– Я ничего не смыслю в химии. Как ты думаешь, он прав?
– О да. Эрик – гений таких вещей, – с энтузиазмом отозвалась девушка и, бросив взгляд на свою собеседницу, потупилась. – Это… было хорошо?
Рианнон чуть было не рассмеялась. Может, это и было бы хорошо, не ощущай она сейчас мучительной необъяснимой боли в груди. К тому же прежде ей не встречалась вампирша, которая стесняется говорить о сексе.
– Мое тело чуть не взорвалось от его прикосновений, – честно призналась она. – Ты же знаешь, как долго я желала Роланда.
Теперь Тамара смотрела ей прямо в лицо.
– Так почему же сейчас твои глаза полны печали?
Моргнув, Рианнон отвернулась.
– Ну же, Рианнон. С кем еще, как не со мной, тебе об этом поговорить?
Она снова встретилась взглядом с девушкой, чувствуя искреннюю потребность поделиться с ней.
– Мое тело было полностью удовлетворено.
– Но?
Рианнон вздохнула.
– Он так стремительно ворвался в меня, словно думал только о себе, а мои потребности и не существовали вовсе.
Тамара понимающе кивнула.
– А тебе хотелось ласки, объятий, нежных слов и разговоров. Да, мне это знакомо.
Брови Рианнон взлетели вверх.
– Объятий? И где ты только нахваталась подобных идей, милочка? Неужели я и вправду похожа на женщину, которой нужно, чтобы ее обнимали?
Девушка нахмурилась.
– Просто дай ему время, и все образуется.
Устав от болтовни Тамары, Рианнон откинула покрывало и встала на ноги. От ее цепкого взгляда не ускользнуло выражение лица девушки, когда она увидела ее обнаженной. Нет, ну вы только подумайте! Эта крошка почувствовала смущение! Ну, Рианнон уж точно нечего стесняться. Она подошла к комоду и, выудив оттуда пару модных дизайнерских брюк, облачилась в них. В гардеробе она выбрала тончайшую шелковую блузку насыщенного синего цвета и, просунув руки в рукава, принялась застегивать пуговицы, выполненные из оникса. Только тогда Тамара решилась снова посмотреть на нее.
– Ты уходишь, да?
Рианнон кивнула.
– Да. И не трать время попусту, убеждая меня остаться в замке и отдохнуть. Я же бессмертная. Согласна, сейчас меня может сдуть ветром, но это пройдет, – ответила она, опускаясь на колени у шкафа в поисках подходящей пары обуви.
– Эрик сказал, что Роланд направился в лес, находящийся прямо у стен замка.
Рианнон обернулась и посмотрела Тамаре в лицо.
– Мысли мои читаешь, да?
– Мне это ни к чему, я же женщина.
Пересекая луг, Рианнон мысленно корила себя за свой слишком продолжительный отдых. Роса на траве намочила ее брюки. В лицо ей дул прохладный ветер, а дорогу освещала луна. Она не стала мысленно призывать Роланда или пытаться телепатически определить его местоположение, потому что знала: как только он поймет, что она разыскивает его, он приложит максимум усилий, лишь бы остаться для нее недосягаемым.
Луг был окружен крепостной стеной, через которую она легко перепрыгнула и углубилась в гущу леса. Ее окружали изогнутые темные стволы деревьев и колючий кустарник, но она упрямо продиралась вперед, намереваясь во что бы то ни стало найти Роланда. Она понятия не имела, что скажет ему, но знала, что сказать что-то просто необходимо. Тамара заблуждалась относительно ее потребности в объятиях и ласке, но насчет разговоров она была права. Рианнон отчаянно хотелось поговорить с Роландом, и, что еще более важно, она хотела, чтобы Роланд поговорил с ней.
Запахи реки становились все более отчетливыми по мере приближения к ней, и по земле расстилался серебристый туман. Земля под ногами хлюпала, словно губка.
Рианнон не торопилась, намеренно двигаясь неспешно, вдыхая полной грудью аромат ночи. Головокружение постепенно стихало, и она случайно набрела на вьющуюся тропинку и пошла по ней, иногда специально наступая на причудливые узоры, рисуемые на траве лунным светом. Порыв ветра раскачивал ветви вязов, заставляя их хрипло стонать, словно в агонии… или экстазе?
Она приблизилась к железным кованым воротам, на прутьях которых красовались изящные буквы К. Когда она открыла их, ворота протестующее заскрипели. Ветер усиливался. Деревья расступились, явив взгляду Рианнон маленькое кладбище, залитое лунным светом. Могильные камни, выщербленные от времени, громоздились нестройными рядами. Пять из них, особенно красивых и внушительных, держались особняком.
Роланд стоял, одной рукой облокотившись на обелиск выше собственного роста, на котором был высечен герб с двумя перекрещенными мечами.
Не оборачиваясь, он произнес:
– Итак, ты все же нашла меня.
– Вот именно. – Она шагнула вперед. Герб на камне был хорошо ей знаком. Такой же лев, стоящий на задних лапах, был нарисован на щите Роланда, когда она нашла его умирающим на поле сражения много лет тому назад. – Это родственник? – мягко спросила она.
– Мой отец. – Он выпрямился и указал рукой на стоящее рядом распятие в человеческий рост. – И мать.
Рианнон подошла совсем близко и встала рядом с Роландом. Он не смотрел на нее. Она взглянула на знакомые черты лица Христа, высеченного на белом мраморе.
– Камень великолепен.
– Это дань уважения ее набожности. – Он покачал головой. – Не смею даже предположить, что бы она сказала, узнав, во что я превратился.
Рианнон хотела было возразить, но почувствовала, что лучше отложить это до более подходящего случая. Вместо этого она шагнула к трем высоким надгробиям в следующем ряду. Они были выполнены из обсидиана, с округленными вершинами и отличались друг от друга лишь изображенными на них сценами.
Роланд последовал за ней и прижал ладонь к вырезанному на первом камне гордому оленю.
– Альберт, охотник, – тихо произнес он.
Рианнон явственно ощущала, как от него волнами расходилась боль, когда он дотронулся до изображения на втором надгробии – рыцаря, сидящего на вставшем на дыбы жеребце.
– Юстас, воин, – сообщил он и перевел взгляд на третий камень, на котором был вырезан идущий по морской ряби боевой корабль с поднятыми парусами. – Пьер, мореплаватель. Братья мои, познакомьтесь с Рианнон, последней жертвой моей жестокости.
– Роланд, не надо…
– Отчего же? Разве тебе больше не интересно услышать окончание моей истории? – В его голосе звучала горечь. – Помнится, я остановился на том, как зверь, живущий в моей душе, впервые явил себя. Помнишь, как свирепо я разделался с человеком, который убил сэра Гарета?
– Ты был всего лишь мальчишкой, охваченным горем.
Роланд кивнул:
– Ты считала так прежде. Несомненно, после более близкого знакомства с моей темной стороной ты изменишь свое мнение.
Она пытливо вглядывалась в его осунувшееся лицо, мешки под глазами, твердую линию подбородка.