к полу, железную кровать. Под свисающим тряпьём он был незаметен, но он предпочёл перестраховаться, подтянувшись руками и ногами к раме пыльной кровати. Сломанная рука и рёбра застонали болью и мужчина перестал предпринимать попытки строить из себя Джеки Чана, и просто забился ближе к плинтусу. Притаился.
В этот момент прозвучало два выстрела. Раздался женский крик, который оборвался с ещё одним выстрелом спустя несколько секунд – видимо, эти недолгие мгновения ушли у Льва Петровича на то, чтобы перезарядить ружьё.
Вот и всё. Никого ты, Стахов, не спас. Осталась лишь надежда на близняшек.
Глава 11
Лев Петрович убивал хладнокровно. Ему было больше жалко закрытого эксперимента, который не принёс никаких плодов. А люди были всего лишь подопытными, которые так и не помогли в решении ни одного вопроса, в том числе – как управлять человеческими снами и как это влияет на будущее.
Была надежда, что результаты эксперимента проверят Василий и Женечка, которые вернутся в своё время и наведут справки о судьбах тех людей, жизнью которых управляли подопытные, но в настоящем, родном времени Льва Петровича всё было решено.
Крепкий с виду старик чуть даже не обронил скупую слезу, перезаряжая свою двустволку после двух точных выстрелов, перед тем как совершить третье такое же удачное попадание. Дело его жизни закончилось не так, как он хотел, но плохие результаты – тоже результаты.
После расстрела женского отделения, к Льву Петровичу подоспела Женечка.
– Я помогу вытащить трупы на улицу, пока идёт дождь, – сказала Евгения Вадимовна. – Дождь стихает, можем не успеть вовремя замести следы…
– Не забывай про подконтрольную территорию, – строго напомнил ей главврач.
– Я полностью контролирую ситуацию, – сказала девушка, оттаскивая труп одной из женщин в коридор. – Я только одного понять не могу. Если они не сопротивлялись, почему бы им нельзя было просто сделать смертельные инъекции, а то ведь теперь полы мыть придётся…
Лев Петрович лишь улыбнулся и сказал:
– Они отказались от инъекций, голубушка. Побереги время и силы – возвращайся на свой пост.
Евгения послушалась и ушла к входу в лечебницу.
А Лев Петрович медленно продолжил путь, включая свет где только можно, чтобы не осталось ни одного тёмного уголка в больнице. Он не торопился, ночи в конце сентября уже долгие.
Осматривая до боли знакомый больничный коридор, он пытался найти зацепку, где прячутся беглецы, сумевшие отыскать запасной комплект ключей, который он в спешке забыл забрать с собой, убегая на встречу с руководством. Убегая, чтобы заранее распустить непричастный к эксперименту персонал, а также срочно сообщить о настойчивом внимании к лечебнице со стороны властей и о неприятном инциденте в виде попытки побега пациента Дмитрия. Всё это привёло к быстрому решению закрыть проект и замести следы…
В мыслях о прожитом дне Лев Петрович и наткнулся на хорошую зацепку: дверь в палату, куда сваливали ненужное барахло, была закрыта, когда остальные оставались приоткрыты. Может, здесь прячется беглец, в спешке нарушивший эту гармонию открытых дверей?
Главврач не стал даже заглядывать в ближайшие помещения, он уверенно открыл дверь. В палате ярко горело несколько ламп, но Лев Петрович включил оставшиеся. Медленно подошёл к кроватям, встал грязными ногами на одну из них. Сминая и пачкая простыню он дошёл до соседней кровати, потоптался на ней, после чего перебрался на другую. Эта игра ему понравилась. Надо было выбрать лишь одну из четырёх кроватей.
Перебравшись на четвёртую кровать, он сделал выбор. Да, именно здесь было больше барахла. Интересно, как пуля пробьёт такую груду тряпья…
Он сразу нажал на два спусковых крючка и произвёл синхронные выстрелы. Заложило уши, в помещении повисло облако пороховой пыли. Неужели он ошибся с выбором или промахнулся?
В момент лёгкой дезориентации Льва Петровича, из под обстрелянной кровати, буквально как ошпаренный, весь на адреналине, выскочил Руслан.
Нет, его больше не беспокоил гипс на руке и больные рёбра. В такое состояние его привели две пули, прошедшие в опасной близости от его головы. Но старик промахнулся, а мужчина надеялся лишь на то, что у него есть немного времени, пока тот перезаряжает ружьё…
Так и случилось. Лев Петрович обронил на простыни две гильзы, а Руслан занёс руку для того, чтобы нанести удар. Главврач попытался защититься обрезом, но зажатая между пальцев расправленная скрепка, с которой Стахов не расставался с момента её кражи из кабинета Зеркача, больно кольнула глаз Льва Петрович.
Пожилой мужчина обронил ружьё, хватаясь за кровоточащую глазницу. Стахов свалил старика на пол, схватил его ружьё, после чего ударил стрелка прикладом в висок так, что тот проломился внутрь черепной коробки. Лев Петрович застыл без движения. Один его глаз смотрел в пустоту, другой всё ещё наполнялся кровью…
Взяв у мертвеца патронташ, Руслан перезарядился и вышел в коридор. Медсестры не было видно, как и Зеркача. Но нужно было спасать близняшек. Стахов подумал, что девчонки побежали наверх, услышав выстрелы, и он не ошибся – добравшись до лестницы, он услышал крики на третьем этаже. По мере приближения крики стали отчётливее. Это блажил Володя.
– Василий! – орал он. – Они здесь! Вася! Сюда!
Стахов никогда так не бежал, как пришлось бежать сейчас. Несмотря на страх и боль.
Но он опоздал. Были девичьи крики, были короткие мольбы, была серия выстрелов и была тишина…
Руслан выбежал в длинный коридор третьего этажа, на другом конце которого, как в каком-то вестерне, стоял Василий. У него было в руках два пистолета, у Руслана было два патрона в двух стволах.
Стахов не стал медлить, он выстрелил, но слишком неудачно – в паре метров от Василия разбилось окно. Зеркач отпрыгнул в сторону, сделав несколько неуклюжих выстрелов «в молоко».
Руслан, стремительно сокращая дистанцию, крикнул сквозь зубы:
– Это тебе не в упор в безоружных стрелять, сволота!
Стахов выстрелил ещё раз и тут же принялся быстро перезаряжать ружьё. Его выстрел не был точным, но сильно напугал Зеркача – тот даже не стал высовываться из раздробленного дверного косяка.
– Есть вариант договориться! – крикнул Зеркач.
– Ты ни в чём неповинных девушек убил! – всё зверел Стахов.
Но злился он не только на Зеркача и главврача. Он злился на себя. Буквально за десять минут его бездействия, его страха, его слабости и отчаяния погибло семь ни в чём неповинных людей! И он остался здесь один. Можно не геройствовать, никого не спасать, убегать или договариваться… но эта злость!
Зеркач всё пытался вразумить Стахова:
– Давай оставим это в прошлом! Я знаю, как вернуться домой! Убьёшь меня,