буркнул тот и поковылял по коридору, время от времени останавливаясь и пытаясь отдышаться. Впрочем, он и сам чувствовал себя не намного лучше.
Потому никто из них двоих не заметил выглядывавшую из-за угла лесовичку.
* * *
Хотя Шазр ее и отговаривал, Мира все же решила, что должна поучаствовать в обсуждении истории с самострелом: а то мало ли, накажут еще ни за что ни про что Академию в лице ректорши и старшекурсников! А ведь это уже ее, Мирина, Академия! Да и вообще — вдруг столичные маги давно во всем разобрались и она еще чего нового услышит?
Но сразу добраться до преподавательского крыла не вышло — Мира неожиданно заблудилась, хотя такого давно уже не случалось, ведь Коридорный ей обычно благоволит. А когда наконец выпуталась из паутины проходов-переходов, дверь в ректорскую оказалась не только плотно закрытой, но еще и окутанной холодным белым сиянием: за ней творилась волшба, такая сильная, что часть проникала и сквозь запирающие защитные чары. Не то что постучаться, даже подойти ближе невозможно, не станешь же из-за угла покрикивать на ректорские двери: «Отопритеся-отворитеся!». Отсвет магии приглушил даже теплые насыщенные цвета яшмовых панелей, словно чары высасывали (или в самом деле высасывали?) силу из камня…
Так лесовичка и маялась в коридоре, морщась и даже почесываясь от пощипывающего-покалывающего колдовства: казалось, под платьем ползает множество мурашек, пробующих кожу на зуб. Ой не нравились ей эти незнакомые чары! Было в них что-то недоброе, давящее, сковывающее тело и чувства. Так и хотелось стряхнуть их вместе с одеждой и окунуться в чистую, мирную проточную воду!
Пусть и направлены они были совершенно не на нее.
А на кого именно, Мира поняла, когда из ректорской наконец вышли пятикурсники. Вместе с ними в коридор вылилась волна той недоброй магии. Парни постояли, негромко переговариваясь, и побрели прочь.
Даже поплелись.
Отчего-то спрятавшаяся при виде распахнувшейся двери лесовичка видела, что их, ровно цепями, сковывает множество сильных запретительных заклятий. Не понять, что именно эти чары запрещают, но казалось — попросту всё! Потому что два сильных и здоровых всего пару часов назад парня теперь еле шли, иногда придерживаясь за стену, а то и друг за друга…
Может, попечители устроили магические испытания, и потому Криспин с Артуром сейчас совсем без сил? Если это называется «подбирать себе перспективного студента», то перспективной быть совершенно не хочется, решила лесовичка. С сомнением поглядела на неплотно закрытую дверь: как-то сразу расхотелось общаться с ректоршей и с этими пугающими столичными волшебниками.
Но ведь можно разок просто прогуляться мимо и что-нибудь невзначай услышать? Тем более, «запретительная» магия уже почти развеялась, точнее, ее унесли с собой (на себе) старшекурсники.
Мира осторожно двинулась вперед…
Возвращалась она смущенная и озадаченная.
Нет, ей не удалось расслышать ничего существенного, хотя девушка битый час «прогуливалась» туда-сюда по коридору, пока звуки голосов и шагов не зазвучали в опасной близости от двери ректорской. В основном изнутри доносились звон бокалов, тосты, провозглашаемые все более заплетающимися языками, дружный смех. Однако Мира все-таки уяснила, что попечители прибыли сюда не столько ради контроля-сохранения своих капиталов, а именно из-за тех двух пятикурсников. Чем-то они приезжих интересовали… или как раз за ними следовало наблюдать и их контролировать? Главная Ведьма с пьяной запальчивостью утверждала, что у нее всё и всегда в полном порядке, мимо ее глаз ни одна мышь не проскользнет, не то что этот… (неразборчиво), Валенрод любезно соглашался с ней и тут же кричал: «Но! Но! (будто лошадь понукает, право слово!) При всем известной силе многоуважаемой госпожи ректор, это дело государственной, даже мировой важности, нельзя его переложить на столь хрупкие, пусть и, без сомнения, прекрасные плечи!» На это Мира даже зафыркала насмешливо: вспомнилось, как на тренировках ректорша с легкостью перекинула через свое «хрупкое плечико» здоровенного лося-охранника.
Потом голоса стали громче и ближе, и лесовичке пришлось спешно убраться в свое недавнее укрытие. Трое прошли мимо: оставшаяся безымянной раскрасневшаяся попечительница шла аккуратно, по стеночке, помалкивая и глупо улыбаясь, а Валенрод или в самом деле здорово напился, или успешно притворялся, дабы иметь возможность невозбранно обнять-опереться на хохотавшую и тоже пошатывавшуюся ректоршу. Проходя мимо закутка, в котором притаилась студентка, Ведьма кинула темный взгляд, и Мира внезапно поняла, что не так уж ректор пьяна и что не только заметила ее, но и знала о присутствии первокурсницы еще раньше. Может, даже с самого начала.
Услышала?
Почуяла?
Хотела, чтобы лесовичка всё подслушала?
Но что именно? Ведь ничего внятного-понятного Мира все равно не узнала. Лишь только то, что двое старшекурсников почему-то представляют для страны (нет, всего мира!) большую проблему.
Две проблемы.
Хм, а не выйти ли вновь в глубины академического парка с риском заблудиться, но и с возможностью встретить того самого старичка, который, как и ректорша, знает о «подранках» — старшекурсниках гораздо больше, чем учившиеся с ними уже пятый год? Если не всё.
Кому об этом рассказать? Шазр точно опять посоветует ей лучше заниматься, а старшие сами со всем разберутся. Интересно, откуда у него такая вера в разум и силу «старших», ведь его-то собственные, гномские, «разбирались» с ним очень странным способом?
Смертоубийством.
Глава 15
Огнёвка-тренировка номер два
Она увидела Криспина Тая впервые за несколько дней, прошедших с визита попечителей. В столовой, этом улье новостей и сплетен, говорили, что Артур с Криспином приболели; заботливые студентки даже собирали им вкусные передачки (неизвестно, донесли ли вызвавшиеся доставить эти посылки парни или попросту быстренько слопали за ближайшим же углом).
Сейчас лесовичка жадно вглядывалась в Книжника, ища следы заклятий, оставленных столичными гостями. Не нашла: или колдовство уже прекратило свое действие, или въелось, растворилось в костях и плоти, став просто их частью… Интересно, что и зачем это было? Попытать — расскажет?
Но если старосту Академии