— Вайолет чем-то расстроила вас?
Бейли выпрямилась и отряхнула руки.
— Так, пора снова привыкать к провинциальным нравам… Значит, весь город уже знает, что я побывала у Вайолет Ханикатт?
— Можете не сомневаться. И если я правильно понимаю, вы ездили к ней не за травкой, хоть она и хороша. Лучшая из всех, что я когда-либо про… то есть о которых я слышал. — Мэтт смущенно улыбнулся и поспешил засунуть в рот последний кусок пудинга.
Бейли с улыбкой переместилась к следующему ряду, наклонилась и продолжала сажать клубнику.
— Вы знали, что в моем сарае когда-то повесился человек?
— Да, — тихо подтвердил Мэтт. — Но вы же не боитесь призраков, верно?
«И не собираетесь уехать отсюда?» — хотелось добавить ему, но он удержался.
— Не боюсь, — кивнула она, — но не перестаю думать об этом несчастном. Я хорошо понимаю его. Он любил эту землю и ее плоды, а потом, когда ее отняли… — Она вздохнула. — Бедный.
— Да, Кэлберн пережил немало трагедий.
— Мне уже все уши прожужжали вашей кэлбернской шестеркой.
— «Золотой шестеркой», — машинально поправил Мэтт.
— Во-от! — подхватила Бейли, обернувшись к нему. — Опять та же история.
— Вы о чем? — удивился он. — Что значит «опять»?
— Тон, которым вы это произнесли — неужели этих мальчишек причислили к лику святых? А в парикмахерской — нет, меня уже однажды поправили: в салоне красоты! — я думала, Опал обвинит меня в ереси только за то, что я не знала, что это за «Золотая шестерка». Эти мальчишки так важны для всего города?
Мэтт чуть было не выпалил: «Для меня — да», но опять сдержался.
— Местные жители стали подозрительными. Они опасаются чужаков, способных оклеветать город. Книгу о «Золотой шестерке» Кэлберн воспринял как оскорбление. Правда, распродавалась она плохо, но привлекла внимание критиков, и в Кэлберн хлынули туристы с расспросами.
— Жаль, но таких же результатов мог добиться любой, кто написал бы о трагедии.
— И да, и нет, — возразил Мэтт. — Это с какой стороны посмотреть. Жители Кэлберна по-прежнему считают «Золотую шестерку» славными ребятами, от которых отвернулась удача.
— А остальные?
— Уверены, что кто-то из мальчишек все подстроил. Но в чем бы ни заключалась истина, раньше они превращали в золото все, к чему прикасались, а после окончания школы удача изменила им. А может, им везло только в Кэлберне.
— Я думала, все они и дальше жили здесь.
— Жили, но не все: кое-кто уехал. Но летом 1968 года, когда Фрэнк убил свою жену и застрелился, все они были в городе.
— Люди знают, почему он это сделал?
— В общих чертах. За четыре года до этого он попал в аварию, его правую руку парализовало. Через три года он потерял работу, потом наконец устроился ночным сторожем, вроде бы все начало налаживаться, но…
— Вайолет говорила, что его жена была беременна.
— Да, так показало вскрытие. Все решили, что это был ребенок не от Фрэнка. Он был гордым человеком и, наверное, не стерпел унижения.
— Потому и застрелил ее, а потом покончил с собой?
На этот лишний вопрос он не ответил. Посмотрев на Бейли в упор, он спросил:
— А почему это вас заинтересовало?
— На самом деле ничуть. Не хочу показаться черствой, но мне нет никакого дела до шестерки. Я просто расспрашивала Вайолет о ферме и о том, кому она принадлежала раньше. К Вайолет меня отправила Опал, вот я и вспомнила, что она упоминала про «Золотую шестерку».
— Опал терпеть не может Вайолет и ни за что не направила бы вас к ней.
— Вы правы. Извините. О Вайолет мне сказала дочь Опал, Карла. Точнее, написала в записке. А почему Опал ненавидит Вайолет?
Тема разговора сменилась, Мэтт снова расслабился и лег, опираясь на локти.
— Вайолет не всегда выглядела так, как сейчас.
— И что?
— Догадайтесь сами.
— А-а. Камень преткновения — секс?
Мэтт с удовольствием отметил, что с этими словами она взглянула на него впервые за все время разговора — так, как может смотреть на мужчину только женщина. Очевидно, увиденное ей понравилось, потому что ее щеки слегка порозовели, Мэтт увидел румянец даже в сгущающихся сумерках. Бейли склонилась над своей клубникой.
— Зачем вы расспрашивали про ферму? — спросил он.
В ответ она дала объяснение, которое он уже слышал от Пэтси: ее муж умер и оставил ей ферму в наследство. Но, улавливая не только смысл слов, но и тон, Мэтт вдруг заметил: о своем муже она говорила не так, как обычно упоминают о покойных родственниках. Казалось, она с минуты на минуту ждет его возвращения домой.
— Скажите, я могу вам довериться? — вдруг спросила она, повернувшись к нему в подступающих сумерках. — Вы не… — продолжила она, но не договорила: выражение лица Мэтта подсказало ей, что он не разболтает ее тайны всему городу.
Мэтт молчал, понимая, что тайна, которая не дает ей покоя, велика и значительна и теперь Бейли решает, стоит ли рассказывать о ней всю правду. Он мог бы заверить ее, что будет молчать, но не стал. Принять решение она должна сама.
— Я хочу разузнать о моем муже, — наконец призналась она. — Я была замужем за ним много лет и думала, что знаю его, но о своем детстве он никогда не рассказывал. В наших отношениях чего-то недоставало. А когда он умер, я узнала, что он оставил мне в наследство вот это. — Она обвела ферму взмахом руки. — Я ничего не понимаю: почему при жизни он упорно молчал, а потом оставил мне ферму в наследство — с запиской, в которой просил выяснить «всю правду о том, что случилось»? Если он хотел, чтобы я знала, как он рос, почему просто не усадил и не рассказал все сам? — Она уставилась на свои руки, потом перевела взгляд на Мэтта. — Так странно… Я думала, что мы с ним очень близки, а оказалось, напрасно. Прошло несколько недель после его смерти, а я так и не нашла здесь ничего — ни снимка, ни клочка бумаги…
Мэтт смотрел, как она сдерживает чувства, и тоже пытался сдержаться. Он ненавидел себя за это и вместе с тем ревновал ее к покойному мужу.
— Вы имеете какое-нибудь представление о компьютерах? — спросил он, и она от неожиданности вздрогнула.
— Примерное такое же, как вы о клубнике.
— А в Интернете бывали?
— Вообще-то да, — улыбнулась она. — Жена адвоката Джимми научила меня заказывать одежду через Интернет.
Мэтт застонал.
— Идемте, поможете мне, мы поставим наверху мой компьютер и попробуем найти что-нибудь об этой ферме.
— Найти? — Бейли широко раскрыла глаза.
— Да. Начнем с предыдущего владельца.
— Но… — спохватилась Бейли и замерла.
— Ладно. — Он снова сел и посмотрел ей в глаза. — Давайте сразу все проясним: хоть я родился и вырос в маленьком городе, я не разношу сплетни по всей округе. — Он поднял правую руку. — Клянусь: все, что мы узнаем, останется строго между нами. Даже если выяснится, что вы внучка Лиззи Борден… Что вы смеетесь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});