Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, ничего.
На лице у Хатчинса появилось такое озадаченное выражение, что Базиль поспешил объяснить ему цель поставленного вопроса.
— На достаточно разумном основании мы полагаем, что убийца наточил нож, которым совершил убийство, в точильной мастерской Лазаруса. Перед выходом оттуда он выпустил из клетки канарейку. Судя по всему, это какая-то прихоть, каприз, но, вероятно, здесь кроется какая-то причина. Подумайте о прошлом этой троицы и, может, вам удастся предположить что-нибудь в этой связи.
— Вряд ли, — ответил Хатчинс, подумав минутку. — Вы считаете, что этот факт может служить каким-то сигналом, символом?
— Честно говоря, я не знаю. Конечно, большинство преступников — невротики. Преступление — это, по сути дела, форма невроза. Вот почему преступники обожают всевозможную символику, фетишизм. Я могу привести в пример сотни подобных случаев: взломщики, которые оставляют на месте преступления какую-нибудь разноцветную тряпку, убийцы, рисующие черных кошек, других животных и т. д.
— Но что может символизировать канарейка? — Было заметно, интеллектуальное любопытство Хатчинса становилось все настойчивее. — А не поможет ли нам словарь? Ну-ка, ну-ка… — Он подошел к полке, взял из ряда толстых книг одну и раскрыл, положив себе на колени. Он начал читать вслух, включая сокращения.
— Ка-на-рей-ка (ки — мн.ч.). От исп. «са а о», птица, вид танца. От лат. «Канарские острова», названные так из-за обитавших в тех краях собак огромного размера. По лат. «canis» — собака.)
2. Вино, производимое на Канарских островах.
3. Старинный танец (уст.).
4. Птичка канарейка или характерный для нее цвет.
5. Канарейка — вид певчих птиц, типа зяблика, жительница Канарских островов, повсеместно считается любимой птицей для домашнего содержания; наиболее распространенная в мире птица, приспособленная долгое время жить в неволе. Вот все. Как видите, особой помощи от словаря мы не получили, — сказал Хатчинс, посмотрев на Базиля с беспомощной улыбкой. — Собака, остров, вино, танец? Небогатый выбор.
— Достаточно, достаточно, — перебил его Базиль. — Вы еще больше запутываете все дело!
Хатчинс рассмеялся и звонко захлопнул книгу, Базиль встал и взял свою шляпу. В окнах многих домов уже загорелись огоньки лампочек, которые гирляндами висели в надвигающихся сумерках. И вдруг он увидел огненные письмена: «Теперь время для чашки тилбургского чая»! Только сейчас он начал понимать, почему линия горизонта выглядела до странного ему знакомой — это был тот самый вид, который он рассматривал под другим углом.
— Вон та стена с пожарной лестницей, вероятно, и есть стена Королевского театра, — воскликнул он. — А вон то маленькое строение напротив нас и есть то самое здание — «налогоплательщик», которое находится рядом с тупиком, ведущим к служебному входу в театр!
— Да, вы правы. — Хатчинс не отрываясь следил за глазами Базиля. — Не правда ли, забавно, как небольшое смещение угла зрения может изменить весь окружающий пейзаж?
— Наверное, эта горящая неоновая надпись небоскреба Тилбери действует вам на нервы?
— Ко всему привыкаешь…
Когда Базиль был уже у двери, Хатчинс его окликнул.
— Одну минутку, доктор. — Он отложил книгу в сторону и подошел к Базилю. — Знаете, вы что-то нечаянно сейчас сказали весьма важное.
— Что именно?
— Вы сказали, что я своими рассуждениями еще больше запутываю все это дело с канарейкой. А вам не приходила в голову идея, что вы сами это запутываете еще больше?
Базиль не смог сдержать улыбки.
— Хм, может, в вашем замечании что-то и есть! Может, вы и правы. Это — один из моих самых больших недостатков. Я всегда стремлюсь разрабатывать идею, обращая внимание на такие оттенки, обладающие подспудным, потенциальным значением, и иногда упускаю из виду самое главное. Возможно, убийца, освобождая птицу из клетки, руководствовался настолько простым и явным мотивом, мимо которого я прошел, так ничего и не заметив. Я искал что-то туманное, слишком запутанное. Мне так было нужно увидеть то, что я увидел через ваше окно! Всего лишь незначительный сдвиг угла зрения!
Глава десятая
Репетиция
Ранним утром театральный район города выглядит таким же неопрятным и растрепанным, как женщина, которую заря застала еще в вечернем платье, в косметике, рассчитанной на яркий искусственный свет. Но в это утро Базиль взирал на окружающий городской пейзаж с определенной снисходительностью. Он знал, что через часа два-три все здесь изменится, приобретет благопристойный вид. Он больше не спрашивал себя, нравятся ему небоскребы или нет, красивы они или безобразны, удобно в них жить или нет. Теперь все его внимание привлекал небоскреб Тилбери.
Чей-то робкий голос вызвал его из лабиринта сентиментальных рассуждений.
— Простите, вы не укажете, как пройти в контору мистера Мильхау?
Базиль оглянулся и увидел перед собой высокого, основательно заросшего юношу, с выцветшими волосами. Его поношенный костюм был аккуратно выглажен, потрескавшиеся ботинки тщательно начищены до блеска. Его манера поведения являла собой какую-то слабо выраженную смесь нетерпения и беспокойства.
— Я провожу вас. Мне как раз нужно к нему, — сказал Базиль.
Контора Мильхау была на первом этаже справа от кассы, две маленькие комнатки, такие же темные и лоснящиеся от грязи, как и сам Мильхау, только от жира. Вход в контору с улицы находился в ведении злобной фурии с мягкими, просто до невероятности золотистыми волосами и карими большими глазами. Она сразу узнала Базиля, так как видела его вместе с сотрудниками полицейского управления, когда впервые в театре стало известно о смерти Ингелоу.
— Доктор Уилинг, проходите, пожалуйста.
Ее каменный взгляд переместился на юношу. Тот смешался, покраснел и пробормотал что-то едва слышное и неразборчивое. Немного пожалев его в душе, Базиль оставил его наедине с собственной судьбой, а сам вошел в кабинет продюсера.
— Привет! — сказал Мильхау, не вставая из-за стола и жестом приглашая Базиля сесть в кресло напротив, и тут же пододвинул к нему коробку сигар.
— Хатчинс сказал мне, что вы хотите поприсутствовать сегодня на репетиции. Мне, конечно, все равно, но не угодно вам сообщить, что за великая мысль кроется за столь необычным желанием?
— Расчет времени.
— Расчет времени? — недоуменно повторил Мильхау и откусил кончик сигары. — Что-то не понимаю. Ни у кого из них нет алиби. Я имею в виду тех, кто попал под подозрение.
Он помолчал, ожидая ответа Базиля. Его не последовало.
— Послушайте, доктор Уилинг. Никто здесь не знает, что миссис Ингелоу финансирует возобновление постановки «Федоры», кроме нас с вами и Адеана. Он рассказал мне о вашей встрече с Марго. Надеюсь, вы будете держать язык за зубами, так как…
Дверь широко раскрылась, и злая фурия влетела в кабинет.
— К вам явился какой-то мистер Рассел, говорит, что он от Карсона. — Она была страшно взволнована. Глазки Мильхау сузились.
— Значит, они все же кого-то нашли? — спросил он спокойным уравновешенным тоном.
— Судя по всему, да. Парень, по его словам, провел шесть недель в больнице. Газет, очевидно, не читал. Он явно не из таких.
«Ах вот оно что», — подумал про себя Базиль, перехватывая сообщение, посланное глазами девушки своему шефу.
— Простите, доктор Уилинг, одну минуту, — сказал Мильхау.
— Да, пожалуйста, — ответил на любезность Базиль, поудобнее устраиваясь в кресле.
По всему виду Мильхау было ясно, что присутствие в данный момент в кабинете Базиля его совсем не устраивало, но он не осмелился выразить свое неудовольствие вслух. Повернувшись к секретарше, он бросил:
— Пусть войдет…
Заросший малый, которого Базиль встретил на улице, неуверенно вошел в комнату, озираясь по сторонам.
— Моя фамилия — Рассел. Я из агентства по найму Лемуэля Карсона. Мистер Карсон направил меня к вам, сказав, что у вас есть для меня крохотная роль в пьесе «Федора».
— Да, есть, — голос Мильхау звучал приятно, радушно, но взгляд его не выражал ничего, кроме холодной, расчетливой оценки визитера. — Обычная работа на выходах. Вы появляетесь только в первом акте. От вас требуется только одно: спокойно, не двигаясь, лежать на кушетке в алькове в глубине сцены. Предполагается, что вы умираете.
Юноша улыбнулся.
— Я, конечно, отлично с этим справлюсь. Вот уже шесть недель, как я ничего не делал. Валялся в больнице. Сколько реплик я произношу?
— Ни одной!
На лице парня появилось кислое выражение. Базиль вспомнил, что на маленьких ролях вознаграждение актера находится в прямой зависимости от количества произносимых им на сцене фраз.
Мильхау, однако, продолжал говорить спокойным, уравновешенным тоном.
- Третья девушка - Агата Кристи - Классический детектив
- Убийство под соусом маринара - Юлия Евдокимова - Иронический детектив / Классический детектив / Путешествия и география
- Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли - Классический детектив