— Да, Ульяна Дмитриевна?
— Альбина, пожалуйста, проводи эту незнакомую мне юную леди на выход и можешь даже дать пинка для скорости.
Помощница в ужасе моргает и не двигается с места.
— Но… вы же сказали, что это ваша сестра…
— Нет, эта наглая беспринципная девчонка не моя сестра. Моя сестра — милая домашняя девочка, — и адресно Викуле: — не посягающая на чужих мужиков.
— Сучка! — шипит Вика и, толкнув секретаршу плечом, вихрем вылетает из кабинета.
Я более чем уверена, что она сдержит свои угрозы и прямо сейчас позвонит отцу. Можно было бы её опередить и позвонить первой, лишить её удовольствия выдернуть чеку́, но очень не хочется вываливать всё это по телефону.
В конце концов, может, у неё всё-таки не хватит духу… Одно дело приехать ко мне, и совсем другое — к моим родителям.
— Э… Ульяна Дмитриевна, что-то ещё? — блеет растерянная Альбина, и я киваю:
— Закажи в "Пино" столик на десять вечера. А я домой, — захлопываю крышку ноутбука и сгребаю со стола свой мобильный.
Ничто сейчас не способно испортить моё шикарное настроение. Чем тратить нервы на малолетнюю интриганку, лучше устрою забег по магазинам нижнего белья и закуплю пару десятков эротичных комплектов. Если верить угрозам чокнутого немца, мои трусики сегодня будут разорваны на британский флаг. То есть, на немецкий.
Или на русский?..
В общем, мне нужно новое бельё.
***
Боже, как же волнительно!
Наклоняюсь к зеркалу и дотошно проверяю, не размазалась ли губная помада.
Можно сказать, что у нас с Куртом только сегодня первое полноценное свидание. Не важно, что он уже успел побывать на семейном барбекю и в моей постели, сегодня наш первый выход в свет как пары, и мне хочется выглядеть рядом с ним девушкой минимум на миллион!
Приглаживаю вытянутые плойкой волосы, поправляю грудь, так, чтобы она как можно выгоднее выглядывала из декольте.
В "Пино" собираются исключительно сливки общества, мы должны сразить всех наповал, а с таким мужчиной как Курт сделать это будет несложно, даже если он наденет холщовый мешок. Хотя искренне надеюсь, что он ограничится классическим костюмом.
Узнав, что я проявила инициативу и сама решила, где мы проведём вечер, он мягко попросил меня в следующий раз позволить выбрать место для свидания самому. И завтра, и впредь.
О, мой властный герой! Как давно я не чувствовала себя маленькой девочкой, за которую всё решает сильный мужчина. Олега моя инициатива устраивала более чем. И, что самое печальное, меня всё тоже устраивало…
Раздаётся стук в дверь и я непроизвольно вздрагиваю.
Уже? Так рано? Но только ведь половина девятого! Мы условились, что Курт заедет за мной в начале десятого, всё как и полагается на первом свидании: кавалер забирает даму, они едут в романтичное место, чтобы под трели скрипача предаваться мечтам о светлом, разумеется совместном, будущем.
Видимо, мой кавалер слишком нетерпелив. Даже странно — педантичность у немцев в крови. Хотя он же наполовину русский.
Ещё раз поправляю грудь и тороплюсь к двери, но когда поворачиваю ключ, вижу там совсем не Курта…
Часть 31
— Папа? Что ты делаешь здесь в такой час? — сказать, что я удивлена — это не сказать ничего. Спохватившись, сторонюсь, пропуская отца в квартиру. — Не то, чтобы я не была рада, но я просто кое-кого жду. Э… Олега, у нас свидание.
— Я всё знаю, Ульяна, мне сегодня позвонила Вика и всё рассказала, — папа бросает портфель на софу и оборачивается. Родные голубые глаза из-под кустистых бровей горят праведным гневом и… разочарованием.
Нет, только не оно.
Выставляю вперёд ладони и стараюсь не паниковать.
— Пап, присядь, я всё тебе объясню. Не знаю, что именно тебе рассказала Вика, но уверена, что она преподнесла всё на свой лад. Может, выпьешь чего-нибудь? Как насчёт чая?
— Какого чая!? Ты обманула нас с мамой, Ульяна! Выставила какого-то клоуна за уважаемого человека. Зачем? Для чего? Ты никогда не была бунтаркой, даже подростком, что на тебя сейчас вдруг нашло?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Понимаю, что обманывать больше нет смысла и рассказываю чистую правду. Ну, полуправду. Намеренно умалчиваю о том, что была пьяна в дрязину в свой первый визит в "Сохо" и что не узнала Курта в той забегаловке.
— Боже, ты сама слышишь, что ты несёшь? Это какой-то абсурд! — папа послабляет узел галстука и громко сопит. — Неужели мы, твоя семья, не поняли бы и не вошли в положение? Человек задержался на работе — бывает. Мы же не изверги и любим тебя. Зачем был нужен весь этот цирк с подменой?!
— Нет, папа, не поняли бы! Снова начались бы шутки, сочувствующие взгляды, что я бедная и несчастная, — тяжело вздыхаю. — Мне казалось всё это весёлой шуткой, не более. А потом… а потом Курт мне и правда понравился. Кажется, я влюбилась.
— Ещё чего! Даже слышать не хочу! — папа повышает голос, лицо покрывается красными пятнами гнева. — Променять успешного адвоката на мальчика, поющего в барах? Ты в своём уме!? Это всё бабская блажь! Гормоны заполонили твою дурную голову, не более! Эйфория скоро пройдёт, его чары развеятся и ты поймёшь, какую глупость совершила. Поймёшь, но будет уже слишком поздно. И я, как твой отец, ни за что не допущу, чтобы ты сломала себе жизнь из-за временного помутнения рассудка! Ты сейчас же звонишь Олегу Шмелю, просишь прощения и приглашаешь завтра его к нам на ужин.
— Нет, папа.
— Что? — отец замирает, не веря своим ушам.
— Я сказала — нет. Я не люблю Олега и больше никогда с ним не буду. Прости, но я выросла, и ты больше не можешь решать за меня, как мне жить. Ты можешь не одобрять мой выбор, но пожалуйста, не вставляй палки в колёса. Мне дико стыдно сейчас свою ложь, но мы будем с Куртом вместе. Это не обсуждается.
Пятна на лице отца слились в одну большую алую кляксу. Губы сжаты, желваки играют и этот взгляд… Меньше всего я хотела бы, чтобы всё вышло вот так.
— Дело твоё, — наконец изрекает он и забирает с дивана свой портфель. — Ты права, ты давно взрослая. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Больше не произнося ни слова папа стремительно идёт на выход и, потянув на себя ручку двери, сталкивается нос к носу с Куртом.
— Здравствуйте, Дмитрий ээ… Каро́левич, — Курт тянет руку, но отец огибает его и молча покидает квартиру. — Прости, я не знаю его отчества. А что это с папой?
— Небольшое недопонимание, — давлю вымученную улыбку и надеюсь, что Курт не слышал нашего разговора.
Настроение папа мне, конечно, испортил — романтический флёр испарился, как не бывало. Но когда Курт тянет ко мне руки и заключает в объятия, мир снова начинает играть радужными красками. Он чисто выбрит, аккуратно причёсан и одет в потрясающий костюм. А как от него пахнет…
Если бы у меня спросили, чем пахнет секс, я бы ответила, что пахнет он Куртом Рейнхардом.
— Наши старики порой бывают жутко несносными. Не обижайся на него. К тому же я правда тот ещё экземпляр. Если бы моя сестра привела в дом подобного типа, я бы лично вызвал его на дуэль.
Он всё слышал. Слышал, но защищает папу.
— Всегда мечтала подцепить плохиша, от которых мамы просят держаться подальше, — тянусь к его губам, и к чертям помаду.
Когда мой рот оказывается во власти его, я сразу же забываю, что было секунду назад. Я уже не хочу в ресторан и мне плевать, что с волосами я провозилась целый час. Пусть портит причёску, рвёт на мне не только бельё, но и платье. Пусть делает, что хочет, лишь бы просто был рядом.
Тяну его в сторону спальни, но он мягко меня останавливает, чем вызывает недоумение.
— Полегче, амазонка. У нас вся ночь впереди. А сейчас я хочу пойти с тобой на свидание в тот дико пафосный ресторан. Ты заслуживаешь, чтобы всё было как положено и пусть эти снобы в лаковых ботинках захлебнутся слюной от зависти, что рядом со мной такая женщина.