— Конечно, нет! Потому что это дурацкая затея. Как тебе такое в голову пришло — сватать меня за плешивого ботаника?
— Илья — молодой и перспективный акушер-гениколог! Да к нему очередь на полгода вперёд!
— То есть, ты всё продумал и решил устроить для меня безлимит? Час от часу не легче! — откидываюсь на спинку дивана и громко пыхчу через нос. — И чем тебе не угодил Олег? Маме он понравился.
— Я люблю нашу маму, но она совершенно не разбирается в людях.
— Но когда-то она выбрала тебя.
— И это было её единственное точное попадание, — папа тоже не намерен сдаваться. Диаспора Кароль вообще упёртая донельзя. — Этот твой, — запинается, — молодой человек что-то темнит. Определённо что-то не договариват. Я звонил в Кембридж, да, не поленился поднять свои заграничные связи, никакой Олег Шмель там никогда не учился. Вернее, был один в семьдесят шестом году, но вряд ли это он. А ещё там никогда не преподавал профессор по имени Джонсон. Зато я навёл справки и выяснил, что в Москве действительно есть практикующий адвокат Шмель и возраст идеально совпадает. Понимаешь, к чему я клоню?
Ну и кашу я заварила! Но, главное, продолжать держать хорошую мину.
— И к чему же?
— К тому, что этот твой псевдо-Олег Шмель — проходимец, который зачем-то скрывается под чужим именем порядочного человека! По-хорошему, на него нужно заявить куда следует!
— А вот это уже ни в какие ворота! — вскакиваю с дивана и уверенно направляюсь на выход. — Ладно, я проглотила твоё тотальное ко мне недоверие, простила, что ты не поддерживаешь мой выбор, но ковыряться в моей личной жизни копая подноготную мужчин, с которыми я сплю — это перебор!
— Пойми, всё это для твоего же блага! — встаёт следом отец. — Я волнуюсь за тебя, не хочу, чтобы ты угодила в лапы афериста! Да у него же на лице написано, что он иммигрант. Хочет обосноваться за твой счёт в Москве, получить столичную прописку. А почему он сбежал из своей страны — вопрос открытый, но это я тоже скоро выясню, — папа оглядывается на дверь кухни и понижает тон: — Надо его депортировать из страны, Ульяна, плохо пахнет эта вся история, нутром чую. Я могу позвонить в куда нужно и уже завтра его под белые ручки и…
— Пожалуй, это мне пора депортироваться из этого дома, — срываю с крючка у входа свою куртку.
— Доченька, ты куда? А ужин? — в гостиной нарисовывается мама, с дымящейся уткой на красивом блюде.
— Ешьте без меня. Аппетит пропал.
Раздаётся трель звонка и отец тянет на себя ручку незапертой двери. По ту сторону, складывая чёрный зонт-трость стоит Илья Виноградов, и со времён нашего босоногого детства в нём мало что изменилось: такой же рыженький, страшненький и щупленький. А ещё, зная теперь, кем трудится Илюша… Да я скорее предпочту рожать своё будущее чадо на пыльной обочине, чем доверю принимать у меня роды этому. Не хочу, чтоб мой малыш стал заикой.
— Ульяна? Ты посмотри! Совсем ведь не изменилась! (Ты тоже) Рад тебя видеть, — радостно щерится Илья и спохватывается, ударяя ручонками по щуплым бёдрам: — Да что ж это такое — букет в машине забыл! Я сейчас, — намеревается раскрыть зонт и бежать обратно к припаркованному у ворот Мерседесу, но я мягко ловлю его за предплечье:
— Не стоит волноваться, Илюш, я сама принесу.
— Но…
— Ты пока проходи, располагайся. Чувствуй себя как дома, — подталкиваю его к двери, а сама, вжав голову в плечи, выбегаю под моросящий дождь.
Ничего, мама найдёт выход из положения. Зубы заговаривает она умеет. А отец… На него я дико зла и обижена! Копаться в моей личной жизни словно я малое дитя — это унизительно. Мне тридцать, я давно живу одна, принимаю самостоятельно решения, и сама, без помощи родителей, выбираю себе друзей, платья и мужчин.
Рывком открываю дверь своей машины и плюхаюсь на водительское кресло. Внутри меня кипит ярость и то знакомое всем чувство, когда хочется пойти всему миру наперекор.
А ведь действительно, только я хозяйка своей жизни и что хочу с ней, то и делаю! Сколько уже можно соблюдать навязанные кем-то другим правила?! Родителями, преподавателями, социумом, Олегом в конце концов…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я умница и хорошо воспитана, но даже хорошие девочки порой хотят потерять голову: пить крепкий алкоголь, сквернословить и спать с красивыми малознакомыми мужчинами.
Уверенно достаю из сумочки телефон и, наконец, включаю его. Среди вороха неотвеченных звонков и писем вижу номер Курта и это не может не греть душу. Пожалуй, самое время ему ответить.
Ни капли не сомневаясь и не раздумывая набираю его номер и он отвечает буквально через полтора гудка.
— Амазонка? Куда ты испарилась? Избегать меня вздумала?!
— Это долго объяснять. Я звоню чтобы… — решаюсь: — А где ты живёшь?
— Пока в Москве, там же, где и ты.
— Нет, адрес.
Он без промедления диктует название улицы и номер дома — небольшой спальный район, не так уж и далеко, минут тридцать без пробок.
— А ты сейчас дома? — вбиваю адрес в навигатор.
— На данный момент нет, но уже совсем скоро буду. А зачем тебе мой…
Сославшись на плохую связь сбрасываю вызов, тем самым избегая отвечать на неизбежные вопросы, ответов на которые я ещё не придумала.
Я сама не знаю, зачем я к нему собралась, о чём мы будем говорить или чем, — о, Боги! — заниматься, но я точно знаю, что хочу увидеть его прямо сейчас. Немедленно! Назло папе и на радость себе.
Бунт! Бунт! Бунт! — вопят мысленные подружки, взмывая мысленные кулачки в мысленное небо.
Как и предполагалось, до его дома я добираюсь достаточно быстро, даже быстрее, чем думалось ранее. Милый тихий район, однотипные высотки…
Тщательно расчёсываю волосы, наношу за уши по капельке парфюма и бросаю в рот жевательную резинку. Перед тем как открыть дверцу, судорожно вспоминаю, какого числа делала глубокую эпиляцию.
Странные мысли перед свиданием с чаепитием (на что я честно настроена!), но да Бог с ним.
Выбираюсь из машины и спешно преодолеваю расстояние до подъезда — дождь ещё не прекратился, не хочется выглядеть драной кошкой.
Не слишком грациозно — кое-где даже перешагивая через ступеньку — добегаю до двери под номером 39 и, переведя дух, давлю на дверной звонок.
Секунда, две, пятнадцать… Тишина.
Жму ещё раз и прислушиваюсь — за стеной отчётливо разносятся дребезжащие трели.
Может, он ещё не вернулся и его просто нет дома? Ох, чёрт, как же глупо! Подождать тут или вернуться в машину?
Хотя топтаться здесь, словно я малолетняя фанатка у двери кумира, совсем несолидно. Или нормально, мы же вроде как… друзья?.. Ну, ладно, может, не друзья, но знакомые точно.
В раздумьях прислоняюсь бедром к двери и та с тихим скрипом открывается. Вздрагиваю и осторожно заглядываю внутрь: в комнате царит полумрак, слышится плеск воды. Ого, он что, в ду́ше, что ли?
Фантазия быстро рисует мне его обнажённое тело в пенных разводах, стекающие по рельефной груди горячие струи… и я от чего-то нервно сглатываю.
Полторы недели назад. Я делала эпиляцию полторы недели назад. Так что если чаепитие затянется препятствий никаких.
Сняв туфли, беру их в руки и тихо проскальзываю в дом. Зачем разулась? Вопрос сложный. Может, за тем, чтобы он не услышал, как я вошла и дать себе фору на раздумья — а не поздно ли капитулировать?
Но раздумывать долго не пришлось — дверь ванной открывается, обрывая на корню мои мятежные мысли о голом Курте. И вообще обрывая подчистую все мои мысли.
Я стою, прижав к груди любимые лаковые лодочки и, онемев, смотрю в пару невероятно красивых жгучих глаз.
Только вот глаза эти — женские.
Часть 28
Девушка, с намотанным полотенцем вместо халата и рассыпанными по плечам чёрными волосами, с не меньшим удивлением смотрит на меня в ответ.
Боже, какая же она красивая… Настолько красивая, что дыхание сбилось. Эти сильные гладкие ноги молодой кобылицы, эти изящные руки, лебединая шея и грудь… Большая, упругая, стоячая…