Читать интересную книгу Оракул петербургский. Книга 1 - А. Федоров

Но, тем не менее, Сергеев понял, что Ирочка умнее, чем он думал. Осталось разобраться, что первично, а что вторично. То ли Ирочка, долгие годы сидя у порога кабинета главного врача, набралась мудрости и светлых мыслей. Либо она здесь и сидит именно потому, что умна от рождения.

Смущало, откровенно говоря, не это. Странным, по разумению Сергеева – существа плотоядного, сугубо медицинского, мыслящего в большей степени биологическими категориями, – было то, что его визави (волшебная Ирочка) – безусловно, создание незаурядное в сексуальном отношении, – оставалась не востребованной многочисленными посетителями.

То ли эти посетители носили брюки по ошибке и оставались все без исключения персонами среднего рода. Видимо, что-то сумрачное, едва различимое в тумане трансвестизма и откровенного гомосексуализма, жило в душах огромной толпы приходящих и уходящих. Но, возможно, за этим стояло (скорее, никогда у них ничего не стояло), лежало на правом боку что-то величественно-государственное, смотрящее выше головы простой секретарши – человека иного класса, иной платежеспособности.

Сергеева всегда возмущали такие ошибочные представления. Ему хотелось крикнуть: "Господа, недоноски, обнимают в порыве страсти не денежный мешок, а живую, пульсирующую, стонущую от удовольствия женскую плоть"!

Он невольно перенесся в свое прошлое и откопал в уголках памяти некоторые былые переживания, кодированные именем Ирина.

То была восхитительная блондинка с загадочной улыбкой Джоконды. Но, как почти у всех женщин России, ее судьба была надломлена бестолковым первым и вторым браком и не совсем благополучным материнством. По инерции мышления, она тянулась к карьере, дабы доказать былым временам и конкретным персонам их проигрыш, а ее – выигрыш. Но при этом женщина, приобретая статус успешного функционера, теряет обаяние и магнетизм интимных чар. Редкий мужчина, желающий получать удовольствие, а не исполнять роль мазохиста, долго мирится с раздвоением личности избранницы. "Вот, в третий раз я готов идти к вам, и не буду отягощать вас, ибо я ищу не вашего, а вас" (2-е Коринфянам 12: 14).

Бог, конечно, и эту красавицу заставил заплатить за отклонения от Божьей воли, которая заключается в возвышенном – "Плодитесь, размножайтесь"! Ее настигла нежданно интрига раздвоения личности, которая, как правило, действует через заурядный женский алкоголизм. Это верный путь к безумию, за которым следует преждевременная смерть.

Сергеев давно заметил, что некоторые подруги только потому и были неудачливы в жизни, рано познакомились с холодом объятий старухи-смерти, что отступали от Божьих заветов: одни – пытались ловчить и кокетничать с волей Всевышнего, другие – чрезмерно дорожили общественным мнением, третьи – тянулись к карьере.

Но самой поразительной была, наверное, та категория резвых гордячек, которые, самоутверждаясь, слишком спешили, как говорят в народе, выпрыгнуть и собственных порток. К ним Сергеев относился с состраданием. Они забывали, что нагое тело производит приятное впечатление только, если наделено природой – изяществом, а культурой – опрятностью. Много полезнее сперва принять душ и вспомнить не забыт ли год тому назад тампекс в пикантном месте. Не дай Бог, откуда ни возьмись вынырнет что-нибудь кособокое, неряшливое. Вообще, путать технику служебных функций и курортной прыти – это явно дурной тон.

Сергеев неоднократно убеждался в том, что если человек верит в солнце, дождь и ветер, то он обязательно поверит и в Бога. А для того необходимо, как минимум, оставаться откровенным и безудержным в страсти, презирать догмы и интриги моралистов. Бог не требует от человека ничего необыкновенного: плодитесь и размножайтесь, но не торгуйте телом и совестью! Именно за такую избирательность и награждал Всевышний Сергеева своим покровительством. "Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности" (Псалом 4: 9).

Но то был не вопль, а только мысль о вопле. Потому в приемной ничто не разорвало тишину и ничто не потревожило скуку. Голос борца за свободную и откровенную любовь был задавлен в душе: даже жалкие его ошметки, как матросское выстиранное белье, не повисли на леерах сознания посетителей, – в воздухе томного офиса мучился нудный звук вентилятора, да ему подпевала оскорбленная занудливым официозом музыка магнитолы. "Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом" (От Луки 16: 10).

Обстановку разрядило "явление Святой Валентины народу". Она была из планово-финансового отдела больницы, где складывала, умножала и размножала какие-то фантастические цифры, – все это называлось сведением дебета с кредитом. Но реальных денег, хотя бы небольшой прибавки зарплаты, никто из сотрудников больницы давно не ждал от финансовой службы.

Сергеев хорошо себе не представлял механизм действия таких загадочных женщин: ему казалось, что цифры настолько иссушают плоть, что лучше к ней не притрагиваться – скрипу не оберешься! Он угасал в их присутствие или начинал лепетать бессвязно, как в пошлом анекдоте. "Монах, не знал нюансов языка, а потому твердил прихожанке прямо: О, Ольга, я хотел бы видеть вас голой"!

Маленькие собачки до глубокой старости остаются щенками. У них долго не угашается восторг от жизни и темперамент шаровой молнии, которая способна, залетев в форточку, долго крутиться и скакать по комнате, но все мимо кровати. С ними не соскучишься, но не насладишься. Однако, в редких случаях, вас ждет масса интимных открытий. Анатомически это все объяснимо – в таком теле все внутренние органы притянуты к яичникам. Именно здесь завязан единый тугой узел.

Гипофиз в таком деле, нет сомнения, тоже играет не последнюю роль. Конгломерат максимально сближенных органов создает эффект критической массы, почти как в атомной бомбе. Отсюда и непредсказуемые последствия – резкий накал страстей, жуткая вспышка света в глазах в мгновенья оргазма, истошный лебединый крик и царапанье до крови отточенными красными коготками.

Короче, восторг и ужас, огонь и пламень! Применение когтей, – безусловно, атавизм, что-то кошачье. Даже в современном человеке много ненужного еще не погашено природой. Восторги не опасны, но опасны мириады вульгарных микробов, собирающихся под ногтями. А частые микроинфекции постепенно приводят ко вторичному иммунодефициту. Сергееву вспомнилось: "Если бы вы знали, что значит: "милости хочу, а не жертвы", то не осудили бы невинных" (От Матфея 12: 7).

Сергеев вновь попытался переменить тему исследования и обратил взгляд на цветок – роскошный кактус. Он вспомнил, почему-то, годы молодые – работу в далекой сельской амбулатории. Ночью его вызвали к больной. Встреча с ней состоялась не где-нибудь, а на чердаке бывшего барского дома графа Волышова, превращенного в советские времена в общежитие для работников местного совхоза. Там лежала молодая женщина, пылающая от сильнейшей лихорадки. Температура тела – запредельная.

Молодой врач догадался отогнать свору любопытных подальше от больной. Когда он отбросил ветхое одеяло с ее ног, то обомлел: из влагалища молодой женщины выглядывал кактус. Какая-то старая дура, которую все в деревне называли колдуньей, посоветовала для изгнания плода не желавшей рожать женщине засунуть в детородный орган кактус вместе с корнями, с землей.

Страдалица пролежала на чердаке больше суток, ожидая выкидыша. Колючки, корни кактуса вместе с землей, ранили нежную слизистую влагалища и шейки матки и вызвали опасную инфекцию – генерализованный сепсис. Требовалась срочная госпитализация. Отчаянную женщину спасла только ампутация матки. Мечты о счастливом замужестве, беременности и ребенке пришлось оставить навек. Ее совратитель скрылся в неизвестном никому направлении. "Цветы жизни, конечно, лучше собирать вдвоем, но такое занятие не всегда безопасно".

В это время в приемную главного врача вошла Марина. Все, сочетающееся с морем, вызывало у Сергеева лирические предиспозиции. Появление Марины опять стащило мысли Сергеева на пастельный уровень. Не присмотреться к этому "цветку жизни" не было никакой возможности: статью и очевидным призывом к пороку она была способна затмить всех больничных красавиц.

Ирина Владимировна отреагировала моментально. Ей не светило появление конкурентки в тот момент, когда телепатический разогрев застрял на стадии эффекта экссудации. Надо было спасать соответствующие железы и органы их обрамляющие. Бросок разъяренная львица осуществила, безусловно, не в прямую, а в виде "переноса" агрессии. Только женщина может так больно ударить по самолюбию и яйцам, но не ногой, а словом, гримасой презрения. Она ледяным взглядом удержала Марину на дистанции, у дверей, а Сергееву послала уничижительный вопрос:

– Доктор, вы, кажется, потеряли сознание? Может быть подать вам воды или сразу послать Марину Сергеевну за реанимационной бригадой?