Она погладила его по щеке:
—Ничего, переживу.
Удастся ли самому пережить, неизвестно. Никогда никому до конца не рассказывал. Высказанные вслух слова оставили гадкий привкус во рту. Страшно, что от него не избавишься. Он снова сделал вдох и продолжил:
—Я до пяти лет жил с бабкой. Тетя Кэролайн вышла замуж за кадрового армейского офицера, и следующие несколько лет я кочевал с ними с базы на базу. Высокомерный мерзавец терпел мое присутствие лишь потому, что Кэролайн кричала и плакала, когда он, напившись, грозил отослать меня обратно.
Ясно. Мальчик в пустоте, никому не нужен, все им командуют и помыкают.
Ты их возненавидел.
Пожалуй, точно сказано. Не знаю почему, но действительно возненавидел. Оглядываясь назад, понимаю, что Кэролайн была столь же непредсказуемой, как Лианна. В один момент ласками осыпает, в другой — игнорирует. Сама никак не могла забеременеть, а когда мне было лет восемь-девять, сообщила, что ждет ребенка. И меня вернули к бабке. Заместитель больше не требовался.
На глазах Морганы выступили сердитые слезы при мысли о беспомощном наивном мальчике, которого перебрасывают из рук в руки люди, понятия не имеющие о любви.
Понимаешь, бабка во мне никогда не видела человеческое существо. Я был просто ошибкой. Вот что хуже всего, — признался он как бы самому себе. — Постоянно об этом твердила. Каждый мой вдох, каждый удар сердца был результатом ошибки беспечной бунтарки.
Неправда, — возмущенно возразила Моргана.
Возможно, но какие-то вещи застревают в памяти. Я много слышал про грехи отцов, про дьявольские искушения плоти... Меня она чаще всего называла ленивым, упрямым, испорченным. Чего еще ждать от зачатого в блуде?
Эта жуткая женщина недостойна тебя!
Не уверен, что она с этим согласилась бы. Постоянно вдалбливала, как я должен быть благодарен за то, что она меня кормит, дает крышу над головой. Я не был благодарен и не раз пускался в бега. К двенадцати годам попал в систему. В приемные семьи.
Плечи беспокойно подергивались, выдавая внутреннее волнение, он расхаживал туда-сюда, ускоряя шаги по мере того, как оживали воспоминания.
—В тех, где тебя действительно ждали, было хорошо. В других ждали только ежемесячный чек. Иногда везло, удавалось попасть в постоянный дом. Одно Рождество я провел в семье Хендерсонов. — Тон потеплел, изменился. — Чудесные люди. Обращались со мной как с родными детьми. В доме постоянно пахло свежевыпеченным печеньем, под елкой лежали подарки в разноцветной бумаге, перевязанные ленточками, на каминной полке висели чулки для подарков. Я чуть не упал, увидев на одном карточку со своим именем. Они мне велосипед подарили, — тихо признался Нэш. — Мистер Хендерсон купил подержанный, спрятал в подвале, довел до ума. Выкрасил красной краской. Научил крепить к спицам карточки бейсболистов...
Он смущенно покосился на Моргану. ... — Ну и что?
—Правда, велосипед обалденный, красный, как пожарная машина, с огромной фарой, с отполированными хромированными деталями... только ездить я не умел. У меня никогда не было велосипеда. В двенадцать лет велосипед для меня был все равно что гоночный мотоцикл.
Моргана бросилась на подмогу:
—Тут нечего стыдиться.
—Видно, ты не была двенадцатилетним мальчишкой. Трудно стать мужчиной, не умея ездить на двух колесах. Поэтому я выдумывал всевозможные причины, чтобы не садиться в седло. Надо выполнить домашние задания. Подвернул ногу. Собирается дождь. Несмотря на мою творческую изобретательность, миссис Хендерсон видела меня насквозь. Однажды разбудила рано, когда все еще спали, увела из дома, начала учить. Придерживала седло сзади, бежала рядом. Заставляла смеяться, когда падал. А когда я самостоятельно завилял по тротуару, заплакала. Никто никогда... — Нэш умолк, захваченный эмоциями.
У Морганы в горле застряли жгучие слезы.
Действительно хорошие люди.
Угу. Я у них прожил полгода. Может быть, лучшие в жизни. — Нэш стряхнул воспоминания, пошел дальше. — Стоило только уютно устроиться, бабка дергала за цепочку, тащила обратно. Поэтому я начал считать дни до восемнадцатилетия, после чего никто уж не мог мне указывать, где и как жить. Вырвавшись на свободу, твердо решил оставаться свободным, черт побери.
И что делал?
Есть хотелось, пару раз устраивался на постоянную работу. — Он взглянул на нее уже с улыбкой. — Одно время продавал страховки.
Она впервые улыбнулась:
—Не могу представить.
—Я тоже. Это продолжалось недолго. Думаю, в конце концов, надо благодарить бабку за мое решение сделать писательскую карьеру. Как только она заставала меня за писанием, тут же давала взбучку.
Моргана не совсем поняла:
— Прошу прощения... Наказывала за сочинения?
—Не имела точного представления о моральном облике охотников за вампирами, — сухо пояснил Нэш. — Поэтому меньше всего хотела, чтоб я этим занимался. А я занялся именно этим. Перебрался в Лос-Анджелес, устроился на незаметное место в группе спецэффектов. Потом начал править чужие сценарии, познакомился с нужными людьми. Наконец умудрился продать «Оборотня». Бабушка умерла во время съемок фильма. Я на похоронах не присутствовал.
—Не думай, будто я тебя упрекну.
—Не знаю, что думать, — буркнул он. Остановился под кипарисом, повернулся к ней. Когда вышел «Оборотень», мне было двадцать шесть. Мы рискнули, добившись оглушительного успеха. Я вдруг очутился на гребне волны. Следующий сценарий пошел нарасхват. Номинация на «Золотой глобус». Начались звонки. Тетке требовались деньги на оплату счетов. Муж не поднялся выше сержанта, троих детей надо в колледж послать. Потом Лианна...
Нэш крепко растер лицо ладонью, как бы желая стереть обиды, боль, воспоминания.
Позвонила? — подсказала Моргана.
Нет. В один прекрасный день самолично явилась. Было бы смешно, когда бы не было так грустно. Незнакомая размалеванная кукла пришла и объявила, что она моя мать. Хуже всего, что в ней я увидел себя. Пока стояла на пороге, излагая жалостную историю своей жизни, хотел захлопнуть дверь перед носом. Задвинуть засов. Услышал, что я ей обязан, что мое рождение искалечило ей жизнь, что она после второго развода осталась без гроша в кармане, и выписал чек.
Нэш устало сел на мягкую землю под деревом. Солнце стояло низко, тени удлинились. Моргана опустилась рядом на колени:
—Зачем даешь деньги?
—Затем, что она этого хочет. В любом случае мне больше ей нечего дать. Первой суммы хватило почти на год. Тем временем денег просила тетка, кузены... — Он стукнул кулаком по колену. — Время идет, начинает казаться, будто жизнь прилично устроена, но мне не позволяют забыть, кто я и откуда. Если за это надо время от времени выкладывать несколько тысяч, дело того стоит. Моргана сверкнула глазами: