— Где ты была столько времени? Нет, эти «залетные» точно не пригодны ни для, каких полезных работ. Ничего вам поручить нельзя. Или прокопаетесь без меры, или все сделаете не так. Вот наши мужчины и придумали вам применение. Выходит, только и годитесь для их временных постельных утех. Что, не нравится моя откровенность? Я такая! Всегда говорю, что считаю нужным и что точно вижу.
— Да, это заметно.
— Что ты сказала? Ты смеешь со мной разговаривать? Уж не считаешь ли себя мне ровней? Никчемное создание. А ты знаешь, чья я дочь? Нет? Вот и молчи. Да если я захочу, то сделаю так, что Отто откажется от тебя уже завтра. Сразу прикусила язык?! То-то же! Но все равно, недолго тебе жить в этом доме и греть постель моего жениха. Во-первых, он и сам не жалует долго связь, подобную вашей, максимум на год имеет интрижки. Это уже было доказано на примере той белобрысой Зоси. А во-вторых, по нашему брачному контракту мы должны с ним заключить союз не позднее его сорока пятилетия. А это случиться уже через четыре месяца. Его юбилей имею в виду. Понимаешь, что это значит для тебя?
— Понимаю. Я покину этот дом.
— Не только. Ты уйдешь из жизни Отто и навсегда.
— Поняла. Уйду из его жизни.
— Нет, не поняла. Чтобы я была уверена, что все его былые привязанности не станут его больше тревожить, я должна знать, что? Ну же, напрягись! Не можешь? Я так и знала, что ты не очень умна. Тогда я тебе подскажу. Открою тебе глаза. Дело в том, что всегда действую наверняка. А если дело будет касаться моего мужа, то тем более позабочусь на все сто процентов. Я попросту не допущу ваших с ним новых встреч. Это значит, что после отставки, тебе будет светить только «разборка». Ты знаешь, что это такое?
— Знаю, — в горле моем образовался ком. У меня было такое чувство, что меня уже резали на куски. — Так зачем вы сейчас-то ко мне пожаловали? Только, чтобы об этом предупредить? Тогда большое вам спасибо. Предупрежден, значит вооружен. Это так говорят в нашем мире.
— Что это значит?! Уж не угрожаешь ли ты мне, что постараешься принять меры, чтобы упрочить свое положение как-то?! Что ты о себе возомнила? Ты — ничто для Отто! Игрушка, которую он легко выкинет.
— Может и так. Только не вижу, чтобы он спешил соединить свою судьбу с вашей. Согласитесь же, хоть и последние четыре месяца, а пожелал провести их со мной, а не с вами. О чем это говорит? Что я желаннее ему законной невесты. Вот как обстоит дело!
— Заткнись, негодная подстилка!
— А сейчас зачем сюда пришли? Не для того ли, чтобы выплеснуть свою горечь, тоску и отчаяние, что переполнили все пределы? Вы беситесь от злобы, что любят других, а не вас!
— Да я тебя уже сейчас уничтожу! — Эльза вскочила и ударила со всей силы и наотмашь меня по лицу.
— Или интересно стало узнать, что во мне такого есть, чего мужчина не нашел в вас? — за эти слова схлопотала еще, и по голове и в грудь. И так сильно, что покачнулась. — Да элементарно! Хоть внутренние качества, хоть внешние возьмем. У меня грудь, например, хороша. Может, себе захотите ее присвоить после разборки?! Может, тогда Отто и до вас снизойдет и с вами ляжет в пастель? Он еще очень любит мою шею. Ах, как он ее целует.
После этих моих слов дама просто сорвалась с цепи. Она попросту принялась меня избивать. Удары сыпались градом. Просто лупить меня руками ей сделалось больно и недостаточно сильно, и тогда она схватила что-то с тумбочки, что-то тяжелое и металлическое, и принялась лупить меня этим предметом. Сопротивляться я не смела. Закрывала только руками то голову, то грудь, то плечи, в зависимости, куда больше сыпались удары. А потом не удержалась, все же на ногах и упала. Прямо на пол. А Эльза ничуть не прекратила мое избиение. Наоборот, скорченное тело подействовало на нее возбуждающе. Поэтому она еще и стала пинать меня ногами некоторое время, прежде чем совсем задохнулась от усилий.
— Получила, гадина? Так тебе и надо! Будешь знать свое место. Не рискнешь теперь рот открыть лишний раз. Я сейчас уйду. Мне пора. Но ты теперь точно знаешь, что с тобой станет. Недолго тебе осталось пользоваться этим садом, домом, обстановкой. Уже сейчас ты представляешь жалкое зрелище, от этого возможно Отто захочет еще раньше избавиться от тебя. И тогда разборки тебе точно не миновать. Даже если мой жених пожалеет тебя и отдаст в бордель, я смогу достать тебя там. Будь уверена, моих связей станет достаточно, чтобы вмешаться в твою судьбу. Только «разборка», только!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С этими словами она, точно ведьма на помеле, стремительно вылетела из дома. А там ее, скорее всего, поджидал автомобиль с водителем, потому что сразу послышался звук мотора и взлетающей машины. Я же, как только поняла, что испытания и беды мои закончились на этот день, так и сникла вся и с глухим стоном опустилась на свои безвольно лежащие на полу руки. И возможно, я отключилась, но не думала, что надолго. А потом, как сквозь пелену, моих ушей достиг звук приближающихся шагов.
- Куда ты несешься, Отто? Ты в себе, так дергаться из-за отключенной сигнализации? Все знают, чей это дом, и потом…
— Я велел ей за контур не выходить. Грин, с ней точно что-то случилось. Детка! Ты где, детка?!
Быстрые мужские шаги, минуя гостиную, направились в спальню.
— Отто! Иди сюда. Она здесь. Взгляни сюда.
Видеть их не могла, отчего не знала, но точно ощущала, что надо мной кто-то стоял.
— Что здесь такое? Тысяча чертей! Грин! Отойди, дай мне ее поднять.
— Еще чего не хватало! Чтобы твой шов на боку разошелся? Я ее сейчас на диван положу. Кончай хватать меня за руки. Лучше принеси аптечку. Где она здесь у тебя, Отто?
— Какая аптечка! Мне с ней надо в больницу. Посмотри, сколько на ней ссадин, а лицо и вовсе все в рассечениях.
— Да, кровищи много, а теперь и отеки появились. Стой! Давай я ее подниму и отнесу в машину. В больницу твою детку отвезти мне тоже ничего не стоит, а ты…
— Нет, она — моя забота. Это ты пока здесь во всем разберись. Я могу на тебя положиться, брат?
— Нет проблем. Сейчас сниму данные с камер наблюдения, и картинка нападения на твою женщину станет предельно ясна.
— Вот и действуй! А мы поехали.
Тут я почувствовала, что меня отрывали от дивана, и я как бы поплыла по воздуху. Дальше опять все помнила смутно, до тех пор, пока Отто не внес меня в приемное отделение больницы. Там меня пробудил к жизни громкий голос дежурного врача.
— Полковник? Снова к нам вернулись?! Что случилось, неужели началось осложнение?
— Нет. Со мной все в порядке. Меня вы хорошо заштопали. Посмотрите сюда. Это моя женщина. На нее напали. Надо скорее оказать ей помощь.
— Как такое могло произойти?
— С этим сейчас как раз разбираются. Что можно сделать для нее?
— Ну-ка? Множественные разрывы, потеря крови, ушибы. Ее били чем-то тяжелым.
— Скорее всего. Что станете теперь делать?
— Особо сложного ничего нет, заживлю все быстро. Но вот здесь и здесь, надо зашивать. Само не срастется. Что скажете?
— Действуйте.
— Думаю, надо сделать несколько уколов. Как вы на это смотрите? Это ведь та же женщина, что была у нас недавно? Ну, прямо, постоянный наш пациент. Нет, я в смысле, что у меня сохранилась запись, какие лекарства переносит и что лучше в ее случае действует. Зачем вы так волнуетесь, полковник? Все с ней будет хорошо.
— Я так и понял. И давайте уже действовать быстрее!
Дальше я почувствовала укол в руку. За ним уже наступило полное отключение. А назад в себя пришла, спустя какое-то время. Приоткрыла, как смогла, отечные веки и тогда рассмотрела, что была в машине, и мы, как раз, совершали посадку возле нашего сада.
— Ну, что? Как дела? — это Грин немедленно оказался рядом с нами. — О! Вполне терпимо выглядит твоя детка. Швы снимут, отеки сойдут, и она снова станет премиленькой.
— Грин, кончай балагурить! Скажи лучше, что удалось узнать о происшествии. Не лезь ко мне. Я сам! Кому говорю!
— Я же хочу, как лучше. Что такого, если не ты, а я отнесу детку в кроватку?