нет, мы за мировую революцию, за справедливость….
— Это же какая справедливость? У одних отбираете — другим раздаете. Оставьте хоть на посевную.
Шевчук рассмеялся и, схватив настоятеля за крест, подтянул его к себе.
— Все кончилась ваша власть. Хватит угнетать народ….
Он еще хотел что-то сказать, но его остановил комиссар.
— Хватит, Шевчук, метать бисер перед свиньями. Сколько волка не корми, он все равно на лес смотрит. За контрреволюционную пропаганду, мародерство вы все приговариваетесь к смертной казни. Приговор окончательный….
Красногвардейцы оттеснили монахов и раненых казаков к амбару. Раздался залп. Отряд направился к выходу из монастыря, запалив храм и дворовые постройки.
***
Варшавский взмахом руки остановил свой отряд. Впереди показался монастырь.
— Петр! Сотник! Направь разведку. Что-то мне не нравится эта тишина, — скомандовал Евгений. — Почему-то и колокола молчат…
Два всадника помчались в сторону монастыря. Варшавский закурил и приложил к глазам бинокль.
«Почему так долго? — подумал Евгений. — Неужели что-то произошло? Может там красные?»
По дороге, ведущей из монастыря, мчались два всадника. До слуха Варшавского донеслось несколько выстрелов. Судя по всему, это возвращалась разведка.
— Господин поручик, в монастыре красные, — выпалил, подскочивший к нему казак. — Их человек пятьдесят-шестьдесят. Есть пулеметы…
Евгений снова приложил бинокль к глазам. Над монастырем поднимался черный столб дыма.
«Похоже, подожгли монастырь, — подумал Варшавский. — Что они сделали с монахами и настоятелем?».
Из ворот храма показалась колонна красноармейцев, в конце которой двигалось с десяток телег. Евгений сразу понял, что это карательный отряд красноармейцев, который должен был найти и изъять растащенный крестьянами хлеб.
«Ведь говорил я настоятелю, чтобы не брали хлеб, похоже, не послушал моего совета», — подумал он.
— Подъесаул! Приготовь людей, будем атаковать.
Шевчук сидел на телеге. Он скрутил самокрутку и закурил. Он оглянулся назад, отметив про себя, как ярко горел храм Преображения Христа. Длинная пулеметная очередь, словно остро отточенная коса, скосила первые ряды идущих по дороге красноармейцев. Это было так неожиданно, что ни он, ни комиссар не сразу поняли, что произошло. Из балки со свистом и гиканьем выскочили казаки, размахивая сверкающими на солнце шашками, врезались в поредевшую колонну. Раздались выстрелы, несколько всадников слетело с коней, но остановить мчавшуюся на них лаву из людей и коней, они не могли.
Командир отряда выхватил «Маузер» и дважды выстрелил в ближайшего от него всадника. То ли рука дрогнула, то ли что-то другое помешало ему попасть в казака, но он промахнулся. Он оглянулся назад, пытаясь найти глазами комиссара, но того нигде не было. В какой-то момент Шевчук заметил офицера, который ловко управляя шашкой, срубил двух его бойцов. Сейчас он хорошо понимал, что бежать не имело никакого смысла, так как уйти от конного, было не возможно. Он выстрелил в офицера. Пуля сбила с него фуражку, которая исчезла в дорожной пыли.
Варшавский почувствовал, как пуля сбила с его головы фуражку, и обожгла голову. Он сразу заметил человека в кожаной потертой куртке и направил на него своего коня. Из-за перевернутой набок телеги показался молоденький красноармеец. Он явно был напуган и не знал, что ему делать. Он попытался перезарядить винтовку, но клинок Евгения с силой ударил его по голове, разнеся ее на две половины.
— А! — успела вскрикнуть рассеченная голова, прежде чем ее владелец повалился в пыль.
Шевчук снова выстелил. До офицера было всего четыре метра, и он просто не мог промахнуться с такого близкого расстояния. Шашка вылетела из руки офицера и он, слетел с коня на землю.
«Вот как я тебя», — подумал Шевчук.
Он оторвал свой взгляд от лежавшего у его ног офицера, но в этот момент, казачья пика ударила его в грудь. Схватившись за древко, он повалился на землю.
Варшавский пришел в себя от острой боли в руке. Открыв глаза, он увидел над собой симпатичное лицо девушки в белоснежном платке на голове.
— Где я? — прошептал он.
— В госпитале, — тихо ответила девушка. — Вас вчера вечером казаки привезли к нам. Антон Семенович считает, что вам крупно повезло.
«Значит, не пришло мое время», — подумал Евгений, стараясь вспомнить свой последний бой, искаженное страхом лицо мужчины в кожаной куртке, яркую вспышку, за которой последовала темнота и тишина. Он улыбнулся.
— Вот и хорошо, — произнесла девушка. — Раз вы улыбаетесь, значит, все будет отлично….
***
Красная армия успешно форсировала Сиваш и стала развивать дальнейшее наступление. Белые, ведя тяжелые оборонительные бои, стали откатывалась к морю, неся большие потери. Рано утром части 1-ой конной армии, словно вихрь ворвались в притихший город. Белых частей в городе уже не было, они покинули его еще накануне вечером.
В госпиталь, звеня шпорами, вошел красный командир и окинул взглядом помещение, где на койках лежали тяжелораненые солдаты добровольческой армии, громко выругался.
— Что не ждали, сволочи? — громко спросил он раненых. — Не ждали, а мы вот здесь.
К нему, по-стариковски семеня ногами, подошел врач.
— Гражданин комиссар! Скажите, что вы собираетесь делать с раненными людьми.
— Еще не решил, — произнес он и, повернувшись на каблуках, направился к выходу.
Врач проводил его взглядом и направился в процедурный кабинет, где перевязывали одного из раненых офицеров.
— Уходите, батенька, — посоветовал ему врач, наблюдая за руками сестры милосердия, которая накладывала повязку. — Как бы чего плохого не случилось. Уж больно лют с виду красный командир.
— Куда я пойду, кругом красные… да не я здесь один…
… Комиссар полка вошел в здание, где ранее располагался штаб дивизии генерала Слащева. Поднявшись по белой мраморной лестнице, он толкнул ладонью дверь и оказался в большом светлом кабинете, где хозяйничали его кавалеристы. Заметив вошедшего комиссара, они быстро ретировались из помещения. Пол был буквально застлан обрывками каких-то бумаг, кругом царил беспорядок, в котором просматривался следы поспешного бегства. Он подошел к столу и смахнул рукой с него бумаги. Посмотрев на телефон, он поднял трубку и несколько раз крутанул ручку. В трубке раздались какие-то непонятные шорохи и щелчки.
— Алло! Я слушаю вас, — раздался в трубке женский голос.
Это было так неожиданно, что мужчина вздрогнул.
— Барышня! Мне штаб 13-ой армии, — произнес он не совсем уверенным голосом.
— Ждите…
— Алло! Алло! — громко закричал он в трубку, услышав на другом конце знакомый голос Катерины Игнатьевны.
— Кто это? — спросила она.
— Комиссар 165 кавалерийского полка Шемякин. Как вы меня слышите?
— Слушаю…
— Мы здесь захватили военный госпиталь белых. Да, да. Там около трехсот тяжелораненых, что с ними делать?
— У нас своих раненых много, лекарств не хватает, вы, что товарищ Шемякин и их лечить собираетесь. Они еще вчера стреляли и вешали наших