При всём различии национальных реалий «цветные революции» имеют общие родовые черты. Это насильственная организованная смена власти небольшой энергичной группой, осуществляемая под прикрытием демократических процедур и лозунгов.
Принципиально важно, что киргизский опыт показал необязательность наличия сильной организованной оппозиции, не говоря уже о популярных эффективных лидерах.
Категорическим условием революции является иное — массовость недовольства правящим режимом (обязательно в среде элиты) и его неадекватность, то есть неспособность, удовлетворив хотя бы наиболее острые потребности общества, выполнить программу надвигающейся на него революции и тем самым, упредив, сделать её ненужной.
С этим в современной России всё в порядке: почва подготовлена. Суть сложившейся политической системы — в освобождении государства как целого и образующих его чиновников от какой-либо ответственности, в том числе перед населением. Бюрократия получила полную свободу произвола в обмен на демонстрацию формальной лояльности. Демократия как институт принуждения государства к ответственности перед обществом практически искоренена.
В то же время авторитарная модернизация невозможна в принципе, так как требует ответственности элиты перед обществом, что органически недоступно нынешней элите, сформировавшейся за счёт осознанного разрушения и разграбления собственной страны.
Сложился устойчивый симбиоз либеральных фундаменталистов, в ходе псевдолиберальных реформ отбирающих деньги населения в пользу бизнеса, и силовой олигархии, в свою очередь отбирающей эти деньги у бизнеса для непроизводительного потребления. Эта модель экономики представляет собой аналог двухступенчатого пищеварительного тракта, носит «самоедский» характер и в принципе не способна к саморазвитию.
При этом масштабы растущих аппетитов силовой олигархии (уже в 2004 году, по некоторым оценкам, достигавших 25 % оборота ряда крупных коммерческих предприятий) не позволяют нормально развиваться большинству видов бизнеса.
В аппарате наблюдается жёсткий «отрицательный отбор», так как концентрация его на выполнении примитивных функций грабежа и потребления объективно отторгает профессионалов, склонных к выполнению сложных функций и потому проигрывающих внутриэлитную и внутриаппаратную конкуренцию.
В последние три года правящая бюрократия стала в массовом порядке создавать проблемы «на ровном месте», при помощи реформ, произвола или простого неисполнения своих обязанностей, делая невыносимой повседневную жизнь всё более значительных масс людей.
При этом правящая бюрократия умудрилась восстановить против себя наиболее значимые для российской политической жизни «группы влияния».
Так, бизнес находится под ударом силового рэкета.
Малообеспеченная часть населения (составляющая более 85 % населения, которые, по данным социологических исследований центра Левады, не имеют денег для покупки простой бытовой техники), получив сильнейший удар в ходе монетизации льгот, с ужасом ждет коммунальной реформы.
Региональные элиты лишились политических прав, не получив никаких компенсаций (в том числе в области хозяйственных возможностей).
Запад глубоко впечатлен политической реформой, производящей впечатление отказа от демократического пути и кощунственной спекуляции на крови детей Беслана.
И даже опора правящей бюрократии — силовые структуры (которые уже почти не называют правоохранительными) в низовой своей части подверглись сильнейшему унижению в ходе монетизации льгот и испытывают раздражение от откровенной неспособности руководства страны защищать её национальные интересы (при этом особенно чувствительными являются именно провалы на постсоветском пространстве, воспринимаемом представителями этих структур как «задний двор» России).
В этих условиях всё более актуальным становится вопрос не о самой по себе смене власти, а о модели этой смены.
Ясно, что российский вариант будет отличаться от «украинского» озлобленностью народа, сильнейшим исламским фактором (так как исламские общины практически не имеют представительства на федеральном уровне) и реальным влиянием действительно международного (а не только чеченского и дагестанского) терроризма.
Отличия от другого крайнего, киргизского, сценария тоже ясны. Это прежде всего меньшая клановость общества, требующая наличия у революционеров привлекательных и хоть как-то проработанных идей. Кроме того, не вызывает сомнения, что российская власть будет сопротивляться — выковывая тем самым эффективных и ответственных политических деятелей из аморфного оппозиционного конгломерата и способствуя приходу к власти ответственных и дееспособных сил.
* * *
Таким образом, недееспособность современной российской бюрократии привела к срыву процессов постсоветской интеграции и росту нестабильности в ряде стран СНГ. Эта нестабильность, воздействуя на саму Россию, способна стать катализатором драматических процессов оздоровления политической системы и передать власть в руки новому поколению политиков, ответственных перед своей страной и способных справиться с задачами как модернизации самой России, так и постсоветской реинтеграции.
Михаил Назаров
РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ И НЕРУССКАЯ ВЛАСТЬ[3]
Мы все единомысленны в главном: в том, что хотели бы видеть нашу страну свободной от царящих сейчас грязи и беззакония и, конечно, хотели бы видеть Россию православным государством. И очень важно знать исходную расстановку сил, понимать, каковы же условия для нашей борьбы, с какими трудностями нам приходится сталкиваться, осознавать, насколько реальны те или иные предложения, потому что в некоторых случаях одни и те же решения могут быть как правильными, так и неправильными.
Четверть века назад в Германии мне вместе с сыном председателя НТС Николаем Артёмовым (ныне протоиерей, секретарь Германской епархии РПЦЗ) и сыном издателя «Посева» Александром Горачеком (ныне епископ Штутгартский) довелось участвовать в продолжительной беседе со знаменитым идеологом католического социального учения и «отцом» немецкого социально-экономического чуда Освальдом фон Нелл-Брейнингом. Ему уже было тогда за девяносто лет. Отвечая на вопрос, что бы он посоветовал России, если она когда-нибудь станет посткоммунистической страной, — больше государственной экономики или больше свободного рынка, он сказал: «В период процветания страны можно позволить себе многое, можно выбирать то или иное решение. Но в случае крайней нужды есть только одна-единственная возможность спасти своё существование. Есть ситуации, в которых рационирование продуктов питания является совершеннейшей бессмыслицей. Но с тех пор, как существует мир, в осаждённой крепости всегда прибегали к рационированию продуктов питания, чтобы не получилось так, что сильные возьмут себе всё, а слабые погибнут». И ещё он сказал, что не нужно искать решения, только следуя своим личным предпочтениям, потому что кто-то больше государственник, кто-то — рыночник, а надо лишь спрашивать себя, что наилучшим образом соответствует требованиям ситуации, перед которой тебя поставил Господь Бог в данный конкретный момент. Впрочем, эту нехитрую мудрость всегда понимал любой крестьянин.
В России сейчас создалась именно такая ситуация, о которой говорил Нелл-Брейнинг: в этой осаждённой крепости сильные отняли всё у слабых, вдобавок открыли крепостные ворота врагу, побратались с ним и даже собираются эту крепость сдать. И вот чтобы понять, насколько сложно в подобной обстановке проводить какие-то улучшающие быт реформы, нужно рассказать об облике этого врага, что он из себя представляет.
Уникальность нашего времени в том, что «тайна беззакония» берёт мир под контроль, и такого ещё никогда не было в человеческой истории. Все приметы последних времён, указанные в Священном Писании, множатся и множатся, мы не можем этого не видеть, и на Святой Земле иудеи уже готовят восстановление Храма Соломона для своего долгожданного земного царя — мошиаха. Этой темой полна еврейская печать — и российская, и израильская, создан Институт по восстановлению храма, в специальных условиях воспитывают мальчиков, будущих священников для этого храма.
Это наступление «тайны беззакония» понятно лишь тому, кто стоит вне этой системы греха и сознаёт его как таковой — то есть эта тайна более всего понятна православному человеку. И эффективное сопротивление «тайне беззакония» возможно только на основе православного знания о духовном устройстве мира и о смысле истории. Тем более в нынешнее предапокалипсическое время государственные деятели (политики, экономисты, дипломаты, военные стратеги), лишённые православного знания, — профессионально непригодны.