. Супруга, передав ребёнка няньке, помогла мне помыться. Опять всплакнула, глядя на мои шрамы. Это хорошо, что гематомы, которыми был покрыт с ног до головы после падения с лошади, сошли. А то слёз было бы куда больше.
Потом был обед с царской кухни и послеобеденный отдых. Заснул под нежное поглаживание головы супругой, которая, сидя, примостилась с края кровати.
Вечером в гости пожаловала царская чета с цесаревичем Александром и его младшим братом Алексеем. Убедился, что Александр Николаевич, действительно взял на себя миссию няньки Василька. И получалось у него это здорово. Мой сын слушался его беспрекословно, а вот Алексею что-то протестующе отвечал на только им понятном языке.
Пока пили чай, беседовали в приватной обстановке обо всём и ни о чём. А потом меня для серьёзного разговора император увёл в соседнюю комнату, где разместились на стульях за складным ломберным столом.
– Что скажешь, Тимофей Васильевич, о генерале Юань Шикае? Как он тебе показался? С ним можно иметь дело? – Лицо Николая, которое ещё несколько минут назад было добродушным и каким-то домашним, затвердело, а тон стал требовательным и командным.
– Слишком мало я с ним общался, чтобы