не узнаешь, как возвращаться!
Руслан не думал о возвращении, не думал и о том, что Василий заговаривает зубы, чтобы потянуть время до тех пор, пока ему на подмогу не придёт Евгения. Стахову просто хотелось убить его и Володю. Страха у Стахова больше не осталось.
Евгению выдали каблуки. Слишком громко они стукали по кафелю, выложенному возле лестницы. Стахов услышал этот звук, обернулся и сделал два выстрела. Одна из пуль задела бедро девушки, она взвизгнула.
Э! – закричал Зеркач. – Женьку не трогай!
Он выскочил из своего укрытия и начал стрелять с двух рук. Руслан свалился на живот, потом под градом пуль перекатился к открытому кабинету. Там он успел перезарядить один патрон и взвести курок…
Зеркач был совсем рядом, но один пистолет не выстрелил – кончились патроны, а выстрел из второго пистолета Макарова оказался неточным.
Второй раз за этот вечер поблагодарив судьбу за промах своего врага, Стахов сделал выстрел и разнёс голову Зеркача.
– Надеюсь, ты больше мне не приснишься, тварь, – сказал Руслан, перезаряжая ружьё.
Но злоба не уходила…
Стахов медленно поднялся на ноги. Осмотрелся. В коридоре было тихо – Зеркач «раскидывал мозгами» по линолеуму, а Евгения Вадимовна неподвижно лежала в луже собственной крови. Она была мертва. Подол её юбки сильно задрался, обнажая красивые ноги. Одна из них была пробита в области бедра пулей Руслана. Второе пулевое ранение подарил ей Вася – его пуля попала девушке прямо в глаз, когда тот делал серию выстрелов в Руслана, в которого было проще попасть, чем промахнуться. Но попал он в медсестру…
Стахов надеялся, что близняшки были хотя бы ранены, но нет. Девушки оказались мертвы. Видимо, они тоже пытались спрятаться под кроватями.
Зато в одном из углов сидел дрожащий от страха Володя.
– Как вернуться домой? – спросил у него Стахов.
– Я не знаю! – протараторил Володя, звонко ударяя верхними зубами о нижние. – Вася знает!
– Вася уже не знает, – сообщил Руслан. – Что это был за эксперимент?
– Мало знаю, – сказал всё также стуча зубами Володя. – Как работает портал толком никому неизвестно, чистая мистика. Но вторую осень подряд сюда попадают люди, которые во снах при определённых обстоятельствах могут управлять снами других людей, в будущем. Этим заинтересовались какие-то бандиты. Они достроили больницу, наняли персонал. Имён не знаю. В общем, они наблюдали за такими, как мы, а потом… я не знаю причин, опыт был признан неудачным, и было велено всех убрать. Здешний дождь действует на пришельцев не из этого мира как… как кислота, ты видел, что случилось с Сергеем, его прямо из-под моросящего дождика тогда выдернули. Причём, растворяет сам дождь, а не вода, которая после него остаётся. Больше я ничего не знаю, я просто должен был слушать ваши разговоры, когда никто не слышит из персонала…
– Ладно, надоел, – сказал Стахов.
Он застрелил Володю без каких-либо эмоций. Слишком быстро и просто для такого зла, которое тот натворил.
Потом Стахов попытался отыскать патроны от пистолетов Василия, но тот истратил все свои обоймы, и из больницы пришлось уходить с обрезом Льва Петровича. Патроны Евгении не подходили, а её ружьё было слишком громоздким.
Мужчина вышел под простор открытого неба, не думая об опасности дождя. Перед глазами была картина застреленных близняшек, а в душе кричала тревога за Дашу. Стахов поздно опомнился, но с неба не упало ни одной капли дождя. Он вернулся за дождевиками, что с себя в спешке сбросили в приёмной Зеркач и Евгения.
Потом он обратил внимание, что на том месте, где должен был лежать застреленный Глеб Семёнович, в грязной луже лежала лишь куча мокрой одежды, обрывки полиэтилена и резиновые сапоги, которые и обул Руслан.
Миновав огромный пустой парк, Руслан перелез через высокое ограждение и пошёл в сторону посёлка, больше напоминающего бедную, вымершую деревню. Не во всех домах горел свет, но там, где он был, мужчина долго всматривался в окна.
Он незаметно наблюдал за совершенно чужими людьми. В основном это были старики. И ни одного знакомого человека в некогда родном посёлке. И люди были какие-то другие. Черты их лиц казались какими-то острыми, злыми, грубыми. Люди разговаривали громко про деньги и голод. Те же самые девяностые, тот же самый президент, что и тогда, да и те же самые проблемы. Только всё остальное было другим.
Небо почернело красками позднего вечера. Забравшись в пустующую, покосившуюся избушку, сквозь запаутиненное стекло Руслан смотрел в небо чужого мира из чужого окна и не видел ни одной знакомой звезды. Последняя мысль, перед тем как задремать, была о том, что жив ли в этом мире Виктор Цой и был ли он здесь вообще когда-то среди этих злых, чужих людей.
* * *
Серебренникова разбудили рано утром на уколы и разнообразные процедуры. Высокой температуры не было, и он неплохо себя чувствовал. Шёл всего второй день пребывания в больнице, но казалось, что он здесь уже долго. Плохие мысли сменялись мыслями приятными, о Даше.
В приёмные часы Руслану сообщили, что к нему пришли. Серебренников бежал на эту встречу и надеялся на то, что это будет Даша. Это действительно была она. Только вид её был очень странным, растерянным. Её окружённые заметным потемнением от следов бессонницы уставшие глаза выдавали миру будто совсем другого человека.
– Привет! – с потухшим позитивом сказал Серебренников. – Что-то случилось?
– Здравствуй, – сказала девушка. – Руслан, мне очень нужна твоя помощь.
– Зеркач? Гоша?
– Нет, я о другом. Помнишь, ты меня ударил и я…
– Прости, тысячу раз прости, это был совсем не я, это был будто бы другой Руслан…
– Всё нормально. Я не сразу поняла, как это работает…
– Это не я! – Серебренников даже был готов расплакаться от досады.
– Вот мне и нужен другой Руслан, поэтому просто запоминай…
– Боже мой! – Серебренников был просто не в себе. – Да что такое натворили Гоша с Зеркачём?
– Ох, – вздохнула Даша. – Зеркач ходит задумчивый. Ведёт себя тише воды, ниже травы. Гоша ходит королём, собрал вокруг себя большую шайку и что-то мутит, но меня не трогает, там какие-то другие дела… неважно! Мне потом было сложно вернуться в это состояние, но я поняла, как это сделать, и сейчас еле держусь…
– Ты была у врача? – спросил Серебренников.
– Запоминай. Пока я была без сознания, меня с полей на телеге с травой увёз какой-то старик. Похож на знакомого нам Кузьмича, только сильно иссохший. Будто мертвец. Я живу у него в погребе. Я не знаю, что ему нужно, он со мной не разговаривает. Он