– А что случилось потом?
Он посмотрел в глаза сидящей рядом с ним женщины, всем сердцем желая не продолжать своего повествования, но остановиться не мог. История должна быть рассказана до конца.
– По моему приказу они не щадили врагов, и я поступал так же. Никому из клана Розбрука не удалось избежать справедливой кары, все они погибли от наших рук. Осталась лишь одна девушка, его молодая дочь, почти моя ровесница.
Роланд заметил, что Рианнон прикрыла глаза, словно страшась услышать продолжение.
– Ее звали Ребекка, и она обладала ангельской внешностью. Светло-серебристые кудри, огромные голубые глаза, невинное тело. Я приказал заточить ее в темницу замка.
Рианнон шумно выдохнула.
– Чему ты так радуешься, Рианнон? Тому, что я не убил ее на месте? Было бы лучше, если бы я так и поступил.
Она покачала головой.
– Я знаю тебя, Роланд. Через несколько дней ты, должно быть, осознал, что дочь не должна нести наказание за грехи отца, и отпустил ее.
– Отпустил ее? – эхом повторил он, сдерживая горький смех. – Нет, Рианнон. Ты совершенно меня не знаешь. Но частично ты права. По истечении времени я стал сожалеть, что девушка страдает за деяния своего недостойного родителя. Я выпустил ее из темницы и поселил в одной из спален на третьем этаже замка, намереваясь вернуть ее родственникам, но узнал, что у нее никого не осталось. Ребекка, конечно, возненавидела меня за то, что я сделал, точно так же как я возненавидел ее семью за убийство моей.
– Что стало с девушкой, Роланд?
Он убрал руки Рианнон со своих плеч, положил их ей на колени, прикрывая сверху собственной рукой. Он пристально изучал ее лицо, ища признаки порицания, которые скоро должны были появиться.
– Я решил, что лучшее, что я могу сделать, – это жениться на ней, оставить ее в замке и попытаться исправить то, что я натворил, сделав ее своей женой, разделив с ней свое имя и свое богатство.
Рианнон моргнула.
– А ты… ты любил ее?
– Любовь – это чувство, на которое я не способен. Ни тогда, ни теперь. Разве чудовище может любить?
Она хотела было что-то сказать, но прикусила губу.
– Что девушка ответила на твое предложение? – спросила она наконец.
– Я не делал ей предложения, я приказал ей выйти за меня замуж или навсегда вернуться в темницу.
Рианнон выдержала его суровый взгляд, не отведя глаз.
– И что она выбрала?
– Ни то ни другое. Она сбросилась с башни.
– Боже милосердный! – Рианнон прикрыла глаза, и он заметил, что в них стояли слезы.
– Итак, теперь ты знаешь, – произнес он, роняя голову на грудь. Секундой позже он ощутил ее пальцы, ласкающие его волосы. Его удивил уже сам факт, что она вообще может дотрагиваться до него после всего, что он рассказал. А нежность, с которой она это делала, выходила за пределы его понимания.
Подняв голову, он воззрился в ее полные слез глаза.
– Клянусь тебе, у меня и в мыслях не было причинить тебе боль, Рианнон. Я просто потерял контроль, позволив моей истинной жестокой сущности господствовать над ситуацией. Ты и представить не можешь, как я сожалею.
– Я знаю. Несомненно, ты раскаялся в смерти девушки и, более чем вероятно, испытывал чувство сожаления после каждой битвы, в которой тебе приходилось участвовать.
Он покачал головой.
– Я сделался наемным рыцарем, я воевал за деньги, оставив замок в руках надежных людей. Я не мог дольше оставаться в нем, преследуемый призраками прошлых ошибок, поджидающих меня за каждым углом.
– И ты изменился, Роланд. Честно признаться, мне стало известно о тебе задолго до того, как ты узнал о моем существовании. О тебе ходила слава галантного рыцаря, который сражается за деньги, но всегда на стороне слабого и всегда борется за справедливость. Я знала, что ты являешься одним из Избранных, Роланд, и была очарована тобой.
Он недоверчиво нахмурился.
– Это правда, – сказала она. – Конечно, я услышала о тебе, когда ты был рыцарем, и о тех ужасах, что выпали на твою долю в юношестве, мне ничего не было известно. Меня достигли слухи о твоей отваге, и я решила разыскать тебя. Некоторое время я просто следовала за тобой и твоими людьми. Боже, ты и представить не можешь, что я испытывала, наблюдая, как ты, сверкая взором, ведешь их в бой, восседая на своем великолепном боевом коне. А видя, как ты сражаешься, я просто теряла голову. Сияющие доспехи, сила, с которой ты орудовал мечом, твое бесстрашие…
– Ты видела меня в бою?
Она кивнула.
– Полуночная битва в Лотарингии ради спасения похищенной леди Ла Клэр. И еще одна в Нормандии, когда ты уносил с поля боя раненых: и друзей и врагов. Мне отлично известно, что ты преувеличиваешь свою пресловутую жажду крови.
Роланд весь словно обмяк.
– Рианнон, почему ты раньше никогда не говорила мне об этом?
Она лишь пожала плечами.
– Боялась, что ты будешь смеяться надо мной, бессмертной вампиршей, потерявшей голову от человека, с которым она даже не знакома. Я хотела прийти к тебе, даже тогда. Никогда в жизни не доводилось мне видеть мужчину столь сильного и столь отважного. Я влюбилась в тебя, Роланд. Затем ты услышал о сыне Гарета Брайане, тот самом младенце, спасенном тобой от волка, который к тому времени вырос и возмужал. Он находился в крайней нужде, и ты поспешил ему на помощь.
Роланд кивнул.
– Да, его замок осаждали, и он был не в состоянии более выдерживать атаки неприятеля. Одному человеку удалось ускользнуть и передать мне весточку.
– И ты отправился ему на выручку, прекрасно сознавая, что у тебя недостаточно людей, которые к тому же еще не восстановили силы после минувшей схватки. У тебя было недостаточно провизии, а оружие требовало ремонта, но ты все равно пошел. Ночью, поэтому я смогла следовать за тобой и наблюдать.
Он снова кивнул.
– Враг имел десятикратный численный перевес, – произнес он, вспоминая, какой шок испытал тогда, производя разведку.
– Ты все равно атаковал, но только после того, как отпустил тех из своих людей, кто хотел уйти. Насколько я помню, таковых нашлось немного. Битва была жестокая, Роланд, и я опасалась за тебя. Ты сумел разбить неприятеля, но в конце тебя ранили. Я нашла тебя лежащим в грязи, полумертвым. Помнишь?
Он склонил голову на плечо, соглашаясь и вспоминая, как первый раз увидел Рианнон, загадочную даму неземной красоты в струящемся черном платье, склоняющуюся над ним и шепчущую со слезами на глазах, что он будет жить, что она не позволит ему умереть.
– Конечно, помню. Я одной ногой стоял в могиле, когда ты обратила меня.
– Отлично сознавая, что ты достоин дара бессмертия. Достоин гораздо больше, чем любой другой из нас. Однако ты проводишь вечность, горюя над ошибками прошлого и обвиняя себя в несдержанности.