- Ты че?! - заорал парень. - Англичане же тупыыые! Они вообще как селедки!
Сравнения с селедкой Драко не вынес. Развернувшись, он пошел прочь. Никто не обратил внимания: один парень продолжал ругать англичан, второй пытался
объяснить Гарри правила какой-то американской игры, обе девицы защищали неизвестно от кого права негров и гомосексуалистов и при этом орали друг на друга.
У Драко заболела голова. Он сварил кофе и сел на подоконник; в это окно, по счастью, не было видно сумасшедших американских тинейджеров.
Потом зарычал мотор. Машина уехала. Драко ждал, что Гарри вот-вот войдет в дом, но его все не было и не было. Наконец Драко не вытерпел и пошел его
искать.
На берегу было пусто, лишь там, где стояла машина, валялись «признаки цивилизованной жизни» - банки из-под кока-колы, упаковки из-под чипсов, окурки…
Одним движением палочки Драко уничтожил мусор и, мрачный как туча, вернулся в дом.
Гарри появился вечером. От него сильно пахло спиртным и дымом.
- Ты пьян, - констатировал Драко. Он сидел на диване и делал вид, что читает.
- Нет, - Гарри шатнуло, и он сел на диван рядом с Драко. - То есть, немного. Устал. А пахнет - потому что пиво…
Драко очень хотелось спросить, где Гарри был. Бешеная ревность его сквозила в каждом движении, но он упорно молчал. А Гарри, кажется, ждал чего-то, но не
дождался и тихонько спросил:
- Тебе они не понравились?
- А должны были? - хмуро поинтересовался Драко.
- Они забавные…
- Да, я должен был помнить, что ты свой в компании идиотов.
- Не надо, Драко, - мягко произнес Гарри.
- Чего не надо? - сдержанно поинтересовался Драко. - Эти люди оскорбили меня, насвинячили на берегу, а потом ты уехал с ними, даже не сказав мне.
Очевидно, всего этого недостаточно, чтобы мне дали право на обиду, да?
- Чем они тебя оскорбили?
- Я англичанин, и когда оскорбляют мою нацию, считаю себя оскорбленным тоже.
- Но они же дети!
- Вот именно из подобных тупых американских детей вырастают потом тупые американские взрослые, которых, как саранчу, невозможно остановить.
- У нас с ними одни предки, - заметил Гарри. Драко вздернул нос и ледяным голосом проговорил:
- У меня в предках не было разбойников, каторжников, авантюристов и быдла тоже, Поттер!
- Ты слишком суров, - заметил Гарри, поднимаясь. - У меня для тебя есть подарок.
Сбитый с толку резким переходом, Драко заморгал:
- Подарок?
- Ну да… - ответил Гарри, стянул футболку через голову и повернулся к Драко боком. - Вот.
В изумленном молчании прошло, наверное, не меньше минуты. Потом Драко осторожно коснулся пальцами рисунка.
- Зачем это?
- Тебе не нравится? - расстроился Гарри. - Мне казалось, что должно… Я об этом думал со вчерашнего дня, а сегодня, когда увидел этих ребят на машине,
подумал, что они вполне могут подбросить меня до ближайшего города…
- А как ты вернулся? - тихо спросил Драко и вдруг, наклонившись, лизнул черного котенка.
- Аппарировал… - тихо ответил Гарри. - Так тебе нравится?
Драко выпрямился и обнял Гарри, заглядывая ему в глаза.
- Нравится. Очень. Но я удивлен… И ты мог бы мне сказать, что уезжаешь…
- Я бы сказал, - ответил Гарри. - Но ты же убежал…
- Пойдем наверх, - был ответ.
Чуть позже Драко спросил:
- А почему котята?
- Ну, это так мило… - сонно мурлыкнул Гарри.
* * *
Одиннадцатого сентября 2001 года Драко сказал:
- Так им и надо. Слишком жирны, слишком неповоротливы, слишком уверены в собственной безнаказанности**.
- Погибли люди, - резко заметил Гарри.
- Магглы, - пожал плечами Драко. Возмущенный, Гарри посмотрел на Гермиону, но она была занята.
- А это кто? - спрашивала она, указывая пальцем в цветную страницу с изображением зайца.
- К’олик, - отвечала Сольвейг и улыбалась, демонстрируя ровные мелкие зубки.
- Это заяц, - возразил Драко.
- Соовей заяс, - не поверила девочка.
- Сольвейг зайчонок, - поправил Драко. - А это, - он указал на рисунок, - заяц.
- Соовей зайтён… - девочка споткнулась на сложном слове. - Зайтёнк… - повторила она. - Я! - и она довольно ткнула себя пальцем в грудь. Гермиона с улыбкой
любовалась идиотически счастливыми физиономиями своих друзей.
Немного времени спустя, когда притомившаяся Сольвейг дремала на руках у Драко, а Гарри машинально раскачивал качели, на которых Драко сидел, Гермиона
сказала:
- И все-таки это очень плохо. Теперь они испуганы. А нет ничего хуже испуганного идиота.
* * *
Гарри вернулся с Ближнего Востока в июне. Если точнее, это было двадцать пятого июня 2003 года, хотя должно было быть только двадцать шестого. Но
почему-то портключ доставили раньше и велели «убираться немедленно», не дав времени даже предупредить родных. Никто, впрочем, не расстроился. Всем
осточертел Багдад, хотелось домой, и только бессемейный Грег предлагал задержаться в Лондоне, чтобы погулять. Никто его не поддержал, и все время сборов
Грег изводил сослуживцев - особенно Гарри, - приколами по поводу мужей, слишком рано вернувшихся из командировки. Гарри стискивал зубы, еле удерживаясь от
фразы типа «муж - не я!».
Гарри шел по дорожке через Малфой-парк, что вела от ворот к замку, предвкушал сюрприз и пытался задавить подозрения, вызванные приколами Грега. Он вошел в
дом, когда часы пробили девять утра.
Перед Гарри возник Добби и уже открыл рот, чтобы заверещать на весь дом, но Гарри, улыбаясь, прижал палец к губам, и рот Добби захлопнулся с щелчком, как
шкатулка. Он закивал, размахивая ушами, прихватил гаррины чемоданы и с ними исчез. А Гарри взлетел по лестнице на второй этаж.
В их спальне было пусто, постель убрана, душ не шумел. Гарри на цыпочках дошел до детской и услышал из-за закрытой двери голос Драко. Слов было не
разобрать.
Открыв дверь, Гарри увидел, что Сольвейг сидит перед зеркалом с недовольной миной, а Драко расчесывает ей волосы. Волосы у их дочери были длинные, до
пояса, Драко не разрешал их стричь, на ночь не заплетал, так как считал, что это вредно, и поэтому утром только ему хватало терпения распутать свалявшиеся
в колтун пряди (Сольвейг имела привычку ворочаться во сне, причем так, что иногда просыпалась ногами на подушке).
Они обернулись на скрип петель, и Сольвейг, взвизгнув, вырвалась у Драко из рук и налетела на Гарри. Драко же, наоборот, опустился на ее место, не
выпуская расчески. Выражение его лица было совершенно неописуемо, и Гарри на мгновение подумал, что за такое не жалко ничего.
Потом, когда Сольвейг отпустила отца, Драко обнял его и на короткое мгновение уткнулся лицом в шею. Гарри готов был поклясться, что его коже стало горячо