class="p1">Майра промычала что-то невнятное, методично работая лопатой. Грязь хлюпала под ногами, вылетела в стороны брызгами, но затем лезвие наткнулось на что-то металлическое, громко звякнув. Майра подняла глаза, ожидая инструкций.
— Вот оно! — выдохнула Саломея, вылетая из своего кресла, как громадная ворона. Сходства с птицей ей придавали огромные блестящие глаза и широкие рукава старомодного платья. — Достань его.
Без лишних вопросов Майра опустилась на колени, разрывая землю руками. Испачкаться было не страшно, особенно теперь, когда в голосе Саломеи прорезались властные нотки, от которых хотелось вжать голову в плечи и следовать любому ее приказу.
В вырытой яме, под зеленым огнем тускло блестел металл. Майра ухватилась за выступающую часть, потянула на себя, но поляна не желала расставаться со своим сокровищем.
Снова пришлось рыть — отказаться Майра не могла. Саломее ничего не стоило ее принудить — словами или магией, ведь сама ведьма не желала пачкать руки. Да и взяла ее в лес не просто так. Ведьма нависала над ней, как коршун, пронизывающим взглядом следя за каждым движением, за каждой горстью земли.
Майра рыла до тех пор, пока в небе, проливая свет в прорехе густых вьюжных облаков, не мелькнула первая звезда. А затем выпрямилась, держа в руках будущий Дар супругу Саломеи.
Таинственный предмет оказался клинком — небольшим, всего в ладонь длиной. Рукоять украшали три рубина, сверкавшие даже сквозь слой облепившей их грязи. Майра не долго полюбовалась на темное серебро и драгоценные камни, а потом протянула клинок Саломее.
— Надеюсь, твоему жениху понра….
Ведьма отшатнулась, захрипев. Все ее тело болезненно напряглось, над верхней губой выступил холодный пот.
— С ума сошла?! — шепотом произнесла она, не сводя глаз с клинка. — Ты едва меня не убила!
Убила? Майра опустила взгляд — клинок был повернут лезвием ей в живот, Саломее предлагалось взяться за рукоять. Никакой угрозы, неужели поляна, идолы или само оружие могли вызвать галлюцинации? Привиделось ли ведьме, что Майра собирается вонзить нож ей в сердце?
Отдышавшись, Саломея аккуратно отступила, не сводя настороженных глаз с Дара.
— Неприрученный артефакт, особенно древний и упрямый, одним касанием может убить любую ведьму, если связи не налажены, — угрюмо буркнула она, пытаясь отдышаться. — И если бы ты…
Саломея замолчала, махнув рукой, но Майра почувствовала, как в животе ворочается что-то холодное и колючее.
Если бы она вложила клинок в руки Саломеи, то их вылазка на капище закончилась бы печально. Она бы не только лишила ведьму жизни, но и сама никогда не смогла найти выход из леса.
Картина того, как она сама долгие годы бродит по дремучему лесу, пытаясь выйти к людям и не замерзнуть, преследовала Майру по пути домой.
***
Когда они вернулись через портал — Саломея с прямой, как жердь, спиной, Майра — кубарем, — крыльцо Лавки Чудес утопало в тенях. День промелькнул так быстро, что Майра почти не удивилась, обнаружив над Столицей то же небо, черное и мягкое. Звезд видно не было.
— Если бы я была чуть моложе, то непременно бы расстрогалась, — внезапно сказала Саломея, посмеиваясь. — Но я слишком стара.
Это был первый раз, когда ведьма упоминала свой истинный возраст, да еще не в ироничном ключе. А причина обнаружилась очень быстро.
На ступенях, ведущих к двери с золотым треугольником, замерла парочка, шепчущаяся и хихикающая. В сумерках Майра различила только остроконечную шляпу, определенно принадлежавшую Леде — без нее чародейка не покидала лавки. И очень знакомые рыжие вихры — рядом.
Склонившись друг к другу, парочка изучала какой-то из узоров, нанесенный на запястье Луки. Татуировка нежно светилась в полумраке, отсветы плясали на их лицах, которые с каждой секундой были все ближе к другу. Если Майра что-то и понимала в человеческих отношениях, то эти двое на пути к своему первому…
— Никаких поцелуев у меня на глазах, — гаркнула Саломея, взмахивая рукой, и Луку с Ледой отшвырнуло друг от друга порывом ветра. Миниатюрный смерч, созданный ведьмой, вцепился в рукав Луки, стаскивая его прочь с крыльца.
Леда вспыхнула, зажимая рот рукой, и сбежала — нырнула в лавку, хлопнув дверью и оставив Луку одного разбираться с последствиями. Майра ее не винила — если кто-то хоть раз становился целью насмешек Саломеи, запоминал это на всю жизнь.
— Верховная, — Лука поклонился, не переставая улыбаться. Саломея больше не внушала ему страха, только безграничное уважение — поклон был глубокий, как полагалось у Старшей Школы кланяться кому-то, кто намного выше тебя по статусу.
— Лука, — сухо отозвалась Саломея, смеряя его взглядом. — Рада снова тебя видеть.
Чародей пропустил мимо ушей откровенную ложь. Закивал, как китайский болванчик, зачем-то взглянул на свой хронометр. На циферблате без конца по кругу бежали стрелки, ни на миг не останавливаясь, но устройство показывало что угодно, только не время.
— В последнее время мы видимся все чаще, — небрежно заметил он, и Саломея поджала губы. Прохладный ночной воздух стал еще холоднее.
Майра сделала аккуратный шаг назад. Саломея уже переплела пальцы между собой, по ее длинным ногтям запрыгали колкие искры.
Маги непредсказуемы. Старшая Школа славилась тем, что оскорбление — завуалированное или прямое — смывалось только кровью. Майра не застала то время, когда дуэли вспыхивали повсеместно, но Бай рассказывал, что порой в Темном Тотализаторе предлагали сделать ставку на того или иного чародея, если назревала драка — по любому, даже самому мелочному, поводу.
И лишь когда Шабаш вмешался, заставив всех дуэлянтов регистрировать намеченные состязания, в Столице стало спокойнее.
Но что, если Саломея и Лука схлестнутся сейчас? Полностью дуэли не мог запретить даже Шабаш, но к ее облегчению, у чародеев были другие планы.
Лука снова поклонился. Переломился в пояснице, уткнувшись взглядом в асфальт. На момент показалось, что он принесет извинения, что прозвучал нахально, и попросит дозволения ухаживать за ее ученицей, но Лука смог удивить.
— Не смею задерживать Верховную, — он усмехнулся, засовывая руки в карманы пальто цвета кофе с молоком. — Рад видеть и тебя, Майра. Снова.
Она только кивнула, следуя за Саломеей в лавку. Клинок, спрятанный в кармане, нагрелся и тихо гудел.
— Пойдем, — велела Саломея, швыряя шляпу на кофейный столик. По ее плечам, по спине рассыпались серебристо-серые локоны, жесткие, как лошадиная грива. — Надо запереть клинок, пока он не наворотил дел.
Чуть позже, когда нож был помещен в хрустальный куб размером с доисторический телевизор с выпуклым кинескопом, стало ясно, что артефакту это по вкусу не пришлось. Он пытался бороться — стекло звенело, когда клинок подбрасывало вверх, на стены куба, но материал, из которого была изготовлена клетка, был непроницаем.
— Вот и