Читать интересную книгу Убийство в Месопотамии - Агата Кристи

— Она отказалась сообщить вам, что это было?

— Да. Сказала только, что должна хорошенько все обдумать.

— И она была очень взволнована?

— Очень.

— Стало быть, “как проникнуть внутрь”… — озадаченно повторил капитан Мейтленд, хмуря брови. — И вы совсем не догадываетесь, что было у нее на уме?

— Совсем. Я долго ломала голову, но никакого результата.

— А что вы думаете, мосье Пуаро? — спросил капитан Мейтленд.

— Думаю, мы имеем три возможных мотива.

— Для убийства?

— Для убийства.

Капитан Мейтленд снова нахмурился.

— Вы говорите, перед смертью она не смогла ничего сказать?

— Да. Ей удалось произнести только одно слово.

— Какое?

— Окно.

— Окно? — переспросил капитан Мейтленд. — И вы поняли, что она имела в виду? Я покачала головой.

— Много ли окон в ее комнате?

— Всего одно.

— Выходит во двор?

— Да.

— Оно было открыто или закрыто?.. Помнится, открыто. Но, может быть, кто-то из вас его открыл?

— Нет, оно все время было открыто. Я вот думаю…

Я запнулась.

— Продолжайте, мисс Ледерен.

— Конечно, я внимательно осмотрела окно, но ничего особенного не заметила. И все же я думаю, что кто-то мог подменить стакан.

— Подменить стакан?

— Ну да. Понимаете, мисс Джонсон всегда ставила у кровати стакан с водой. Думаю, ей могли подсунуть вместо него стакан с кислотой.

— Что скажете, Райли?

— Если это убийство, то очень возможно, что именно так все и было, — сразу отозвался доктор Райли. — Ни один нормальный, в меру осмотрительный человек не выпьет по ошибке кислоту вместо воды, если он, конечно, пребывает в состоянии бодрствования. Но если он привык пить воду ночью, он просто протянет руку, нащупает стакан и в полусне отхлебнет из него, прежде чем успеет сообразить, что это не вода.

Капитан Мейтленд немного подумал.

— Пожалуй, я вернусь в ее комнату и осмотрю окно. Как далеко оно от изголовья? Я прикинула.

— Если вытянуть руку, то как раз достанешь до тумбочки.

— На которой стоял стакан?

— Да.

— А дверь была заперта?

— Нет.

— Значит, можно было войти в комнату и подменить стакан?

— О да.

— Но риск больше, — сказал доктор Райли. — Даже тот, кто спит крепко, часто просыпается от звука шагов. Если достать до тумбочки можно из окна, то это куда безопасней.

— Я думаю не только о стакане, — рассеянно сказал капитан Мейтленд.

Встряхнувшись, он снова обратился ко мне:

— Значит, по-вашему, несчастная женщина, чувствуя приближение смерти, постаралась дать вам понять, что кто-то через открытое окно заменил воду кислотой, так? Не лучше ли было бы назвать имя этого человека?

— Она могла и не знать его, — возразила я.

— Или как-то намекнуть на то, что узнала накануне?

— Когда человек умирает, Мейтленд, — сказал доктор Райли, — он теряет ощущение реальности. Какой-то частный факт может затмить в его сознании все остальное. В ту минуту ею владела одна главная мысль — убийца добрался до нее именно через окно. Наверное, как ей казалось, очень важно, чтобы об этом узнали. И, по-моему, она не ошиблась. Это действительно важно! Видимо, она боялась, что ее смерть сочтут самоубийством. Если бы она могла говорить, то, вероятно, сказала бы: “Это не самоубийство. Не я сама, а кто-то другой поставил сюда этот стакан — через окно”.

Капитан Мейтленд молча побарабанил пальцами по столу.

— Итак, есть две точки зрения, — сказал он. — Самоубийство и убийство. Что думаете вы, доктор Лайднер? Доктор Лайднер ответил не сразу.

— Убийство, — твердо сказал он. — Энн Джонсон не из тех, кто способен на самоубийство.

— Возможно, — согласился капитан Мейтленд. — В обычных условиях. Но обстоятельства могут сложиться так, что самоубийство кажется единственным выходом из положения.

— Например?

Капитан Мейтленд нагнулся, поднял сверток, лежавший, как я раньше заметила, у его стула и со стуком швырнул его на стол.

— Об этом еще никто из вас не знает, — сказал он. — Мы нашли это под кроватью у мисс Джонсон.

Он неумело распутал узелок, сдернул обертку, и мы увидели большую тяжелую ступку.

Ничего особенного в ней не было, такие дюжинами попадались в раскопках. Но мы, будто завороженные, не могли глаз отвести от этой ступки — сбоку на ней темнело пятно, к которому прилипло что-то, напоминающее волосы.

— Вам предстоит поработать, Райли, — сказал капитан Мейтленд. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что перед нами орудие убийства!

Глава 26

Теперь моя очередь!

Это было чудовищно. Доктор Лайднер, казалось, вот-вот потеряет сознание. Меня тоже мутило.

Доктор Райли с профессиональным любопытством рассматривал ступку.

— Отпечатков пальцев, разумеется, нет? — бросил он.

— Нет.

Доктор Райли вынул пинцет и осторожно приступил к исследованию.

— Хм.., кусочек кожи.., волосы.., белокурые… Могу вынести лишь предварительное суждение. Необходимо произвести соответствующие анализы — группа крови и так далее, — но едва ли остается место для сомнений. Значит, эта штука лежала под кроватью мисс Джонсон? Так-так… Прекрасно. Она, значит, совершила убийство — потом раскаяние овладело ею, и она покончила с собой, упокой, Господи, ее душу. Это версия.., достаточно убедительная версия.

— Нет, только не Энн… Нет, — с отчаянием в голосе твердил доктор Лайднер.

— Не представляю, где она это прятала, — сказал капитан Мейтленд. — Ведь после убийства миссис Лайднер все комнаты обыскали.

Да в том же стенном шкафу — озарило меня, но вслух я ничего не сказала.

— Где бы она ни прятала, видно, это место показалось ей ненадежным, и она принесла ступку к себе в комнату, которую, как и все остальные, уже обыскали. Или, может быть, она сделала это после того, как решилась на самоубийство.

— Не верю, — громко сказала я.

Не могла я поверить, что добрая, славная мисс Джонсон раскроила череп миссис Лайднер. Не могла себе этого представить. Однако что-то здесь было не так. Отчего, например, она так горько плакала в ту ночь? В порыве раскаяния, решила я тогда, но мне и в голову не пришло, что она раскаивается в убийстве.

— Не знаю, чему верить, — вздохнул капитан Мейтленд. — Надо еще выяснить, куда делся святой отец. Мои ребята ищут в округе. Может случиться, его оглушили и бросили куда-нибудь в канаву.

— Ой! Вспомнила… — вдруг вырвалось у меня. Все повернулись в мою сторону.

— Вчера пополудни, — продолжала я, — он расспрашивал меня о косоглазом арабе, который тогда заглядывал в окно. Попросил сказать точно, где тот стоял. Пойду, говорит, посмотрю, в детективных романах преступники всегда роняют что-нибудь такое, что может дать ключ к разгадке.

— Мне бы таких преступников, черт побери! — сказал капитан Мейтленд. — Выходит, он пошел искать улики? Ей-богу, не удивлюсь, если ему и правда удалось что-нибудь найти. А вдруг и он, и мисс Джонсон почти в одно время обнаружили нечто важное, позволяющее опознать убийцу. Интересное получается совпадение… А тут еще косоглазый! — раздраженно говорил он. — С этим косоглазым тоже дело темное. Почему мои парни, черт побери, до сих пор не сцапали его!

— Вероятно, потому, что он вовсе и не косоглазый, — преспокойно вставил Пуаро.

— Думаете, маскарад? Не знал, что косоглазым можно прикинуться.

— Да-а, случается, и косоглазие сослужит хорошую службу, — спокойно заметил Пуаро.

— Ну уж, черта с два! Много бы я дал, чтобы узнать, где теперь этот парень, будь он неладен!

— Полагаю, он уже в Сирии, — сообщил Пуаро.

— Но все пограничные посты предупреждены — и Тель-Котчек и Абу-Кемаль[45].

— Думаю, он проехал горной дорогой, по которой возят контрабанду.

— В таком случае надо телеграфировать в Деир-эз-Зор?

— Я это сделал еще вчера и предупредил, чтобы высматривали автомобиль, в котором двое с безупречно выправленными паспортами.

Капитан Мейтленд одарил его изумленным взглядом.

— Вы? Вы телеграфировали туда? И говорите, их двое.., да?

Пуаро кивнул.

— Да, там два человека.

— Поражаюсь, мосье Пуаро. Оказывается, вам уже давно все известно!

Пуаро покачал головой.

— Нет. Право же, нет, — сказал он. — Истина открылась мне только сегодня утром, когда я любовался восходом. Великолепное зрелище.

Никто из нас до этой минуты не замечал, что в комнате находится миссис Меркадо. Должно быть, она проскользнула, когда мы были захвачены созерцанием этой ужасной окровавленной ступки.

И вот вдруг она ни с того ни с сего завизжала, точно ее режут.

— О, Господи! Я все поняла. Теперь я все поняла. Это отец Лавиньи. Он сумасшедший.., религиозный фанатик. Считает, что все женщины греховны. И убивает всех. Миссис Лайднер.., мисс Джонсон. А теперь моя очередь!

Вопя, как безумная, она бросилась к доктору Лайднеру и вцепилась в него.