— Точно понравилась. А на то, что она пару раз проехалась насчет твоего возраста, — не обращай внимания.
Надо же, оказывается, заметил! Лена пожала плечами:
— Я и не обратила.
— Я же рассказывал тебе. — Игорю явно не хотелось развивать эту тему, но он все же продолжил: — Она очень любит Валентина. Просто помешана на нем. И конечно, появление в доме такой юной красавицы, как ты, сначала приняла не восторженно. Ей-то уже давно не восемнадцать.
— А кстати, сколько ей лет? — спросила Лена и тут же добавила: — Не хочешь, можешь не говорить.
— Почему не хочу? Ей пятьдесят два.
Лена даже присвистнула.
— Ого! Она прекрасно выглядит для своего возраста!
Игорь улыбнулся:
— Ну, во-первых, пятьдесят два — не такая уж глубокая старость, как тебе кажется. А во-вторых, чему ты удивляешься — твоя мама тоже прекрасно выглядит.
— Но моей маме только тридцать семь.
— А выглядит она на двадцать пять. — Он хитро взглянул на Лену. — Если бы я сразу не влюбился в тебя, непременно влюбился бы в Ольгу… Васильевну.
Лена рассмеялась и слегка толкнула его в бок:
— Не смей так говорить!
— Но я же влюбился в тебя.
Внезапно Игорь свернул с ярко освещенной улицы в какую-то арку, въехал в маленький темный дворик и заглушил мотор.
— Что ты делаешь?
— Хочу тебя поцеловать и не попасть в аварию.
Оксана Антоновна убрала остатки фуршета, сняла кокетливый фартучек и направилась в кабинет к Магницкому. По дороге она задержалась у трильяжа, поправила прическу и придирчиво оглядела себя с головы до пят. Нет, она еще ничего. Вполне может нравиться даже такому привлекательному мужчине, как Валя. Перед дверью она снова остановилась, еще раз провела рукой по волосам, потом вошла. Валентин Петрович задумчиво рассматривал индейские фигурки. У Оксаны Антоновны на секунду перехватило дыхание — как он неправдоподобно красив и как молод! Но она быстро справилась с собой. Валентин Петрович заметил, что она вошла, но не сразу оторвался от созерцания своих сокровищ.
— Ну и как тебе? — спросила Оксана Антоновна, усаживаясь в вертящееся кресло, стоявшее у письменного стола.
Валентин Петрович медленно поворачивал фигурку.
— Что — как? — переспросил он, не отрываясь от своего занятия.
— Как тебе понравилась наша будущая невестка? — Оксана Антоновна привыкла смотреть проблемам в лицо, и выдуманным, и настоящим. Она ненавидела обходные маневры. — Красивая девочка, не так ли?
Она подчеркнула слово «девочка» так же, как подчеркнула отчество Магницкого, представляя его Лене.
— Красивая, — меланхолично заметил Магницкий.
— Не притворяйся. Я же видела, какие кренделя ты вокруг нее выписывал. — Оксане Антоновне хотелось, чтобы в ее голосе прозвучала легкая насмешка, однако злые истерические нотки выдали ее.
— Ну что ты, Ксюша, — Магницкий добродушно улыбнулся. — Она же мне в дочери годится!
— Я тебя знаю. Эти огоньки в глазах…
Магницкий удивленно взглянул на нее:
— Какие огоньки?
Оксана Антоновна не удержалась и желчно сказала:
— Я не слепая! Ты явно старался произвести на нее впечатление.
— Конечно, она же невеста твоего сына.
— И, кроме того, очаровательная блондинка. У тебя всегда к блондинкам повышенный интерес. Но чтобы так…
— Все мужчины любят блондинок, и мы с Игорем не исключение, — попробовал отшутиться Магницкий, слегка поморщившись, словно разговор начал его раздражать.
— Может быть, мне перекраситься? — задумчиво сказала Оксана Антоновна, и было непонятно, шутит она или нет.
Он добродушно сказал:
— Если это тебя успокоит.
Оксана Антоновна поднялась, подошла к Магницкому и обвила его шею руками.
— Не успокоит, — прошептала она, глядя ему в глаза. — Разве с тобой можно быть спокойной? Любая девчонка…
Она не договорила. Глаза ее наполнились слезами, и только волевым усилием ей удалось подавить рыдания. Магницкий прижал ее к себе:
— Ну, будет, будет. Глупости, Ксюша. Я же твой муж.
Но глаза его смотрели поверх ее головы куда-то вдаль. Кто знает, что он там видел…
7
— Ну кто сказал, что так хорошо быть манекенщицей! Жуткая работа и довольно вредная, а молока никто не дает.
Лена вскочила в прицепной фургон и побыстрее захлопнула дверь, чтобы внутрь не проник холодный воздух. Гревшаяся под теплым свитером Надя усмехнулась:
— Тут не молоко давать надо, а что покрепче. Например, фронтовые сто граммов. Иначе точно схватишь воспаление легких.
Лена закуталась в огромный пуховой платок, так кстати положенный Ольгой Васильевной в сумку. У нее зуб на зуб не попадал от холода, а губы, наверное, совсем посинели. Правда, под слоем помады этого не было видно. Надя сочувственно взглянула на нее:
— Приободрись, бывает и хуже. Бывает, и на морозе с голой спиной стоять приходится, а сейчас не меньше плюс десяти. Хочешь стать профессионалом — терпи.
Лена смолчала. Гримерша Света налила в кружку горячий чай из термоса и протянула Лене:
— На вот, погрейся. Вообще-то на Западе ни одна профессиональная манекенщица не станет терпеть подобные условия.
— Станет, если овчинка стоит выделки. А наша сегодняшняя овчинка стоит и обливной дубленки. — Надя скинула с плеч свитер и поднялась. — Ну что, девочки, моя очередь идти на экзекуцию.
Она поправила складки ярко-зеленого вечернего платья и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Однако холод все равно успел проникнуть внутрь. Лена допила чай и обхватила руками термос. Хоть бы чуть-чуть был горячим! Проклятые японцы, так заботятся о теплоизоляции!
— Вообще твой Болотов — парень с причудами. — Света раскладывала на маленьком столике косметические принадлежности, готовясь заняться Лениным лицом перед очередной серией снимков. — Выдумал — тащиться за сто километров на рассвете!
Лена покорно вздохнула. Вставать на рассвете она тоже терпеть не могла, но тут был исключительный случай. Всю прошлую неделю они с Игорем ездили на его «фольксвагене» по Подмосковью и выбирали натуру для съемки. Наконец остановились на Звенигороде. Тихая неброская красота лесной опушки над обрывом должна была контрастировать с тщательно продуманной вычурностью вечерних платьев от Каватино, которые им предстояло продемонстрировать. Лена уже поняла, что Игорь любит работать на контрастах. Эффект иногда получается просто сногсшибательным — вспомнить хотя бы тот снимок Нади с итальянской выставки.
За то достаточно короткое время, которое они с Игорем были вместе, она успела так проникнуться его мыслями и заботами, что ее собственные мысли и заботы отошли на десятый план. Как это получилось, Лена и сама не понимала. Поэтому удачно найденное место обрадовало ее не меньше, чем его. Ради него, а вовсе не из желания увидеть себя на журнальной обложке она готова была встать хоть в пять утра, хоть в три ночи. Как скажет.