оставить при дворе в качестве фрейлины. Честно скажу, это было непросто, но все же я это сделал. И зачем я все это тебе рассказываю?
— Может, потому что вы считаете, что это правильно? Вы уже тогда любили ее? — задала я очевидный вопрос, поскольку не сомневалась, что этих двоих связывало именно это чувство.
— Я всегда ее любил. Буквально с самой первой нашей встречи, когда она была девчонкой с торчащими в разные стороны косичками, а я все пытался корчить из себя взрослого. И все-таки она тоже полюбила меня, даже не знаю, почему…
Я отпила из бокала вино, чтобы как-то скрыть улыбку. Многие девушки мечтали бы назвать тогдашнего принца, ставшего теперь королем, своим возлюбленным, потому что открывавшиеся перспективы были безграничны. Но что-то подсказывало, что госпожа Перевелл не руководствовалась выгодой, если уж Блейк полюбил ее, то это, безусловно, замечательная девушка.
— Естественно, мы старались скрывать ото всех, какие отношения нас связывают, отец никогда бы не допустил моего брака с безродной девушкой. Несмотря на все трудности, мы были счастливы, это бросалось в глаза.
Я понимала, о чем он говорит. Если человек по-настоящему счастлив, то он буквально сияет от этого чувства. Это трудно объяснить, таких людей нужно видеть своими глазами. Кстати, о глазах — у короля они практически неуловимо потемнели, кажется, приближалась развязка этой истории.
— В конце концов, мы решили тайно пожениться, а потом — что было бы, то было. Я тогда уехал на несколько дней, по поручению отца, вернулся накануне церемонии. Но Линда исчезла, буквально растворилась — забрала все свои вещи и пропала. С тех пор я больше ее не видел. А она даже не оставила никакой записки.
— Вы пытались найти ее? — проговорила я, ощущая, как от этого рассказа слезы навернулись на глаза. Какая злодейка — жизнь. Неужели все сильные мира сего должны вступать в брак, который сулит какую-то политическую выгоду? Неужели короли не имели права на простое человеческое счастье?
— Пытался, конечно. Но, если человек не хочет, чтобы его нашли, то сделать это практически нереально. Я даже не знаю, жива ли она сейчас. Не стану скрывать, у меня были короткие интрижки с другими женщинами, но никто не смог заменить Линду. В конце концов, короли не женятся по любви, я был молод и горяч, но даже теперь, спустя три года, я бы все равно хотел жениться на Линде Перевелл. — Король сцепил пальцы в замочек и положил их перед собой на столешницу, это явно сделано для того, чтобы скрыть то, как заставили его нервничать воспоминания. Я накрыла своими ладонями руки правителя, и некоторое время мы сидели в тишине.
— Ваше Величество, — нарушила я молчание. — Посмотрите, как вы изменили наше королевство, а вашу жизнь поменять — никогда не поздно. Сейчас вы творите историю, и только вам решать, кто будет рядом с вами в эти времена.
— Может, не судьба? Ты веришь в судьбу, Прайд?
— Только в ту, которую можно изменить.
— Ты внешне на нее чем-то похожа, — неожиданно сказал правитель. — А вот характеры у вас разные.
— Полагаю, госпожа Перевелл никогда бы не позволила себе мелкие кражи с кухни? — улыбнулась я.
— Вроде того. Моя Линда, — с удивительной нежностью произнес Блейк, — всегда мечтала о семье и детях. А вот твой муж будет жить, как на пульсаре, только не обижайся, хорошо?
— На правду не обижаются, — хихикнула я, а затем указала взглядом на дверь. — Я могу быть свободна?
— Да, конечно. Только, сохрани наш разговор в тайне. В ордене о Линде до недавнего времени знал только Винтер, и я надеюсь, что ты не станешь распространяться.
— Слово члена ордена, — кивнула я и вышла за дверь.
Разговор с правителем оставил после себя грустный налет, ужасно жалко было и короля, и незнакомую девушку. Самое печальное, что, скорее всего, меня ожидала похожая судьба — в высшем свете действительно редко заключаются браки по любви. Если сейчас я успешно скрывалась от отца с его вечными намеками на свадьбу во дворце, то неизвестно, что будет через год-другой. Папа, конечно, не стал бы накидывать мне мешок на голову и пинками загонять в храм, но вот изобразить умирающего, которого исцелит только брак единственной дочери — это вполне в его стиле. Как раз перед моим отъездом в столицу он прикинулся тяжело больным, надеясь задержать в особняке. Помнится, отец даже смутился от отповеди, которую я прочитала на тему его недостойного поведения.
Я села на широкий подоконник в одном из коридоров и прижала ноги к груди, смотря за стекло. Ледень[9] медленно уходил, решив оставить после себя яркий след в виде метели. Окно выходило на дворцовый парк, в котором, несмотря на снегопад, было много народу. Я даже видела, как Уилл Темпл со своей супругой играли с детьми. В какой-то момент сын и дочка отбежали куда-то, а Темпл подхватил свою жену на руки и начал кружиться с ней на одном месте. Вернувшиеся дети обнаружили маму и папу лежащими на снегу и весело смеющимися. И я невольно отметила, какие они счастливые, настоящие… Из раздумий меня вырвал Эван, подкравшийся сзади и напугавший до полусмерти.
— Грустишь? — Он забрался на подоконник и сел напротив.
— Просто задумалась.
— Влюбилась, что ли?
— Почему это?
— Если девушка задумчивая, то точно влюбилась, — резонно отметил Эван.
— Или она просто использует голову по назначению, — парировала я.
— И то верно, — кивнул ясновидящий и прошептал: — Слушай, мне тут помощь в одном деле нужна, не окажешь услугу?
— И почему я думаю, что мне это не понравится? — задала я риторический вопрос, спускаясь на пол.
* * *
— Так и знала, что мне не понравится!
У Эвана имелось одно страстное увлечение — он просто обожал что-то строить. Самой большой радостью для него было найти какой-нибудь новый чертеж и попытаться претворить его в жизнь. Скворечников он сколотил просто уйму, а где-то в моей комнате валялась табуретка его производства. Вещи получались довольно-таки кособокие, но наш отважный предсказатель не сдавался. Младший Форс верил, что наступит тот день, когда он сможет сделать что-то по-настоящему полезное. О, Всевышний, почему я не переубеждала его в свое время, а наоборот — всячески подбадривала?
Если кратко, то Эван откопал чертеж какой-то штуковины, которая в перспективе должна парить. И, разумеется, не удержался и попытался построить это загадочное нечто. На деле летательный аппарат выглядел так: Эван взял три деревянные рейки, толщиной примерно с два моих запястья, и скрепил их между собой в одной точке. Таким