Решето не нашел слов. Тот пожар грозил спалить его и жницу, что вызвало бы голод зимой и положило бы конец его атаманству. Неужели дуралей-поэт этого не понимает? Но слушать такое приятно — пожалуй, не зря он отсыпал сказителю столько золота. Решето заговорил с девушкой, всячески стараясь быть кавалером и угодить ей.
После часовой беседы он велел проводить их в пустую хижину на западном краю деревни. Провожатый, вернувшись, доложил, что гости пожелали поселиться отдельно, и Решето возрадовался. Чтобы очистить вторую хижину, он приказал живущей по соседству семье перебраться к кому-нибудь другому. Те, само собой, спорить не стали.
— Ну и льстец же ты, — заметила Ариана Нуаде. — Ах, дорогой барон Решето, какой вы герой!
— А ты, выходит, ничем ему не угождала? — усмехнулся поэт.
— О чем это ты?
— Он только что в штаны к тебе не залез, а ты знай себе улыбалась и строила глазки. Ты мне мораль не читай! Я воспитывался при дворе, где неверное слово или взгляд может стоить жизни. Здесь тот же двор, а Решето все равно что король, и перечить ему крайне неосмотрительно.
— Он обещал, что не тронет нас.
— Пора бы тебе уже повзрослеть, Ариана. Не тронет! Он дикарь, но дикарь богатый — вот почему я здесь. А вот ты лучше послушайся моего совета и уноси отсюда ноги, пока не стемнело.
Ариана уже решила поступить именно так. Но слова поэта ее задели.
— И не подумаю. Я уйду утром, после завтрака. Я не пропущу твоего первого выступления перед ними, хоть озолоти меня!
— Как хочешь, — пожал плечами поэт. — Глупо мне было лезть с советами к такой умной и опытной женщине. Но когда он потащит тебя в постель, ты увидишь, что под его шелковой рубашкой скрывается хряк.
— Что, поэт, ревнуешь? Тебе нравятся мужчины? — язвительно осведомилась она и разозлилась еще больше, услышав его смех.
— Ты сердишься, Ариана? Я оказывал тебе недостаточно внимания по дороге сюда? Ты ожидала, что я полезу к тебе под одеяло? Как же я мог так тебя разочаровать!
Правда этих слов заставила ее вспыхнуть до корней волос. Если бы он предложил ей такое, она бы, конечно, отказала, но он даже и не предлагал. Взмахнув рукой, она закатила Нуаде пощечину. Поэт заметно рассердился, но тут же улыбнулся, поклонился и вышел вон.
Ариана, поглядев ему вслед, тихо выбранилась. Поэт прав: глупо полагаться на обещание Решета. Она и согласилась-то на это путешествие только потому, что надеялась пробудить беспокойство в сердце Лло Гифса. Напрасно надеялась. Вообразив себе Решето с его похотливыми глазками, она медленно извлекла висящий на боку охотничий нож, кривой на конце и острый как бритва. В постель, говоришь?
Она спрятала нож обратно и стала ждать.
Ариана сидела рядом с Решетом, а Нуада, стоя на столе, ткал свое полотно перед публикой, которой набралось человек семьдесят. Его голос струился, как мед, его рассказ завораживал. Даже Ариана, которую воинские подвиги мало трогали, затаив дыхание слушала о героях, девах и чародеях.
Она заметила, что здесь он рассказывает немного иначе, уделяя больше места битвам и меньше любовным вздохам. Видимо, он разгадал, с кем имеет дело, как только залез на стол. Его герои были простыми людьми, достигшими величия благодаря своей доблести и бесстрашно сражавшимися с тиранами.
Решето, завороженный не меньше своих людей, не сводил глаз с поэта. В завершении Нуада рассказал о том, как Решето боролся с пожаром, восхвалив силу его характера и умение вести за собой — дары, которые боги вручают лишь немногим избранникам. Собравшиеся разразились бурными рукоплесканиями. Нуада отвесил им поклон, а потом повернулся к Решету и склонился еще ниже.
Атаман, встав, ответил ему на поклон. Мокрый от пота, Нуада спрыгнул со стола и единым духом осушил кувшин эля.
— Ты наделен большим талантом, — сказал Решето, когда поэт подошел к нему и Ариане.
— Мой талант — ничто по сравнению с деяниями моих героев.
— От кого ты узнал о пожаре?
— Об этом говорят везде, где бы я ни бывал.
Ариана молчала. В начале вечера Решето потихоньку тискал ее, поглаживая ей то шею, то бедро, но Нуада заставил атамана забыть о ней, и это Ариану порядком взбесило. А что до пожара, то всем известно: Решето палец о палец не ударил, пока его собственное добро не оказалось под угрозой. Сгорело три деревни и четырнадцать человек, прежде чем он почесался.
Ариана готова была возненавидеть Нуаду, так возвеличившего этого разбойника.
Решето с ухмылкой повернулся к ней. Его шелковая рубашка пропотела и помялась.
— Ты зажигаешь мою кровь, — прошептал он, стиснув ей бедро и чмокнув мокрыми губами в щеку.
Она густо покраснела и попыталась освободиться, но он сильной рукой прижал ее к себе.
В этот миг дверь отворилась и вошли двое человек: один весь в крови, другой — Лло Гифе.
Лло, поддерживая раненого, усадил его на стул. Люди столпились вокруг, загородив пришельцев от Арианы. Решето вскочил и двинулся к ним, расталкивая толпу.
— Какого дьявола тут происходит? — рявкнул он.
— В лесу рыщут звери, каких я еще не видывал, — ответил ему Лло Гифе. — Этого человека я нашел в миле к востоку отсюда. Всю его семью перебили, а сам он уполз в кусты. Я потащил его на себе и на полдороги увидел чудовище футов восьми или десяти высотой, с волчьей головой и медвежьим туловищем. Оно пожирало растерзанного быка и не обратило на меня внимания. Вдали я заметил другого зверя и могу поклясться, что у него две головы.
Вокруг зашумели. Многие из пришедших послушать Нуаду жили в лесу, и дома у них остались семьи.
— Тихо! — Решето стал на колени рядом с раненым и разорвал на нем окровавленную рубашку. На груди открылись четыре рваные борозды, нанесенные явно одним ударом чьей-то громадной лапы. Ни у одного медведя не могло быть такой, даже у черного, живущего высоко в горах. — Тащите его к знахарке, пока он не истек кровью, — приказал Решето.
Раненого унесли, и Решето спросил Лло Гифса:
— Ты видел только двоих — откуда ты знаешь, что их больше?
— Из-за воя, — не задумываясь ответил Лло. — Тот, что жрал быка, завыл, и ему ответили сразу со всех сторон.
— Я тоже слышал — с севера, — сказал кто-то, — но подумал, что это ветер.
— А я видел следы, когда шел сюда, — добавил другой. — Здоровенные, вдвое больше львиных.
Все снова зашумели, перебивая друг друга.
— Что за ночь для героев! — раздался чей-то голос. Все обернулись и увидели поэта, снова взобравшегося на стол. — Если поблизости бродят двое страшных зверей, разве недостаточно здесь храбрецов, чтобы выследить их? С нами Решето, победитель огня, и Лло Гифе, освободитель узников, а вокруг я вижу других мужчин, сильных и гордых. Там, в лесу, витает песнь, которую я должен спеть. Мы втащим убитых чудищ в этот дом. Разведем огонь и будем плясать, и ваш подвиг обретет бессмертие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});