Читать интересную книгу Час негодяев - Александр Афанасьев

Надо сказать, что еще ночью слились все лидеры протеста. Перед этим они получили информацию о введении в Киеве режима АТО (антитеррористической операции) и получении милиционерами боевого оружия и патронов…

Еще вчера на Арсенальной была серьезная стрельба с погибшими, а ночью огонь по «беркутовцам» открыли уже на самом Майдане…

4:04 Зайди к «Валу» (?)

4:10 (неразборчиво) три-пять «Бархану»!

4:12 (неразборчиво)

4:14 Давай вниз бегом, все выезжаем.

4:16 Плюс плюс!

4:18 «Малыш», «Малыш», «Малыш»! Три пять, снизу.

4:22 Где люди?

4:29 Донецк, ускоряйтесь! Донецк, ускоряйтесь! Погрузка, Донецк!

В суматохе и околесице тех дней мало кто обратил внимание на решение Верховной рады Украины от вечера двадцатого февраля, состоящее из восьми пунктов.

1. Войска должны вернуться в места своей дислокации.

2. Оружие не может быть использовано против граждан Украины.

3. Антитеррористическая операция должна быть прекращена.

4. Все случаи смертей и ранений должны быть расследованы, виновные должны предстать перед судом.

5. Всем жертвам должна быть оказана поддержка, им должны быть представлены компенсации.

6. Все арестованные активисты должны быть освобождены, и все дела против них должны быть закрыты.

7. Все блокирование общественного и частного транспорта прекращается.

8. Чрезвычайное положение может быть введено только парламентом. Оснований для него в настоящее время нет.

Оно было принято при присутствии двухсот тридцати девяти депутатов Рады (точнее – двухсот тридцати девяти карточек для голосования депутатов Рады). При этом ни один депутат из неофициальной «Группы Ахметова» (39 человек) на заседание не пришел.

Считается, что это стало переломом, а «Нью-Йорк Таймс» назвал это причиной бегства президента. Но вот какой факт – решение было принято во второй половине дня, в то время как «Беркут» прекратил наступление на Майдан и начал отступать еще утром. Из всех записей этого страшного утра четко видно – «Беркут» уже отступал, а не наступал, в радиообмене в какой-то момент четко слышится: «Донецк, ускоряйтесь. Погрузка, Донецк!» Но протестувальники об этом ничего не знали.

То есть решение Рады не вызвало отступление органов правопорядка и прекращение АТО в центре Киева, а всего лишь легализовало уже свершившийся факт. Кто в ночь на 19-е или утром 20 февраля отдал приказ прекратить АТО и отступать, при том что «Беркут» продвинулся дальше, чем когда бы то ни было, и уже контролировал часть площади – еще одна грязная тайна революции гiдности. Отступление началось в 9.00–9.30 утра. А уже к десяти ноль-ноль самооборонцы взяли под контроль ближние подступы – гостиницу «Украина» и Жовтневый палац.

Двадцатого февраля примерно в 10.30–10.40 две группы самооборонцев начали продвигаться вперед по улице Институтской, продвигаясь по следам отступившего «Беркута». Предположительная задача – занять старую баррикаду у банка «Аркада». Одна из них (более многочисленная) – по высокой, левой стороне улицы от Октябрьского дворца, мимо стройплощадки, вторая, малочисленная – по правой стороне, от гостиницы «Украина» в сторону банка «Аркада» и выхода из метро. Впереди, на перекрестке Институтской и Ольгинской, их ждала старая баррикада и немногочисленная группа «Беркута» за ней.

4:45 Се Три пять «Мирону»!

4:47 Се Три шесть!

4:49 Большая труба у тебя? Работает?

4:54 (неразборчиво)

4:58 Плюс «Гами» куда смотришь?

5:06 (неразборчиво)

5:10 Плюс. Посмотри там внизу. Баррикады видишь? Справа от него, от отеля.

5:22 «Мирон», мы видим три клозета, ну то есть… и баррикады кусочек, все.

Если брать гостиницу «Украина», то она была построена по типично советскому проекту – унылая многоэтажка, парадный вход выходит на Майдан Незалежности. Но помимо парадного входа есть и дворик, доступ к нему есть как раз с Институтской, он как бы выкопан в горе, и потому во дворик можно просто спрыгнуть (как потом и делали, спуская на руках раненых). Доступ к тыльной части гостиницы «Украина» можно было получить, либо проехав дальше по проулку справа от Институтской и потом повернуть вверх параллельно Городецкого – этот проулок тупиковый и заканчивается во дворе дома, имеющего адрес Городецкого 11/11 В. Либо сверху – от Ольгинской и от станции метро. С той стороны возможен был только пешеходный доступ, дороги там не было…

Гостиница «Украина» еще этой ночью была на территории, контролируемой «Беркутом», но по факту не контролировалась никем. Жесткого оцепления, блокирования охваченного беспорядками центра города не было никогда за все время Евромайдана, и киевляне на машинах и пешком постоянно привозили еду, медикаменты, канистры с бензином, шины – они пользовались особенным спросом, потому что старые шины на заправке не купишь, а новые жечь дорого. Гостиница находилась у самого Майдана, и потому большое количество номеров были заняты журналистами и съемочными группами, которым только выйти из гостиницы – и вот он, материал для работы. В гостинице находилось и большое количество видеокамер, некоторые были даже установлены в окнах и на балконах, работая в автоматическом режиме.

Сама «Украина» представляла собой отличную площадку для стрельбы по Майдану, а вот по улице Институтской сектор был куда хуже – заслоняли деревья и рекламные щиты. Но он был…

Они оставили машину на улице, у Городецкого, 15. Точнее, не оставили, водитель высадил их и развернулся. Городецкого не была перекрыта баррикадами вовсе, первая баррикада начиналась на пересечении Городецкого и Крещатика. По какой-то причине ни «Беркут» не использовал эту возможность, ни майдановцы не принимали на этой улице никаких мер предосторожности. А возможности там были – вместо того, чтобы наступать по полностью контролируемой Институтской (старые баррикады на ней были как раз у перекрестка, у самого Нацбанка), «Беркут» мог бы ударить по Городецкого, перерезать Крещатик, выйти прямо к министерству аграрной политики (там был штаб гражданских активистов) и отрезать второй по значимости штаб и общежитие Евромайдана в здании захваченной Киевской горадминистрации (КГГА). Так, без зачистки ядра площади митингующие теряли сразу два штаба из четырех и важнейший канал снабжения – через Крещатик. Но это почему-то сделано не было…

В здании по адресу Городецкого, 13 было Министерство юстиции Украины, и выше по улице – один из выходов со станции метро «Крещатик», он был вписан в сам дом. Ниже был одиннадцатый дом, а за ним и девятый. В девятом был проход во двор, закрытый воротами, на воротах было написано, почему-то по-русски: «Спец. проезд, парковка запрещена». Но тот, кто был с ними, открыл ворота, и они, пройдя гулкой аркой, оказались на задах гостиницы «Украина». Только перебраться…

– Быстрее…

В его памяти отпечатались флаги. Флаги Украины – они в нескольких местах свисали со старых, с причудливыми ограждениями балконов зданий на улице Городецкого. Флаги – с балконов квартир, прайс на которые начинается с миллиона долларов. Флаги – единственное яркое пятно в облике этой кривоватой улочки, которую называли киевским Монмартром. Все остальное было каким-то унылым и серым…

– Пресса!

Они набросили на себя синие жилеты с белой надписью Press. Камера у них была только одна, да и не ходят журналисты такими группами, но это вряд ли бы кто-то заметил…

Рядом почти пулеметными очередями рвались петарды, из последних сил вцеплялись в мерзлый асфальт люди, черный, жирный дым от покрышек лениво тащился вверх, в небо. Было неожиданно тепло для зимы – после ночного побоища единственными новыми баррикадами для майдановцев был огонь. Этой ночью жгли все, что могло гореть, и пламя гигантского костра прогрело воздух, а чад от него чувствовался и на Городецкого, и дальше…

Какое-то жирное… чадное… липкое… тяжелое ощущение общего безумия, безумия как обыденности было разлито в февральском киевском воздухе. Безумию подчинялись все… митингующие, «беркутовцы», сами журналисты. Шел третий месяц противостояния, все запредельно устали и вряд ли могли бы внятно сказать – зачем все это. В бессонных ночах, в жидком пламени коктейлей Грушевского позабылось, сгорело главное – цель. Ради чего все это? Ради чего уродовать древний город, ради чего разбивать мостовую на камни, ради чего жечь принесенное горожанами, чтобы выстоять в последнем штурме. Ради чего? Что будет там, в будущем, и чем оно будет лучше настоящего, того, что есть сейчас? Этого никто не знал. В безумной войне ушло все сложное, все напускное, все то, чего нельзя выразить одним-двумя словами, и осталось вот это. Друг рядом, часто незнакомый человек, но для тебя он дороже родного отца, ты будешь вытаскивать его из пекла, если потребуется. Мешок, баррикада, стопка шин, полторашка со слитым где-то бензином. И где-то там, впереди – черный строй. То, что ты должен убрать с этих улиц, просто чтобы жить дальше.