образом спросил я, притянув взгляды всех за столом.
— Если каретой — дня три. А так мы планировали отправить тебя через портал в Эстуаре. До него часа три пути.
— М-м-м, — промычал я, раздумывая над следующим вопросом. — А где Коллегия находится?
— Около Туманного озера. В устье реки Узун, — ответил Лактор, пронзив меня взглядом. — А что такое, молодой человек?
— Научный интерес, — пробурчал я, отведя глаза. — Спасибо.
Встав под удивленными взглядами, спросил:
— И скоро я отправляюсь?
— Планировали, завтра с утра, — слегка заторможено ответила Лукина.
— Значит, едем сейчас, — кивнул я, и выходя из залы крикнул: — Эй, черти, готовьте карету!
И нет, во мне не проснулся наглый гопник. Но в принципе во мне не засыпал. Просто не хотелось, чтобы за столом царил мрак и депрессия в ноль лет. Шутка бы выглядела слишком вульгарно, так что это единственный выход, пришедший мне в голову за такое короткое время. Сейчас они скорее будут размышлять над моей выходкой и о близких на войне едва ли вспомнят. Хотя может это я мамкин психолог и сейчас они думают, что я дурачок и снова будут придаваться хандре. Насчет кареты тоже, кстати, не шутил. Свалить хотелось от этого Лактора, стремный он, да и меня че — то невзлюбил.
Слуги выполнили приказ максимально быстро. Поэтому приказав им загрузить мои вещи, пошел к Лукине.
Вся семья так и была в главной зале, чаи гоняли. Поэтому войдя максимально пафосно, позвал Валентию. И снова все недоуменнейше на мнея посмотрели. Уверен, я сейчас нарушил кучу правил, традиций и уставов. Но… не колышет. Пока спускают с рук будем пользоваться.
— Итак, объясняй, как добраться до Эстуара, портала и Коллегии? — серьезно попросил я, едва дверь закрылась.
— К чему спешка? — удивилась та. — Спокойно бы переночевал, а завтра с утра мы бы поехали вместе, проводили тебя.
Проводили? Ага, щаз! Слезы в рубашку, напутствия, долгие влажные прощания. Увольте, пожалуйста.
— Я еду сейчас, — не терпящим возражения тоном отчеканил я. — Объясняй. И документы давай.
Женщина вздохнула, посмотрев на меня взглядом грустной матери, отпускающей сына на фронт. Ну уж нет, меня таким не возьмешь! Требовательно протягиваю руку, показательно вздергивая бровь, словно бы я и правда бесчувственный.
Лукина закатила глаза, пробурчав что — то про несносных детей. Потом произнесла:
— Все документы в твоей дорожной сумке, найдешь. Возница проинструктирован, он довезет, объяснит. Солдаты тоже сопроводят тебя до коллегии и заберут обратно. Удачи, — она порывисто обняла меня, всхлипнув.
— Вот давай тут только без сырости, ок да? — поморщился я. — Я не навсегда — на месяц ухожу. Так что не скучайте тут, буду письма слать. Только скажите куда, — улыбнулся я, а женщина рассмеялась.
— Вот всегда ты так, — она встала на носочки, поцеловав меня в лоб. — Удачи, Вито.
В груди что — то кольнуло. Найдя в себе силы кивнуть, я развернулся, пойдя на выход. Может, да не может, едва ли в том мире ко мне… Да что я несу, шествуй и не думай. В карете отоспишься.
Что есть дом? Стены? Крыша над головой? Скорее всего, я лишь изобрету велосипед, сказав, что дом — это место, где тебя ждут. Многие сотни настоящих мыслителей говорили, учили потомков, что главное в этом мире найти близкого человека, который будет ждать. Которому ты будешь не безразличен. Который будет готов выслушать тебя. В том мире, честно, таких людей у меня не было. Ни родителей, ни друзей. Они не хотели слушать. Здесь же… Да… Здесь есть люди, которым я буду доверять, и которым будет не стыдно, не страшно и легко сказать три слова, которые так обесценились в моем мире. Слово вообще обесценилось, особенно среди молодежи. И это страшно. Ладно, спать пора. А то че — то совсем меня не в ту сторону потянуло. Автор, завязывай! Это легкое чтиво, и никто твои «умные» мысли читать не будет!
«Завались, дай выговорится!»
Да все, понял я, че ты?
***
— Забавный он, — отметил Лактор, едва Лукина вернулась за стол.
— Да, забавный, — задумчиво протянула она.
— Что такое? — Лактор и интересом посмотрел на нахмурившуюся женщину.
— Как ты думаешь, какой он был в своем мире? — спросила она неожиданно, подняв взгляд.
— Откуда мне знать? — удивился мужчина.
— Ну ты же у нас великий эмпат, — насмешливо посмотрела на него Лукина.
— Кстати, — вдруг резко стал серьезным Лактор, — на нем были какие — нибудь артефакты, блокирующие эмптаию?
— Нет, — нахмурилась женщина. — Эмпатия не действовала, да?
— Ты что — то знаешь? — наклонился вперед мужчина, пронизывающе посмотрев на сестру.
— Догадываюсь, — Лукина посмотрела на Лактора предостерегающе, — после Коллегии мы все узнаем. А пока давай просто наслаждаться ужином.
…Ло сидела как на иголках, никак не находя момента, чтобы выйти из — за стола избежав наказания. У Вито это получилось неожиданно органично и без негатива. Хотя он просто встал и ушел. Но он иностранец, ему многое прощается как человеку, не знающему законов, и он, понимая это, активно пользуется своим положением.
Но так хотелось увидеть его напоследок, попрощаться. Хотя, Ло не была уверена, что удержится от слез. На этой мысли она застыла. Ненадолго, на пару секунд. Поэтому никто не обратил на это внимание.
Почему она не удержится от слез? Они знакомы без году неделя, почти не общались, но она уже испытывает к нему неподдельную симпатию, словно они знакомы несколько лет. Ни к одному из знакомых мужчин, пожалуй, кроме отца, они не испытывает таких чувств. Неужто, она…
— Ло, — вырвал ее из размышлений голос Лукины. — Еще не раздумывала над тем, за кого выйдешь?
Девушка резко наступила каблуком на ногу брату, уже вскинувшемуся для своей реплики типа: «За меня и никого более!». Лари, захватав ртом воздух, приуныл под удивленными взглядами Валентиев и одобрительным Лактора. Ло же спокойным голосом, скромно опустив взгляд, смущенно произнесла:
— Нет, мэтра. Думаю, мне еще рано задумываться над замужеством.
— Тебе уже пятнадцать, до совершеннолетия остался год, и ты еще говоришь, что рано? — приподняла бровь Лукина.