Эта страна казалась таким далеким и непонятным миром… Укол тоски пронзил меня, но Габриэль вернула меня к реальности, принеся новый гроссбух из гостиной.
– Новый год, – сказала она. – Новый гроссбух. Напиши здесь свое имя.
Она указала на первую строчку и протянула мне авторучку. Я записала «Мадемуазель Шанель, Антуанетта, 1 января 1910 года» красивым почерком девушки из монастыря.
– Vendeuse[50], – сказала она, кивнув на страницу. – Антуанетта Шанель, vendeuse. Будешь работать за комиссионные. Десять процентов от каждой продажи. Чем больше продашь, тем больше денег заработаешь.
Я размашисто приписала «vendeuse» рядом со своим именем. Теперь я не просто помощница в провинциальном магазинчике Жираров. Я – vendeuse!
В Париже!
Она провела меня на кухню, вернее, в помещение, которое раньше так называлось. Здесь, судя по всему, давненько не готовили еду. Создавалось впечатление, что произошел взрыв, разметавший по комнате ножницы, катушки с нитками, булавки, плоскогубцы, бутылки с клеем и шеллаком, нескончаемые рулоны бечевки. Повсюду валялись обрывки пряжи, бархата, муслина и шелка. Перьев было столько, что казалось, будто они просыпались с неба, когда над головой пронеслась огромная стая экзотических птиц.
– Что здесь происходит? – оторопела я.
– В каком смысле?
– Похоже на лабораторию сумасшедшего ученого. Безумного шляпника.
Она, казалось, была задета.
– Я не сумасшедшая. Я учусь. С простыми соломенными шляпами фантазии не разгуляться. Я хочу большего. У меня масса идей. Мне просто нужно придумать, как превратить их в шляпы.
Тут я, безусловно, могла помочь. Указывая на уже готовые изделия и те, что были в работе, я попробовала объяснить, чего им не хватает:
– Вот этот край нуждается в дополнительной прокладке, если ты хочешь, чтобы он сохранил свою форму. Здесь все еще видны швы. Это потому, что использована не та ткань. На этой – кромка не растянута должным образом.
Я думала, сестра оценит мои советы. Но она покраснела и строго спросила:
– Что ты можешь знать об изготовлении шляп?
– Что за вопрос? Ты же знаешь, я работала в шляпном магазине.
– Продавала!
– А еще шила и ремонтировала. Причем образцы от самых известных модисток Парижа.
Она с явным неодобрением указала на шляпу у меня на голове:
– Эту тоже ты сделала?
– Нет, эту я купила.
– Хм… – В ее тоне послышались недобрые нотки. – Ты заплатила за нее деньги?
– Вообще-то ее купила Эдриенн, – ответила я. – В качестве прощального подарка.
Но выбирала я. Это был черный бархат с упругими белыми перьями цапли, искусно уложенными на макушке, и в ней я чувствовала себя шикарной парижанкой, по крайней мере, до этого момента.
– Похоже, что ты врезалась головой в голубятню. – У меня перехватило дыхание. Я пыталась помочь, а она оскорбляет меня. – Нужно снять по крайней мере пять перьев, – продолжала Габриэль. – С одним или двумя она будет смотреться гораздо лучше. Излишество выглядит вульгарно. Самый важный момент в изготовлении шляпы – убедиться, что она не слишком вычурна и не отвлекает внимания от красоты надевшей ее женщины. После того, как ты решила, что закончила отделку, необходимо удалить хотя бы один элемент. В твоем случае – пять.
Я не собиралась выслушивать нотации от Габриэль, которая была явно раздосадована тем, что ее младшая сестра знает о создании головных уборов больше, чем она. Пока она развлекалась в Руайо, я училась искусству модистки.
Я взяла со стола еще одно изделие.
– Потрогай здесь. Чувствуешь? Проволока. Будет колоть кожу потенциального клиента. Нужна дополнительная прокладка. Большая кромка. Много швов. Идеальная шляпа должна выглядеть непринужденно. Самая важная часть работы – это правильная конструкция. – Мы смотрели друг на друга, сверкая глазами, затем ее хмурый взгляд сломался и она рассмеялась. – Что тут смешного? – не поняла я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Слышал бы нас кто-нибудь! Мы говорим так, словно думаем, что можем вывести из бизнеса Дом Льюиса и всех остальных великих парижских модисток. Ты права. Я очень сильно нуждаюсь в помощи. Пойдем поедим чего-нибудь. Я умираю с голоду. Потом, когда стемнеет, проедемся по Парижу на такси, чтобы ты увидела, как ночью подсвечены памятники. О, Нинетт, я так рада, что ты здесь! Завтра утром приступим к работе.
СОРОК
– А кто твои клиенты? – спросила я Габриэль пару дней спустя, когда мы расставляли товар в гостиной Этьена, передвигая тонкие палисандровые подставки, чтобы они выглядели как можно эффектнее. Они назывались «шампиньонами», потому что с надетыми на них шляпками напоминали экзотические грибы. – Габриэль промолчала. – Бульвар Малешерб, – продолжала я, – по крайней мере, эта его часть не похожа на торговую улицу. У тебя нет вывески, рекламирующей магазин. Откуда люди знают, что сюда можно прийти?
– Им не нужна вывеска, – ответила Габриэль, разглядывая коричневую фетровую шляпу с широкой муаровой лентой. – Некоторые из клиентов – бывшие подруги Этьена из la haute. Они бывали здесь и раньше, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Ее взгляд не оставлял сомнений в том, что она имела в виду. Интриги. Любовные связи. Вот для чего нужна «берлога».
– Некоторые из прежних привязанностей Боя тоже приходят, – усмехнулась Габриэль. – Полагаю, им хочется своими глазами увидеть маленькую деревенщину, которую Этьен ублажал, а Бой у него увел; то ничтожество из ниоткуда, сшившее шляпу, которую Эмильенна д’Алансон надевала на скачки в Лоншане. Я уверена, что они надеются увидеть меня в деревянных башмаках.
Она поменяла местами коричневую фетровую шляпу и темно-синий клош, прикидывая, насколько это усиливает впечатление.
– Но теперь, когда ты здесь, – продолжала она, – я буду оставаться в тени. Я не доставлю им удовольствия пялиться на меня. Кроме того, Эдриенн утверждает, что ты умеешь обращаться с клиентами.
В этот момент прозвенел звонок, напугав нас обеих. Габриэль поспешила на кухню, оставив меня наедине с моими первыми парижскими клиентами. Слегка нервничая, я расправила юбку, оглядела в зеркале прическу. Разве я похожа на деревенщину, на провинциалку?
«Ты отлично знаешь, что делать», – напомнила я себе, открывая дверь двум очень изысканным дамам из la haute. Я выпрямилась, как только могла, поприветствовала их и пригласила войти. Мои глаза скользили по их дорогим нарядам и шляпам, их замшевым перчаткам, их отороченным мехом пальто.
В гостиной они рассеянно смотрели по сторонам. Это казалось странным, пока наконец та, что повыше, не выпалила:
– Вы Коко?
Они уставились на меня, как на зверька в зоопарке. Уродец в балагане. Любопытное зрелище.
– Я ее сестра, – спокойно сказала я и тут же заметила разочарование, промелькнувшее на их красивых лицах. – Коко сейчас нет дома. Но я могу вам помочь. Какую шляпу вы ищете? Может быть, клош? Или с широкими полями?
Они казались взволнованными, словно забыли, где находятся и зачем пришли. Я изобразила улыбку, чувствуя, что защищаю сестру от этих вуайеристок.
– Вы ведь за шляпой пришли, не так ли? – произнесла я самым елейным голосом, но с утвердительной интонацией, четко выговаривая каждый слог.
Из кухни послышалось тихое, едва различимое фырканье.
Габриэль подслушивала через дверь.
Шляпы они все-таки приобрели. Все эти дамы, приходившие на бульвар Малешерб, не уходили без покупки. Я была удивлена, обнаружив, что колокольчик звонит каждый день и число любопытствующих все увеличивается. Я пускала в ход свое обаяние и обычные комплименты. Но в этом не было необходимости. Клиенты, казалось, были действительно захвачены мятежными маленькими шляпками моей сестры, украшенными всего лишь одним ярким пером или идеально уложенной лентой.