– Отец не вырвется, ты уверен? – спросил Андр.
Андрей посмотрел на него с укоризной.
– Я очень хорошо его заблокировал, будет скучать там, пока не образумится, – ответил он. – А мы тем временем займёмся уточнением «роли личности в истории».
– Ах да, теперь ты можешь проверить себя ещё и абсолютной властью! – усмехнулся Андр.
– Как раз на этот счёт я спокоен. Нас ждёт испытание посерьёзней.
– Может, хватит загадок?
– Да нет, дружище, всё просто. Мы ведь с тобой нормальные люди, без заметных психических сдвигов, и поэтому чужая боль отзывается в нас чем-то подобным. Нам это, разумеется, неприятно, и мы готовы на многое, лишь бы устранить источник раздражения. Это естественно, в быту это зовётся добротой, хотя, если вдуматься, – чистой воды эгоизм. А теперь представь: мы вдруг меняемся, и боль ближних становиться нам в радость. Каково тогда нам будет оставаться гуманистами? А ведь Отец радуется чужой боли куда сильней, чем мы ей огорчаемся. И когда мы примемся всерьёз обживать его сознание – представляешь, какие могут быть последствия? Вот тебе истинный тест на бескорыстие: сможем ли мы в таких условиях сохранить порядочность?
– А разве нельзя переориентировать его энергоузлы?
– Наверное, можно, – со вздохом кивнул Андрей. – Только для этого не мешало бы сперва разобраться в их устройстве, создать – хотя бы вчерне – общую теорию психополей, оценить энергоёмкость каждого уровня в спектре эмоций… В общем, это надолго. А кстати, представляешь, если бы с самого начала Отец был ориентирован на радость? Эх, мечты, мечты…
Андрей уложил тело Отца на постель, рядом с Дейной, и отпустил мускулы.
– И ты ложись, – посоветовал он Андру. – До утра есть ещё время. Всегда полезно подумать перед работой.
Андр опустился в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза.
Эпилог
Непостижимым образом Андрей ухитрился расслоиться, размазаться сразу по четырём объектам: одна его часть неусыпно сторожила Отцовского «координатора» и продолжала обживать его осиротевшие апартаменты, вторая – поддерживала контакт с Андром, третья – охраняла сон Дейны, измученной подсознательными тревогами и непроходящим недоумением, наконец, четвёртая – вернулась на Землю, в своё заброшенное тело.
Открыв глаза, Андрей быстро огляделся, ощущая чьё-то присутствие. Рядом, в кресле, спала Лика, уткнувшись лицом в подлокотник. На её коленях лежала раскрытая тетрадь – его дневник. На столе мокли в большой миске марлевые компрессы.
Улыбнувшись, Андрей поднялся – без малейшего шороха, на манер боевиков. Зверски, будто после затяжной болезни, хотелось есть. Бесшумно он прошёл на кухню, без надежды открыл холодильник и поднял брови, приятно удивлённый: холодильник был полон, умница Лика позаботилась и об этом.
– Чёрт знает что! – думал он, ожесточённо вгрызаясь в кольцо полукопчёной колбасы. – Ищем чудеса в других мирах, а они тут, под боком… Где были мои глаза?
Соорудив огромный бутерброд, Андрей направился обратно в гостиную, но невольно задержался перед зеркалом, разглядывая свою отощавшую, но словно заматеревшую фигуру. Сейчас он куда больше походил на Андра, вот только лицо подводило: утратив вялую, натужную надменность, оно обрело взамен невероятную текучесть, словно поток мыслей и чувств, не оставляющий его теперь ни на минуту, обнаруживал себя едва заметной игрой мимики.
Что ж, подумал Андрей, всё-таки я научился пользоваться своими мозгами… а заодно разжился у Отца грандиозной вычислительной машиной. И дай мне бог больше никогда не испытать того унижения, когда будто бьёшься головой о глухую стену, смутно ощущая размах проблемы, но не имея ресурсов охватить её целиком. Отвратительно ощущать себя тупицей, хотя тем-то это чувство вряд ли знакомо. Конечно, и в будущем никуда мне от этого не деться, но уровень проблем там будет на порядок выше, и это меня утешает… пока.
Вернувшись в комнату, Андрей осторожно взял с колен Лики тетрадь, снисходительно полистал страницы, потемневшие и разбухшие от тесных неразборчивых строк, с протокольной дотошностью запечатлевшие этот насыщенный событиями поход – вплоть до того памятного дня, когда Дейне вздумалось похитить Андрея. Судя по тому, в какое идеальное состояние Лика успела привести его квартиру, тетрадь она просто перечитывала, пытаясь узнать, чем ещё ему можно помочь.
Лика вдруг шевельнулась и открыла глаза. Она не могла ничего услышать, но всегда великолепно чувствовала Андрея, даже во сне. Странно: раньше его это раздражало.
– Извини, – сказала Лика, моргая. – Нечаянно заснула.
Он опустился перед ней на корточки и спросил:
– Давно ты здесь?
– Вторые сутки. Ты так надолго пропал… И такой странный был в тот раз…
– Ясно.
– Ты ведь оставлял мне ключи, помнишь?
Андрей кивнул.
– И не страшно тебе было наедине с полутрупом?
– Ведь это был ты, – ответила Лика, не опуская глаз. – Только… когда у тебя по телу вдруг стали проступать кровоподтёки… – Она закусила губу.
Андрей покосился на компрессы, взял её хрупкую кисть, благодарно поднёс к губам.
– Всё закончилось? – спросила она с надеждой. – Ты свободен?
– Почти – ерунда осталась… Никто меня не искал?
– Вчера Саша звонил, спрашивал, когда вернёшься.
– Ну и?..
– Я сказала: дня через три.
– Умница! – кивнул Андрей. – Я ему позвоню.
Он притянул девушку к себе, и Лика с внезапной силой прижалась к нему, всхлипнув.
– Ничего, милая, – шепнул он. – Худшее позади. Отдохни.
Осторожно Андрей снял с неё напряжённость, затормаживая и расслабляя, навевая крепкий безмятежный сон. Подхватив обмякшее тело девушки на руки, он перенёс её на диван и сел напротив, любуясь нежным лицом.
Ну и чего мы достигли? – думал Андрей – кажется, уже пятой частью своего сознания. – Н-да… Как говорится, проделана большая работа. Начать с того, что мы устроили банальный дворцовый переворот, узурпировали власть. И всё, что нам прежде мешало, будет теперь на руку: с той же бездумной исполнительностью Служители примутся разгребать завалы, накопившиеся за двадцать лет. А потом пойдёт на слом и всё это гнилое здание, выстроенное из беспамятства, безмозглости и бездуховности во славу Суперэгоиста… С этим более или менее ясно.
А ещё мы завладели грандиознейшим фондом знаний. И что нам теперь с ним делать? Вот не было забот… А ведь эта древняя мина может переиначить оба наших мира, поскольку случайно возникшая между мной и Андром связь теперь разрослась в прочный, неподвластный стихиям мост, по которому уже смогут пойти и другие – надо только указать им дорогу. А пока они будут осваивать этот необычный маршрут, мы с Андром на правах первопроходцев сможем заняться поиском новых миров…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});