— Сергей, дай, пожалуйста, счетчик точек, — быстро сказал Эрик, включая мелодично жужжавший проектор.
— Простите, когда это у них там началось? — обратился он к доктору.
— Что-то около шести вечера. По их времени, разумеется. А зачем это вам?
— У меня появилась одна мысль, и я хотел бы ее проверить. Будьте добры, передайте мне географический справочник, он лежит на верхней полке, — взволнованно сказал Эрик.
— Да, в мире делаются дела… — протяжно сказал Сергей. А мы сидим здесь и нюхаем биотозу.
— Можешь уехать, но боюсь, из-за этих дел не пришлось бы сюда же возвращаться, — сказал Эрик, судорожно перелистывая страницы.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Пока ничего, ровным счетом ничего.
Сергей зевнул.
— Пойду возьму пробу биотозы, — сказал он, вставая. — На завтра.
— Когда ты последний раз брал?
— А я всего один раз брал. На другой день после извержения биопика. Сейчас у меня вышел весь материал. Нужно пополнить, а то завтра нечего будет исследовать.
Он вышел. На сочувственный взгляд Кармина Эрик улыбнулся.
— Хандрит. Ему кажется, если он там будет бегать со всеми по улицам, то найдет объяснение «эффекту наводки». Будь я здоров, он давно бы уехал. А я не могу уехать. Биотоза оказалась на редкость интересной штукой. Как полимерный материал она ничего не стоит, конечно. Хотя, может, где-нибудь и пригодится. Но… Вы видели светящиеся точки на ее поверхности? Я занялся их подсчетом и обнаружил непонятную пока закономерность. Эти точки, или, как я их называю, лесные огни, распределены неравномерно. В одном месте их больше, в другом меньше. Они иногда движутся, иногда находятся в покое. Чаще — первое. Одни гаснут, другие загораются. Счетчик позволил подсчитать число точек на разных участках биотозы. И вот здесь обнаружилась удивительная повторяемость, которую я пытаюсь постичь. На поверхности биотозы существует несколько областей, в которых число лесных огоньков одинаково. Например, если в нижнем поясе вы засекли скопление в сто тысяч точек, то вы его сможете найти и в среднем, и в верхнем, и в самом верхнем поясах.
— А сколько таких областей? — спросил Кармин.
— Пока я насчитываю пять, но это не совсем точно, потому что существует целый ряд неясных переходных участков.
— Чем же вы объясняете существование таких локальных возбуждений в биотозе?
— Пока ничем не объясняю, — ответил Эрик. — Меня завораживает сама закономерность. Причем огоньки, как мне удалось рассмотреть на фото, различаются между собой. Одни поярче и как бы почетче вырисовываются, другие светятся немного слабее, и очертания у них размытые, неправильные. Счетчик ведет работу с точностью плюс-минус единица. Огоньки движутся по самым разным направлениям. Как правило, их движение ограничивается локальной областью возбуждения, иногда они перемещаются из одного скопления в другое. Но существует множество огоньков и вне этих участков.
— Да, интересно, — протянул Артем Иванович.
— И вот сейчас, — возбужденно сказал Эрик, — я просматривал вчерашнюю съемку одного участка биотозы и обратил внимание на… Да вы сами посмотрите.
Затрещал кинопроектор. Душно запахло перегретой лентой. На экране запрыгали черные кадры.
— Это общий вид, — сказал Эрик, когда Кармин увидел светящийся изнутри конус биотозы.
— А вот поучастковая съемка с увеличением, — объяснил он.
— Так ведь это небо, звездное небо! — воскликнул доктор.
— Не правда ли, похоже? Но перед вами всего лишь биотоза, или зловонная жижа, как ее называет Сергей, — улыбнулся Эрик.
На экране мерцали звезды. Большие и малые, ослепительно яркие и чуть тлеющие, они носились по запутанным кривым, сталкивались, исчезали, загорались вновь. Отдельные группки звезд отрывались от основного скопления и укатывались по темному полю в разных направлениях. Навстречу им двигались новые группки, которые вливались в общую массу и начинали свой непрерывный бег. Только старательно приглядевшись, можно было заметить, что некоторое время часть звездочек находилась на месте.
— Великолепное зрелище!
— Вот видите, — сказал с укоризной Эрик. — А вы хотели увезти меня прочь от такой картины, к тому же еще не разгаданной. А теперь обратите внимание на этот участок. Здесь, в верхнем углу, расположено скопление, для которого счетчик показывает сто двенадцать тысяч огоньков. Рядом с ним вчера выросло новое. Видите, как из разных мест сюда стекаются все новые огоньки?
— Да, вижу, — сказал Кармин. — Но…
— Вчера ночью, когда производилась съемка, количество их достигло пятидесяти семи тысяч. И вдруг что-то произошло. Они все слились в одну очень яркую точку. Заметьте, на биотозе нет больше звезды такой же яркости. Вернее, не точку, а клубочек.
Кармин увидел, как сияющий клубочек поплыл кверху.
— Он соединяется со стодвенадцатитысячным скоплением звездочек, видите? — говорил возбужденно Эрик. — И все сразу изменяется, все разрозненные огоньки сливаются в одно большое пятно, видите? Отдельные центры возбуждения заменены одним общим центром!
— Интересно, — сказал доктор, — хотя я не совсем понимаю…
— А теперь, как вы думаете, — почти закричал Эрик, — зачем я рылся в географическом справочнике? Не знаете?! Я искал там число жителей Лаурии!
Кармин непонимающе уставился на молодого человека.
— Что вы хотите сказать? — спросил он.
— Я хочу… я хочу, — сказал Эрик и, внезапно откинувшись, замолк. Кармин бросился к нему. Синюшная бледность волнами приливала к щекам Эрика. Резко очерченные голубыми линиями, проступили крылья тонкого носа.
— Я что-то разволновался, и мне нехорошо, — прошептал Эрдман.
Доктор взял его за руку и тотчас в ужасе выронил ее. Сильная боль обожгла ладонь, словно удар тока. Свет в комнате погас. Тьма, наполненная мятущимися искрами, поплыла перед глазами. У Кармина было ощущение полета. Он с головокружительной быстротой несся вперед, рассекая неясные видения домов и улиц. Время от времени он хватался за что-то, и оно становилось то холодным камнем с ноздреватой поверхностью, то гладкой рукояткой, то мягким человеческим телом. Внезапно неистовый бег его души остановился. Первое, что он ощутил, были тяжелые резиновые сапоги выше колен. Они были полны воды. Вода тихо плескалась у его ног, капала с темного антрацитового свода, выступала изо всех трещин пласта. В забое было жарко. Тускло горела шахтерская лампочка, вправленная в козырек шлема. Кармин знал, что находится в завале уже несколько часов. Надежды на спасение не было. С тупым отчаянием, вытирая капли пота с лица, он рассматривал тяжелые куски угля, преградившие выход. В его воображении встали женские лица. Одно полное, круглое, в светлой шапке волос, почему-то связанное с именем Эльзы, другое — кокетливое, с живыми темными глазами. Вторую женщину звали Джоан — это он давно знал. Но почему она здесь, он никак не мог догадаться. Онмахнул рукой, словно отрешаясь от навязчивых образов, привстал и подошел к завалу. Насыпь, образовавшаяся из рухнувшей кровли, состояла из крупных камней и мягкой пыли, превратившейся в грязь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});