Читать интересную книгу Убитая в овечьей шерсти - Найо Марш

Если в беседе с поваром была своя специфика, то грузчик был просто ужасающим типом. Он нес околесицу, но вполне умышленно. Он был не настолько пьян, чтобы не контролировать себя. «Единственное, что можно предпринять, — решил Аллейн, — это запугать его». Он и Фабиан удалились с Элбертом в проходную комнату.

— Вы прежде привлекались по делу об убийстве? — начал Аллейн в худших традициях полицейских допросов.

— Я и сейчас не привлекаюсь, — заявил Элби, закатив глаза.

— Отвечайте по существу! Вы скрываете информацию по делу об убийстве. Вам известно, чем это грозит?

— Ну уж нет! — сказал Элби. — Этого вы мне не пришьете.

— Вам просто повезет, если вам не наденут пару браслетов. Вам еще не случалось их примерять?

Элби посмотрел на него с негодованием.

— Кстати, — упорствовал Аллейн, — как насчет дела о воровстве?

— Меня?! — вознегодовал Элби. — Меня, который чист, словно белый лист, все эти годы, что я здесь! Меня обвинить в воровстве! Да как вы смеете?!

— А как насчет виски мистера Рубрика? Вперед, Блек, придется вам раскалываться.

Элберт бросил взгляд в сторону пианино. Его грязные пальцы ухватились за крышку. Он придвинулся ближе к Аллейну и заглянул ему в лицо. «Метиловый спирт, вот чем от них несет», — подумал Аллейн.

— Есть папироса? — спросил Элберт и беззастенчиво взял его за пиджак.

Аллейн высвободился, достал портсигар, открыл его и протянул Элберту.

— Ну спасибо, — обрадовался Элберт и взял портсигар. Он выгреб оттуда шесть сигарет и сунул их в карман. Затем он принялся рассматривать портсигар. — Тьфу, — сказал он, — вроде не золотой, как вы думаете, мистер Лосс?

Фабиан отобрал у него портсигар.

— Ну, — сказал Аллейн, — так что же произошло с виски?

Элберт дернул головой в сторону пианино.

— Значит, он проболтался все-таки? Подонок. Ладно. Тогда я тоже скажу. — Он снова схватил Аллейна одной рукой за пиджак, а другой показал на пианино. — Хорош приятель, — процедил он. — Идет святой Джозеф за каплей «Джонни Уокера», а в следующую ночь выходит на большое дело.

— Что вы несете! — выпалил Фабиан.

— Можете вы мне сказать, — произнес Элби, раскачиваясь и цепляясь за Аллейна, — как маленький подонок может бренчать на ржавом пианино и в то же самое время налетать на меня за углом? Вот вам загадка, если вы любитель их разгадывать.

Фабиан сделал шаг вперед.

— Помолчите, Лосс, — остановил его Аллейн.

— Очень любопытно, — продолжал Элби, — как это один индивид может находиться в двух местах зараз. И он знает, что ему там не надо быть, этот проклятый фокусник, потому что, когда я вижу его у овчарни, он продолжает долбать это чертово пианино. Вот ведь как!

— Очень странно! — сказал Аллейн.

— Еще бы не странно! Я знал, что вы это скажете.

— Почему вы не рассказали об этом раньше?

Элберт отстранился, сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Уговор дороже денег. Ну попадись он мне! Надо же, выдал меня! И что он выиграет на этом? Он еще в петле поболтается.

— Вы слышали, что говорила миссис Рубрик в сарае?

— Что она могла говорить, если он ее прикончил? А раньше говорила: «Леди и джентльмены!» Ну и дела!

— Где он был?

— Аллейн, ради Бога… — начал Фабиан, но Аллейн резко повернулся к нему:

— Если вы не можете помолчать, Лосс, придется вам удалиться. Итак, Блек, где был Клифф?

— Я что, не сказал? Выходил из овчарни.

Аллейн выглянул в окно. Перед ним была каменистая тропка, которая вела прямо к овчарне.

— Тогда вы и попросили его никому не рассказывать, как он застал вас за кражей виски предыдущей ночью? — Аллейн перевел дыхание. Он не был уверен, что попадет в цель.

— Не тогда, — последовал ответ.

— Вы говорили с ним.

— Не тогда.

— Вы уже говорили с ним о виски?

— Я об этом ничего не говорю. Я говорю, что он сделал.

— А я говорю, что вы сделали. В этом и состояла сделка, правильно? Он поймал вас, когда вы орудовали с бутылками. Он велел вам убираться, и его застали, когда он пытался водворить их на место. Он вас не выдал. Позже, когда обнаружилось убийство, и начался розыск, вы заключили эту сделку. Если бы Клифф и дальше молчал о виски, вы бы не рассказали, что видели, как он выходил из сарая.

Элберт решительно протрезвел и украдкой перевел глаза с Аллейна на Фабиана.

— Придется защищаться, — сказал он. — Попрошу полицию, чтоб его убрали.

— Замечательно. А я, пожалуй, скажу, что вы разыграли балаган. Полиции будет приятно узнать, что вы скрывали важные сведения.

— Ладно, ладно, — сказал грузчик, — будь по-твоему, проклятая корова. — И он залился слезами.

Фабиан и Аллейн спускались с холма молча. Они свернули к овчарне, где Аллейн помедлил и взглянул на завешенную мешковиной дверь. Фабиан смотрел на него с совершенно убитым видом.

— Должно быть, освещение было таким же, — сказал Аллейн. — Сразу после наступления темноты.

— Вы не имеете права! — воскликнул Фабиан. — Неужели вы поверите рассказу пьяного воришки? Я знаю Клиффа. Он хороший парень. Вы сами говорили с ним. Вы не поверите.

— Год назад, — промолвил Аллейн, — он был чрезмерно эмоциональным, слегка истеричным и крайне несчастным подростком.

— Наплевать! О, черт! — простонал Фабиан. — Зачем я вообще это затеял?

— Я ведь вас предупреждал, — отозвался Аллейн с нотой сочувствия в голосе.

— Я клянусь, это невозможно. Я готов присягнуть, что пианино играло без перерыва. В такую тихую ночь это просто бьет по нервам. Элби наверняка был пьян. Да он и сам говорит, что пианино играло все время. Конечно, он видел не Клиффа. Я удивляюсь, что вы обращаете внимание на его пьяную болтовню.

— Почему тогда Клифф отказался говорить о виски?

— Кодекс чести. Его связывают узы дружбы с жертвой.

— Да, — сказал Аллейн, — пожалуй, это логично.

— Почему же вы не верите этому?

— Мой дорогой, — промолвил Аллейн, — я поверю всему, что прольет свет на этот случай. Послушайте. Я попрошу вас о двух одолжениях. Первое простое. Помогите мне заказать по телефону полицейский участок. Сделаете это?

— Конечно.

— Второе посложнее. Вы знаете загоны для овец внутри овчарни? С полом, сложенным из планок?

— Естественно.

— Вы закончили сегодняшнюю стрижку?

— Да.

— Я боюсь, что придется поднимать этот пол.

Фабиан воззрился на него остолбенело.

— Зачем?

— Там, под полом, может обнаружиться нечто.

— Там, внизу, под полом, испражнения овец за тридцать лет.

— Я так и думал. А меня интересует слой годичной давности. Мне понадобятся сито и лопата, и если у вас найдется старая спецодежда, я был бы весьма признателен.

Фабиан взглянул на руки Аллейна.

— И перчатки, если возможно, — добавил Аллейн. — Я очень сожалею, что придется разобрать пол. Полицейское управление, конечно, оплатит убытки. Это всего лишь одна секция — ближайшая к прессу.

— Могу ли я спросить, что вы надеетесь найти?

— Свет, который погас, — ответил Аллейн.

— Вы полагаете, что я пойму?

— Почему бы нет?

Аллейн оглянулся назад. Он увидел открытую дверь проходной комнаты, где они оставили Элби Блека в слезах, это были слезы, вызванные признанием, предательством и древесным спиртом.

— Они что, пьют метиловый спирт? — спросил он. — Элби и повар?

— Не исключено. Или хокануи.

— А это что такое?

— Местный вариант денатурата.

— Почему вы его не погоните?

— С ним такое не слишком часто случается. В военное время трудно найти людей.

— Я бы с удовольствием его посадил, — мечтательно произнес Аллейн. — Это вонючая гадина.

— Тогда почему вы его выслушиваете?

— А вы считаете, что выслушивают только показания людей, которые нравятся с первого взгляда? Пойдемте. Мне нужно успеть заказать разговор, пока участок не закрылся.

Они нашли обитателей дома в уютной гостиной, носящей отпечаток викторианского стиля; окна ее выходили на лужайку со стороны овчарни.

— Мы просто почувствовали, что не можем находиться в кабинете после вчерашнего вечера, — проговорила Урсула. — Необходимо проветриться. И я лягу спать в восемь. Ведь прошлой ночью мы спали не более пяти с половиной часов.

— Я бы действительно предпочел, чтобы портрет Флосси не солировал на той половине, — согласился Фабиан. — Не замечая его в течение трех лет, я вдруг стал чрезмерно самокритичным в его присутствии. Я полагаю, дорогая Урси, ты не возражаешь против того, чтобы он висел у тебя в комнате?

— Если это шутка, Фабиан, — сказала Урсула, — то довольно плоская.

— Ты слишком чувствительна. Мистер Аллейн намерен создать монографию о наименее аппетитном аспекте содержания мериносовых овец, Дуглас. Нам придется разобрать пол в загоне.