одна причина могла привести меня на вечеринку.
– Крабовые кексы?
– Две причины, – поправился он. – Я бы пошел на нее, чтобы быть с тобой. Где бы ты ни была, я всегда хотел быть рядом.
Тогда почему ты оставил меня? – захотелось крикнуть ему, но я сдержала рвущиеся наружу слова, хоть они и жгли мое горло. Все сказанное он произнес в прошедшем времени. К чему тогда заводить об этом разговор?
– К тому же, – продолжал Эйден, – на вечеринках мне всегда было скучно и душно. Только музыка спасала. – Он улыбнулся. – Музыка была хороша. Я слушал ее отсюда. Исполнялись старые песни из репертуара Китченера, Дэвида Руддера.
– Они были любимыми исполнителями калипсо мамы. Знаю, мама была немного зациклена на этих вечеринках… но она обожала их. Она выбивалась из сил, чтобы сделать их идеальными, с ее любимой музыкой и едой. Так она делилась со всеми частичкой своей души.
Эйден помолчал мгновение.
– День ее рождения ведь приходился на это время?
– На следующей неделе ей бы исполнился пятьдесят один год. – Я вдавила шпильку в трещину на полу. Было трудно бороться с подступившими слезами.
– Мне очень жаль, – мягко сказал Эйден.
По полу скользнула тень, и когда я подняла глаза, его уже не было. Я сидела в тишине, глядя туда, где он только что стоял. Его словно вовсе и не было.
Несколькими минутами позже барабанная дробь остановилась, оборвался электронный аккомпанемент. Наступившую тишину нарушал лишь тихий стрекот насекомых и шелест волн на берегу. Когда барабанщик снова заиграл, его манера изменилась.
Вступление казалось знакомым, но я никак не могла понять, что это за мелодия. Веселая, бодрая… С быстро нарастающим ритмом и нотами, сыплющимися в бешеном темпе. Оригинальный мотив в блестящей обработке, с бьющей через край энергией, хаотичный и яркий. Новый барабанщик такой красоты не выдавал. Trini To De Bone Дэвида Руддера. Ну конечно же! Как я сразу ее не узнала?!
Я словно в трансе поднялась и пошла на зов мелодии. Вернулась, ведомая ею, на главную лужайку, где замерла вечеринка. Обогнула собравшихся, как вода огибает камыши. И хотя знала, кто играет, все равно была потрясена.
Эйден закатал рукава по локти. Его гибкие, проворные руки играли с таким мастерством и силой, что дух захватывало не только от музыки, но и от него самого. Над его бровями собрались капельки пота, но он не обращал на это внимания, настолько поглощенный выступлением, что не замечал ничего, кроме музыки. Эйден был не просто хорош, он был великолепен. Никто не мог отвести от него глаз. Он всех загипнотизировал.
С последним звуком мелодии зрители взорвались аплодисментами.
Эйден, вздрогнув, оторвал взгляд от инструмента. Наклонил голову и улыбнулся, смущенный вниманием. Никогда не понимала в нем этого. Для человека, столь усиленно совершенствующегося в своем искусстве, изучающего, как развлекать и впечатлять, он слишком робел и смущался от похвал, даже если заслуживал их.
Он вернул палочки барабанщику. Они обменялись рукопожатием и несколькими словами. Всех как магнитом потянуло к Эйдену, включая и меня.
Но нас опередила Элиза. Она подняла к Эйдену свое лицо, на котором играла ослепительная, полная восхищения и обожания улыбка. Она что-то говорила ему, жестикулируя руками.
А потом неожиданно поцеловала его.
Глава 20
Звякнул мобильный. Однако я уже проснулась, причем с тянущим чувством страха. Солнечный свет, просачиваясь между пластинками жалюзи, бил по закрытым векам, доставая, кажется, до самого мозга. Я перекатилась на живот и зарылась лицом в подушку. В голове немилосердно пульсировала кровь, с неумолимой ясностью нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере.
Я подцепила телефон с прикроватной тумбочки. Оливия за ночь прислала тонну сообщений.
«Ну ладно. Просто хочу сказать: теперь я понимаю. Эйден, играющий на барабанах, УЛЕТЕН!!!»
«Прости, отправила сообщение, не досмотрев выступление до конца».
«Ты как???»
«Мне очень жаль. Позвони мне».
Я уронила мобильный и потащилась в душ. Вернувшись вчера вечером домой, сразу рухнула в постель. Теперь тело напоминало о прошедшей вечеринке: липкие ладони; горьковато-приторный вкус во рту; пахнущие потом, фруктами и алкоголем волосы и одежда. Хотелось вечность стоять под душем, смывая горячей водой ощущение въевшейся в кожу грязи и унижения.
Я не желала говорить ни с Оливией, ни с кем-либо еще.
На короткое мгновение, пока Эйден играл на барабанах, мне показалось, что еще не все потеряно. Что есть шанс. Глупо. Понадобилась лишь толика проявленной ко мне доброты, чтобы я превратилась в идиотку. Что мне нужно еще, чтобы я наконец осознала: все спокойно двигаются по жизни дальше. Все, кроме меня.
И только когда я вышла из душа, оделась и наскоро позавтракала, до меня дошло.
Откуда вообще Оливия знает, что Эйден играл на барабанах?
* * *
– Говорю сразу: записывал не я, – заявил Малёк в кабинете.
– Не начинай. – Хейли дернула его вниз, усаживая рядом с собой. – Сейчас не это важно. – Она кивнула на стоящую в дверях Элизу.
Прошлым вечером кто-то из гостей записал на видео Эйдена и Элизу. И само выступление, и последовавший за ним поцелуй. А потом выложил запись в Сеть. Видео мгновенно стало популярно и за какие-то двенадцать часов набрало больше миллиона просмотров. Оно распространялось по интернету быстрее и вызывало больше шуму, чем любой пост Элизы за всю ее блогерскую деятельность. За все утро Элиза проронила лишь пару слов, приклеившись к мобильному.
Она была расстроена. Как и все остальные.
Сквозь мое душевное оцепенение просочилось сочувствие. Чуть раньше я глянула одним глазком на комментарии в Сети. Они были нелицеприятными. Раньше никто не обращал внимания на комментарии о возможных отношениях между ними, которые оставляли фанаты на страницах блогов, напичканных сплетнями о знаменитостях. А теперь их поцелуй возглавлял развлекательные новости, и конечно же его обсуждали. Больше всех голосили фанаты Эйдена.
«Да кто бы о ней знал вообще, если бы не ее сестра».
«Бездарность! Вы слышали, что она пытается заполучить в кино большую роль? Ага, в другой жизни!»
«Она даже не красивая. Ни капли. Даже с макияжем».
Высказывания были сексистскими. И жестокими. Об Эйдене ни одного плохого слова не писали. На разные лады склоняли только Элизу.
Наверное, это хорошо, что у нас с Эйденом ничего не вышло. Если его фанаты так отнеслись к Элизе Масгроув, то что бы они писали обо мне? Я бы вряд ли выдержала такое.
Ну вот. Нашла в нашем расставании один-единственный положительный момент.
Легче от этого не стало. Что неудивительно.
– В этом никто не виноват, – сказал папа. – Нужно понять,