Читать интересную книгу Собрание сочинений в шести томах. Том первый - Юрий Домбровский

Он снова нахмурился.

— Ну, а например, — сказал он, глядя на старца, — вот я — Пугачев, а ты — посланный ко мне. Вот я сижу на троне и на тебя смотрю, а ну ж, что ты мне, старец Иов, сказать можешь?

Прошла только одна секунда, но наружность старца вдруг совершенно изменилась. Он стал ниже ростом, наклонил к земле маленькую, злую голову и, искоса глядя на Державина, запел:

— Батюшка Петр Федорович, а приехали мы к твоему царскому величеству, дабы кланяться тебе нашими рабьими головами и привезли от твоего духовного отца Филарета весть и благословение. Кланяется он тебе, батюшка, от бела лица до сырой земли и передает тебе весточку.

— Какую весточку? — грозно спросил Державин, поддаваясь очарованию этой странной игры.

Лицо старца было настолько сладко и умилительно, так сияли глядящие на Державина голубые глаза, что Державину на минуту показалось, что и он, и старик, и Дюпин действительно присутствуют при дворе Пугачева.

— А такую весточку велел передать старец Филарет, что сидит он в узилище, за железными замками и затворами, и пытают его твои лиходеи о том, кто еще к твоему царскому величеству мыслит и что ты дальше делать намерен.

— Так, так, — сказал Державин. — А что же он на происки оных лиходеев отвечает?

— А тем, государь, — ответил старец, и даже руки сложил на груди, — что молчит и, несмотря на все мучения, готов раньше умереть, чем предать твое царское величество в руки злодеев. Мы же, рабы твои, и подавно головы свои к подножью твоему сложить готовы.

И, закрывая лицо руками, старец упал на землю, и его голова несколько раз стукнулась о доски пола.

Державин рывком вскочил с места.

Голова у него слегка кружилась. Бледный и перепуганный стоял около стены Дюпин.

Державин поднес руку к лицу.

— Неплохо, — сказал он с усилием, — очень неплохо, только кудревато здорово. Надо проще. — Он вплотную подошел к старцу. — Смотри там, как нужно будет. Буде выйдет иначе — говори, что ты просто перебежчик. Убежал-де от преследования, не хочу, мол, старую веру бросать. Через край не перехватывай, много не болтай! Чем меньше тобой интересоваться будут — тем для дела лучше! Что раз сказал, того и держись!

Старец кивнул головой.

— Как ты пристанешь к толпе самозванца, так ты уж из нее и не выходи. Проникни к нему в доверие, сделайся своим человеком — тебе это легко. Он сам вашей веры. А ты грамотный, пиши ему письма, указы, реляции, пиши и запоминай. Однако делай так, чтобы никакого подозрения на тебя не было. Ты должен быть в глазах самозванца паче снега белого. Понял?

Старец кивнул головой.

— А выдашь себя — на нас не пеняй. Мы тебе в сем деле не помощники. Выручать тебя не будем, и своя голова не дюже крепка. Так что держись настороже. Понимаешь?

— Понимаю, ваше благородие, — сказал старец Иов. — Все понимаю.

— Для связи со мной и для всех прочих дел у тебя есть Дюпин, который для сего нарочно мною выделяется. Ему все передавай. Он все обязан принять и доставить. Теперь второе дело.

Он подошел к столу и, выдвинув ящик, вытащил запечатанный сургучом конверт.

— Вот, — сказал он, подбрасывая его на ладони. — Сие письмо по дороге передашь из рук в руки коменданту Симонову. Если что нужно будет — он тебе поможет. От моего имени скажи, чтобы держались они до последнего, ибо я тоже недаром здесь все время провожу. — Он посмотрел на старца, на Дюпина. Скажу вам, как людям острым и верным, — сюда идут войска из Астрахани. Четыре гусарских полка. Все на лошадях. С ними сорок пушек. Я же остался тут для закупки провианта, как войска придут, мы ударим на самозванца.

Дюпин молча кивнул головой. Старец посмотрел на Державина, и какая-то быстрая, почти неуловимая глазу гримаса прошла по его лицу.

— Сие тоже ваше высокоблагородие всем передать приказать изволит? спросил после небольшой паузы.

Державин пытливо посмотрел ему в лицо и на минуту замедлил с ответом.

— Да, сие тоже надлежит распространять, — сказал он после минутного молчания.

— Четыре гусарских полка идут из Астрахани. А ваше высокоблагородие оставлены в Малыковке для того только, чтоб заготовлять фураж. Так?

Державин подошел к столу и спрятал письмо.

— Когда думаете ехать? — спросил он отрывисто. — Вам еще собраться нужно.

— Какие у нас сборы, ваше высокоблагородие. Завтра солнышко встанет, мы и тронемся.

— Так, ну идите отдыхайте, — сказал Державин. — Завтра получите письмо и деньги.

Он проводил их глазами и сел писать донесение Бибикову.

«Приехав десятого числа в Малыковку, — писал он, — где того ж числа приискан старанием 22, 11, 21, 11, 7, 21, 35, 15, 19, 8, 6, — и 9, 6, 21, 1, 22, 14,17,19, 8, 6[1] и послан был сюда дворцовый красноярский крестьянин Василий Григорьев сын Дюпин для привозу ко мне с Иргизу старца раскольничьего Иова, на которого они надежду полагали, что он может исполнить положенное на него дело, почему тот старец ко мне сегодня и привезен. Я, изведав из слов его усердие к службе ея величества и испытав способность, а паче положась на тех, которые его представили, наложил на него дело, для которого я послан. Он, взяв с собой в товарищи вышеописанного Дюпина и еще одного ему надежнейшего, хотел исполнить следующее: 1) Разведать, в каком состоянии подлинно Яик, отдать от меня письмо к Симонову и от него прислать с одним из своих товарищей ко мне. 2) С другим своим товарищем идти в толпу Пугачева под Оренбург, там стараться разведать, сколько у него в толпе людей, сколько пушек, пороху, ядер, провианту и откуда он все сие получает. 3) Ежели его разобьют, куда он намерен бежать. 4) Какое у него согласие с башкирцами и с калмыками, и нет ли у него переписок с киргизами или с какими другими отечеству нашему неприятелями. 5) Стараться разведать все его нам злодейские мысли и о том, ежели что ко вреду нашему служить будет, давать знать нашим командам. 6) Не можно ли как его заманить куда с малым числом людей, дав знать наперед нашим, чтоб его живого поймать можно было».

Державин дошел до седьмого пункта и остановился. То, о чем он должен был писать дальше, казалось ему таким естественным, когда думал об этом наедине с собой, сейчас, глубокой ночью, при свете свечей, было так страшно, что он несколько минут колебался, прежде чем переложить мысли на бумагу. Но эта мысль, случайно зародившаяся в его голове, все-таки должна была лечь на бумагу.

Кажется, он даже был рад этому. Пусть главнокомандующий знает, что он пойдет на все. Пусть ему будет даже стыдно и больно, как стыдно ему, Державину сейчас.

Итак, п у н к т   с е д ь м о й.

«7) Ежели живого не можно достать, то чтобы его стараться убить, а меж тем в главнейших его посеять несогласие и раздор, дабы тем можно было разделить толпу его и рассеять в разные части».

Вот и все. Как просто и как мало. А сколько яду таится в этих простых словах. Он, Державин, не только следователь, не только шпион, но и тайный убийца. В стан врага он посылает наймитов с ядом, железом и ножом. Сильное средство, что и говорить. Однако исход ли это?

Пусть будет убит Пугачев. Но Пугачевым ли двигается сие восстание народное? Сколько убийц придется послать и сколько голов придется снести, прежде чем будет потушено восстание?

Дальше!

П у н к т   в о с ь м о й.

«8) Стараться изведать и дать знать, что ежели он убит будет, не будет ли у сволочи нового еще злодея, называющегося царем».

П у н к т   д е в я т ы й.

«9) Один ли он называется сим именем или многие принимают на себя сие звание».

И, наконец, самый страшный по своей многозначительности.

П у н к т   д е с я т ы й.

«10) Как его народ почитает — действительно покойным государем или знают, что он подлинный Пугачев, но только из злого умысла к бунту не хотят от него отставать».

А если они не считают за царя этого страшного обманщика, если они отлично знают, что он играет именем давно умершего человека, есть ли еще какая-нибудь надежда остановить эту лавину, этот губительный, всеуничтожающий поток. Самозванца можно разоблачить, разбойников можно переловить, можно даже раскрыть могилу и вынуть из нее пожелтевшие кости мертвого императора. Но что сделать с людьми, которые отлично знают, за что они сражаются и кто их ведет на бой? Для которых важно не имя, но дело. Что делать с такими?

Нет, ваше превосходительство, об этом лучше не думать и для вас и для меня, вашего подчиненного подпоручика Державина.

Дальше!

«Таким образом все сие исполнить обезался старец и что он человек надеждый, ручаются за него Серебряков и Герасимов, а паче за Дюпина, который имеет у себя на Иргизе семью и целую избу детей, а паче то его польстило, что я ему обещал избавить сына его от рекрутства, которому была очередь; о чем я к г. воеводе Симбирскому и писал, чтоб для некоторого до него надлежащего секретного дела его брать... погодил. При отправлении старца с его двумя товарищами сделал я им обещание, за их услуги, милости вашей и милосердной нашей государыни; а по требованию их, для всяких случаев и для самих, дал денег 100 рублев. Старец обещался, ежели можно будет и сыщет он надежных людей, то чтобы уведомлять друг друга и г. г. наших генералов, а самому, чтобы всегда оставаться в толпе у Пугачева. На первый случай хотел он послать от себя Дюпина...»