она всегда произносила одну и ту же фразу: «Да, я соврала. Ну и что?» Обескураженные таким признанием люди приходили в замешательство и не знали, как им на это реагировать. И чаще всего такое беззастенчивое вранье сходило Маше с рук.
– Ну ладно-ладно, сегодня возвращаемся в Хургаду, – сдался Валерий Николаевич. – Но я об этом буду сожалеть всю свою жизнь!
Оставшееся до вылета время пара провела в Национальном египетском музее.
***
Отлежавшись два дня у моря, они отправились в Луксор.
– Считается, что это самый большой в мире музей под открытым небом, – сообщил Маше Валерий Николаевич. – Одна аллея сфинксов растянулась почти на два километра.
К удивлению Валерия Николаевича им показали не один, как это обычно бывало, а оба храма – и Луксорский, и Карнакский.
– Я же все это видела в кино, – обрадовалась Маша, – а теперь я сама здесь. Снимай меня. И здесь тоже. А садиться на сфинксов можно?
На катере перебрались на левый берег Нила, где их встретили массивные Колоссы Мемнона, издававшие звуки, похожие на стоны.
– Нас, видимо, не повезут в это злополучное место, – сказал Валерий Николаевич, указывая на стоящий в отдалении храм, который они проезжали по дороге в Долину царей. – Здесь, в храме женщины-фараона Хатшепсут, в тысяча девятьсот девяносто седьмом году исламисты расстреляли и зарезали больше пятидесяти туристов.
– Русских? – испуганно спросила Маша.
– Нет, там в основном были швейцарцы, но для этих изуверов национальность не имела значения, это было послание всем туристам: «Нечего делать неверным в исламской стране». Вот, кстати, и ответ на твой вопрос: «Зачем нас сопровождает военный конвой?»
К радости Валерия Николаевича в Долине царей открыли и отреставрировали несколько гробниц, в которых он не был раньше.
– Надо же, как они хорошо сохранились, – удивилась Маша. – Как будто их только вчера расписали.
– Скорее всего, так оно и есть. Я слышал, что в настоящие гробницы туристов теперь не пускают, чтобы не угробить их выдыхаемой миллионами людей влагой. Якобы рядом строят копии, которые и показывают туристам, что, на мой взгляд, совершенно правильно.
***
Они сидели в баре на берегу моря. Шелест волн, философская задумчивость южной ночи настраивали на романтический лад. Валерий Николаевич, взяв Машу за руки и нежно глядя ей в глаза, читал стихи Сергея Есенина. Наступила пауза.
«Какая же она милая, – подумал он. – Милая и кроткая. За эти два года она ни разу меня ни о чем не попросила, никогда ничего не потребовала. Интересно, она меня любит или ей руководит расчет? Впрочем, о каком расчете может идти речь, ведь мое предложение станет для нее полной неожиданностью, если не сказать потрясением. Сколько же ей, бедной, довелось пережить! Я сделаю все от меня зависящее, чтобы она была со мной счастлива».
Он продумал как сделает предложение. Прислуга ресторана под бой барабанов поздравляет за ужином тех, у кого день рождения. Он договорился с администратором о том, чтобы к ним присоединились аниматоры, дабы поздравление было более красочным и помпезным.
«Интересно, женится он на мне или так и останусь содержанкой? – размышляла в это же время Маша. – Мы уже два года вместе, сколько за это время я классных мужиков отшила, от стольких удовольствий отказалась, и все ради чего? Натешится, да и бросит меня. Или, не дай Бог, помрет, а я останусь ни с чем. Нет-нет, надо срочно что-то делать. Вот прямо на его юбилее и поставлю ему условие “Или ты на мне женишься, или мы расстаемся!”»
А если он выберет расставание?.. От такой перспективы у Маши мурашки побежали по коже. Она уже так привыкла к его опеке и вниманию, к достатку, беззаботной жизни… Да и уходить ей, в сущности, некуда…
***
В отель въехали несколько молодых людей из мало кому известной московской рок-группы. Они отрывались по полной, нарушая покой других постояльцев.
– Терпеть не могу людей, не считающихся с окружающими! – возмущалась Маша.
– Мне хорошо знаком такой тип, – заметил Валерий Николаевич. – Привлекут внимание непритязательных девиц своим бездарным бряцанием на гитаре и тут же начинают считать себя гениями. В сорок лет они нелепо ведут себя как недоросли, а после шестидесяти за стакан дешевого вина занимают подростков своими рассказами о сексуальных оргиях и былой популярности. Впрочем, вторая часть воспоминаний никого не интересует.
Они пошли на открытую театральную площадку, где по вечерам проводились дискотеки. Молодые люди неистовствовали в центре, расплескивая египетский виски из пластмассовых стаканчиков. Несколько изрядно поддатых девиц разбавляли их компанию.
– Русский вечер начался! – с сарказмом заметила Маша. – Вот из-за таких уродов иностранцы и не любят нас.
– Увы, но это так, – ответил Валерий Николаевич. – Приличных людей из числа наших соотечественников они с русскими не идентифицируют.
– Ну да! Все думают, например, что мы французы, и ко мне обращаются исключительно по-французски. Послушай, что-то похолодало, ты не хочешь выпить? – неожиданно спросила она.
– Не откажусь! А что тебе принести?
– Виски с колой, – попросила Маша и уже вдогонку крикнула: – Нет, пожалуй, лучше со льдом, две порции.
Когда Валерий Николаевич вернулся, Маша уже стояла в окружении хипующих молодых людей и громко смеялась, то и дело жадно прикладываясь к большому пластиковому стакану.
В какой-то момент она, вскинув руку над головой, скомандовала: «Всем танцевать!» и ринулась на танцпол. Компания с дикими воплями последовала за ней.
Валерию Николаевичу на мгновение показалось, что он находится на съемочной площадке: такие резкие перевоплощения ему доводилось видеть только там.
Бесноватая особа, скакавшая в кругу явно невменяемых парней, откровенно ее лапавших, никак не могла быть его милой и кроткой Машей.
– Вы меня, конечно, извините, но, по-моему, ваша спутница несколько не в себе, – не без ехидства заметила стоявшая рядом пожилая дама, явно узнавшая в Валерии Николаевиче известного киноактера. От неловкости и смущения он не нашелся, что ей ответить.
Несколько минут Валерий Николаевич наблюдал за этим шабашем.
– К морю! Все к морю! Будем купаться голыми! – услышал он пьяный голос Маши.
Она побежала на пирс, и группа парней метнулась за ней, как молодые кобели кидаются за сукой во время течки.
Ночевать Маша не пришла. Валерий Николаевич нервничал, ревновал, корил себя за слабость. Обуревавшие его чувства не давали ему заснуть.
Он вспомнил предостережение приятеля: «Девочка такого возраста рядом с престарелым мужчиной – это бомба замедленного действия. Посмотри, сколько вокруг достойных зрелых и при этом моложавых женщин» и горько усмехнулся.
Утром Валерий Николаевич несколько раз заходил в ресторан в надежде найти ее там, но тщетно. После полудня, когда он уже собирался обратиться в администрацию по поводу ее исчезновения, на пляж высыпала ватага молодых людей, среди которых была и Маша. Растрепанная, с обнаженным торсом, она своим видом шокировала отдыхавшую там публику.
Наступил ступор. Сердце его остановилось, тело едва воспринималось как леденеющая плоть, разум отказывался осознавать и анализировать происходящее. А между