Через несколько секунд даже шорох его хвоста по гладким плитам пола перестал быть слышен.
Иллиана не могла поверить, что все кончилось вот так. Просто. Ее никто не укусил и не убил. А заветная дверь была в десятке шагов впереди.
Не без труда сбрасывая нервное напряжение от разговора с казисом, она быстро преодолела расстояние до лаборатории и без стука дернула дверь, не слишком ожидая, что та поддастся.
Но неожиданно дверь открылась, без скрипа и шума продемонстрировав Иллиане широкую, залитую светом десятков свечей комнату.
И Торриена, стоящего внутри у широкого каменного стола в компании… какой-то женщины.
Иллиану никто не заметил. И сейчас девушка понятия не имела, хорошо это или плохо. Она с любопытством и все нарастающим раздражением рассматривала очередную дамочку, увивающуюся вокруг царевича.
За то время, что эти двое общались, не замечая ее, Иллиана сумела разглядеть и длинные черные волосы, спускающиеся к самым бедрам, и кукольное личико с очаровательными пухлыми губами, и округлый беременный живот над красивым черно-зеленым хвостом, чешуйки которого напоминали срезы изумрудов и малахитов.
От этого зрелища Иллиана вдруг ощутила, что ее терпение вот-вот лопнет.
Сперва она тряслась в карете, прыгающей из стороны в сторону по каменному ущелью. Затем оказалась во дворце, красивом, но чужом и холодном, где на нее всем было наплевать. Потом высокомерная служанка пыталась вывести ее из равновесия, а казис Саримарх и вовсе едва не довел до сердечного приступа своим раздвоенным языком и страшными глазами рептилии.
А теперь вот это…
Иллиана вдруг почувствовала, как в груди что-то болезненно защемило.
Та девушка, мирайя с красивым хвостом, блестящим в свете свечей тысячей маленьких чешуек, смотрела на Торриена с какой-то игривой веселостью. Десятки тонких цепочек, оплетающих и украшающих ее тело, ясно давали понять, что она не служанка. Драгоценные камни блестели между золотыми звеньями на груди, руках, животе, бедрах, делая из нагини живое сокровище. Почти эфемерную, волшебную красавицу.
И тогда Иллиана впервые поняла, что такое ревность. Раздражение, испытанное к служанке пару десятков минут назад, не шло ни в какое сравнение с едкой кислотой, что сейчас обильно плеснула ей в сердце при взгляде на эту красивую мирайю.
Беременную мирайю.
Никогда прежде Иллиана не испытывала ничего подобного. Наверно, потому, что ни один мужчина за все годы не проникал в ее сердце так глубоко, как это удалось Торриену за несчастные пару свиданий.
И сейчас ей было больно.
В голове начала оформляться жалящая мысль: «Если окажется, что в животе этой нагини ребенок Торриена…»
Что тогда? Что она сделает? Человеческая девушка, выкупленная, как товар, проданная в собственность, лишенная семьи, дома, прошлого. Что она может сделать принцу мираев?..
Кулаки сжались сами собой.
В этот момент нагиня рядом с Торриеном засмеялась будто бы над какой-то шуткой. А затем медленно повернула голову к двери, где стояла девушка, и улыбка сползла с ее лица, сменившись удивлением. Узкая черная бровь изогнулась, когда ярко-рыжие, янтарные глаза скользнули по фигуре застывшей девушки с легкой, свойственной всем мираям презрительностью.
– Это еще что такое? – звонко спросила она, ударив голосом, будто хлыстом.
Иллиана поежилась, словно пытаясь стряхнуть упавший на плечи липкий груз.
Торриен повернул голову, проследив за взглядом своей собеседницы. И время будто остановилось.
Золотой взгляд вспыхнул огнем. Внутри радужек словно засияли тысячи солнц, прожигая Иллиану насквозь, отзываясь бешеным биением в груди.
Сердце девушки затрещало, выпуская что-то жгучее, ноющее. Под ребрами раскалилась голодная безна, расширяясь, засасывая, тоскливо вибрируя.
Скучала… Только сейчас, утонув в его глазах, Иллиана осознала, как же сильно она скучала по нему. По его немного надменному насмешливому лицу, по полным алым губам, которые умели так дерзко и иронично изгибаться. Которые умели так жарко целовать…
А он?.. Скучал ли он?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мысли Золотого змея, как всегда, были закрытой книгой. Девушка ничего не могла понять по странному, слегка отстраненному и ошеломленному лицу шерисмирая.
– Ты кто такая, и кто позволил тебе врываться? – слишком громким и высоким голосом спросила мирайя, сложив руки на груди. Красивое лицо приобрело жестокое выражение, совершенно испортив благородные черты.
– Тише, – вскинул руку Торриен. А потом вдруг проговорил, не сводя взгляда с девушки в дверях: – Знакомься, Рай. Перед тобой Иллиана Тангрэ. Моя хасси. Иллиана, это Райела Эннариш. – Он едва заметно кивнул в сторону нагини. – Малахитовая царевна. Моя сестра.
Сердце Иллианы на миг остановилось.
Сестра. Эта мирайя была всего лишь сестрой.
Нестерпимо захотелось улыбнуться. Тяжелый камень, будто придавивший желудок, рассыпался мелкой крошкой. Стало легче дышать.
Но ненадолго.
– Что ты здесь делаешь, Иллиана? – строго спросил Торриен, не торопясь приближаться. Он все так же неподвижно стоял рядом с сестрой. Их с Иллианой разделяло несколько метров лаборатории и длинный каменный стол.
Этот стол будто проводил между ними невидимую черту.
– Ты завел себе хасси? – с усмешкой спросила Райела. – Вот уж не думала. Впрочем, давно пора.
– Тебя это не касается, – отрезал Торриен.
Иллиана переводила взгляд с него на его сестру и действительно начала замечать их легкое, почти неуловимое сходство. Резкие, немного острые брови, четкая властная линия подбородка. Черные как ночь волосы и смуглая кожа. Впрочем, наверное, на этом все. Потому что глаза у Райелы были крупные, миндалевидные и приторно-яркие. В них плескались презрение и вызов. Даже будто бы какая-то природная ядовитость. А глаза Торриена были другими. Глубокими, искристо-темными, сверкающими, как драгоценный металл, леденящий душу и обжигающий, как лава.
– Так что ты здесь делаешь? Я же приказал оставаться в покоях, – строго повторил змей.
Иллиана стиснула ткань рукавов платья.
В душе снова вспыхнули огоньки обиды. Раздражения.
Как провинившаяся девчонка…
Он отчитывал ее, как нашкодившего кота, и это вызывало в душе волну протеста.
«Ты не имеешь права…» – мелькнул болезненно-колючий ответ, который она не смогла произнести.
– Ты не рассказывал ей, как нужно вести себя в обществе благородных мираев? – усмехнувшись, плеснула отравой слов Райела. – Нужно лучше воспитывать своих… женщин, Тор.
Иллиана поняла, что царевна хотела использовать другое слово для ее определения. Интересно, какое? Шлюха? Игрушка? Зверюшка? Кто она для них на самом деле?
Хотелось бы знать…
– Я искала тебя, Торриен Золотой змей, – твердо проговорила Иллиана, не отрывая от мужчины взгляда, в котором сейчас сверкало слишком много невысказанного.
А еще в котором, кажется, вот-вот должны были заблестеть слезы.
На последних словах, несмотря на все усилия, ее голос сорвался, став сиплым. Неровным. Иллиана поджала губы, чувствуя, как ее мелко трясет.
От невысказанных слов, нереализованных ожиданий. От всего, что навалилось и не отпускало.
Но она держалась изо всех сил.
И Торриен неожиданно вздрогнул. Едва заметно, но она увидела. И увидела через все разделяющее их расстояние его распахнувшиеся золотые глаза, ставшие почти болезненно яркими. Как вор, она выхватывала его эмоции, будто драгоценности. Пытаясь понять, что они значат.
– Какая своевольная девочка, – улыбнулась Райела, словно ее это все ужасно забавляло. – Ты должен объяснить ей…
– Хватит, – резко оборвал Торриен и вдруг посмотрел на сестру, будто впервые увидев. Его густые брови сдвинулись, а взгляд внезапно потемнел. – Поговорим позже, Райела. Уже поздно. Тебе пора.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Что? – Лицо мирайи притворно вытянулось. – Ты прогоняешь меня из-за какой-то девчонки?
– Я тебя не прогоняю. Иди, Рай.
И, вопреки словам, неожиданно взяв под локоть сестру, просто потащил ее к выходу. Прямо туда, где стояла Иллиана.