— А теперь… Отключай панель! Никому ни к чему не прикасаться!
На мгновение в зале воцарилась мертвая тишина. Монахи замерли, затаив дыхание.
Это был момент вне времени — миг идеального равновесия.
ТикИ в этот неподвластный времени момент дух господина Шобланга, который смотрел на происходящее как будто сквозь марлю, воскликнул:
— Это просто невозможно! Ты это видел?
— ВИДЕЛ ЧТО? — уточнила темная фигура за его спиной.
Шобланг обернулся.
— О, — сказал он и добавил с абсолютной уверенностью: — Ты Смерть, да?
— ДА. Я НЕМНОГО ОПОЗДАЛ. И МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ.
Дух, который недавно был известен всем под именем Шобланг, посмотрел на кучку праха, которая представляла собой его мирское пристанище в течение последних шестисот лет.
— Мне тоже, — ответил он. Чуть выждав, он ткнул Смерть под ребра. — Ну?
— ЧТО НУ?
— Мне тоже жаль, что я немного опоздал. Та-да!
— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?
— Ну, в смысле… я пытался все исправить и не успел.
Смерть кивнул.
— ЭТО Я ПОНЯЛ. НЕПОНЯТНО, ЧТО ТАКОЕ «ТА-ДА».
— Таким образом я обозначал шутку, — сказал Шобланг.
— АГА. КАЖЕТСЯ, Я ТЕПЕРЬ ПОНИМАЮ, ЗАЧЕМ НУЖЕН ЭТОТ ЗВУК. НА САМОМ ДЕЛЕ, ГОСПОДИН ШОБЛАНГ, ОПОЗДАВ, ТЫ ПОСПЕШИЛ. ТА-ДА.
— Пардон?
— УМЕР СЛИШКОМ РАНО, ПРЕЖДЕ СРОКА.
— Вот и мне так показалось!
— ЕСТЬ КАКИЕ-НИБУДЬ МЫСЛИ, ПОЧЕМУ? ЭТО ВЕДЬ ВЕСЬМА НЕОБЫЧНЫЙ ФАКТ.
— Знаю только, что маховики словно взбесились, а я, видимо, слишком быстро снял нагрузку, когда один из них пошел вразнос, — ответил Шобланг. — Эй, ты только глянь на этого мальчишку. Смотри, как он заставляет этих шельмецов танцевать! Жаль, он не был моим учеником! Да что я несу? Он сам многому мог бы меня научить!
Смерть огляделся.
— КОГО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ?
— Того мальчишку на помосте, видишь?
— БОЮСЬ, Я НИКОГО ТАМ НЕ ВИЖУ.
— Что? Да вон же он торчит! Отчетливо виден, как нос на ли… Ну, только не на твоем лице, конечно…
— Я ВИЖУ, КАК ДВИГАЮТСЯ ЦВЕТНЫЕ ВТУЛКИ…
— А кто, по-твоему, их двигает? Ты же Смерть, верно? Я думал, ты всех видишь!
Смерть уставился на танцующие катушки.
— ВСЕХ… КОГО НУЖНО, — сказал он, не спуская глаз с помоста.
— Гм, — откликнулся Шобланг.
— ДА. ИТАК, НА ЧЕМ МЫ ОСТАНОВИЛИСЬ?
— Слушай, если я, как тебе кажется, поспешил, так, быть может, ты…
— ВСЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ОСТАЕТСЯ СЛУЧИВШИМСЯ.
— Это что еще за философия?
— ЕДИНСТВЕННАЯ, КОТОРАЯ РАБОТАЕТ. — Смерть достал жизнеизмеритель и внимательно посмотрел на него. — ВИЖУ, ИЗ-ЗА ЭТОЙ ПРОБЛЕМЫ ТВОЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ЛЕТ. У ТЕБЯ ЕСТЬ ГДЕ ОСТАНОВИТЬСЯ?
— Остановиться? Я — покойник! Это тебе не ключи от дома потерять! — рявкнул Шобланг, уже начинавший терять отчетливые очертания.
— А КАК-НИБУДЬ МОЖНО ПРИБЛИЗИТЬ СРОК ТВОЕГО ПЕРЕРОЖДЕНИЯ?
Шобланг исчез.
В этот вневременной момент Смерть повернулся, чтобы еще раз посмотреть на зал маховиков…
ТикМеловой цилиндр, тихонько поскрипывая, снова начал вращаться.
Потом по очереди пришли в движение дубовые Ингибиторы, принимая на себя возрастающую нагрузку. На сей раз отчаянного визга подшипников не было слышно. Цилиндры вращались медленно, как престарелые балерины, взад и вперед, постепенно компенсируя напряжение, по мере того как миллионы людей во внешнем мире искажали время в соответствии со своими прихотями. Ингибиторы поскрипывали, будто чайный клипер, огибавший мыс Гнева при слабом бризе.
Затем застонали большие каменные колонны, забиравшие себе время, с которым не могли справиться их меньшие собратья. Помимо скрипа возник глухой гул, но он тоже был тихим и управляемым…
Лю-Цзе осторожно опустил руку и выпрямился.
— Изящный, чистый переход, — констатировал он. — Все отлично поработали.
Он повернулся к изумленным запыхавшимся монахам и поманил к себе самого старшего из них. Достал из-за уха помятую самокрутку.
— Итак, Рамбут Рукопут, что, по твоему мнению, это было?
— Э… Ну… Случился выброс, который сорвал…
— Нет, после этого, — перебил его Лю-Цзе, чиркнув спичкой по подошве своей сандалии. — Лично мне кажется, не произошло буквально следующее — вы не метались по залу, будто свора куриц с отрубленными головами, а послушник не поднимался на помост и не восстанавливал равновесие, причем уверенно, четко и гладко. Этого не могло произойти, потому что не могло произойти никогда. Я прав?
Монахи, работавшие в зале Ингибиторов, не относились к самым великим мыслителям монастыря. Они занимались тем, что чистили, смазывали, разбирали и ремонтировали, выполняя указания стоявшего на помосте человека. Рамбут Рукопут наморщил лоб.
Лю-Цзе вздохнул.
— А произошло, как мне кажется, вот что, — продолжил он, пытаясь помочь монаху. — Вы все, парни, оказались на высоте и напугали меня и этого молодого человека до смерти демонстрацией своего невиданного мастерства. Настоятель будет счастлив до пузырей. Можете быть уверены: на обед получите добавку момо к своей тугпе, если понимаете, что я имею в виду.
Рукопут поднял услышанное по мысленному флагштоку, и к небесам вознеслась молитва. Он улыбнулся.
— Однако, — сказал Лю-Цзе, подойдя ближе и понизив голос, — вероятно, я очень скоро появлюсь здесь снова — зал нуждается в хорошей уборке, — и если через неделю увижу, что вы продолжаете бездельничать и отсиживать свои задницы… у нас случится серьезный разговор.
Улыбка мигом исчезла.
— Да, метельщик.
— Вы должны проверить все маховики и позаботиться о подшипниках.
— Да, метельщик.
— Кстати, и подметите господина Шобланга.
— Да, метельщик.
— Ну, хорошо тут позабавиться. А нам с молодым Лобсангом пора. Вы много сделали для его образования.
Он взял безвольного Лобсанга за руку и повел по залу мимо длинных рядов вращающихся, гудящих Ингибиторов. Под высоким потолком все еще висел синеватый дым.
— Воистину начертано: «Можно сбить с ног даже перышком», — пробормотал он, когда они шагали к выходу по наклонному тоннелю. — Ты заметил инверсию, прежде чем она произошла. А я зашвырнул бы всех нас на неделю вперед. По меньшей мере.
— Извини, метельщик.
— Извини? Тебе не за что извиняться. Я никак не могу взять в толк, сынок, кто же ты такой. Ты слишком быстро соображаешь. Ты вел себя здесь как утка в воде. Тебе не нужно изучать предметы, на простое знакомство с которыми у всех прочих уходят долгие годы. Старина Шобланг, да перевоплотится он там, где красиво и тепло, — даже он не умел распределить нагрузку до секунды. Именно до секунды. По всему треклятому миру! — Он поежился. — Слушай совет. Никому не рассказывай об этом. Люди могут повести себя странно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});