— Отец! — сказал Кровавый Череп сдавленным голосом. — Твои глаза не могут видеть моей головы, когда-то украшенной черными косами, гордостью воина. Положи же руку мне на голову, теперь она голая, как горб ободранного бизона…
Не показывая своего волнения, старец осторожно провел ладонью по голому черепу и произнес зловещим голосом живого мертвеца:
— Мои руки чувствуют… Моя мысль видит… Мой сын потерял свой скальп… Мой сын несчастен, но бесчестие не может коснуться такого храбреца, как он!
— Верно сказал отец! Ао! — воскликнули шесть вождей.
— Спасибо, отец! Спасибо и вам, братья! — ответил индеец. — Ваше уважение и ваша дружба — ныне моя единственная отрада. Но что скажут наши предки, когда смерть скует мои члены и дух мой уйдет в Великую прерию, где мужчины моего народа на быстрых, как ветер, лошадях вечно охотятся на бизонов? Предки не признают воина без волос и откажутся принять того, кто пришел с голой головой, похожей на панцирь черепахи.
— Ао! — печально воскликнули вожди, которые могли лишь согласиться со словами Кровавого Черепа о его участи после смерти.
— Однако, — продолжал Кровавый Череп, в крайнем возбуждении, — не думаешь ли ты, отец мой, ты, соединяющий доблесть великого вождя и мудрость старца, что, показав нашим предкам скальп того, кто опозорил меня, я смогу смягчить их гнев?
Старец на минуту задумался, затем среди глубокого молчания встал, ощупал свой пояс и вытащил нож для снятия скальпов. Взяв нож за кончик лезвия, Слепой Бобр протянул его Кровавому Черепу и сказал:
— Сын мой, возьми этот нож. Я срезал им немало скальпов. Покарай того, кто поразил тебя. Это будет последняя жертва моего верного ножа. Иди, сын мой!.. Иди без страха! Пусть твой глаз будет верным, рука твердой, сердце спокойным! Предки признают сына своего племени, когда ты принесешь им скальп врага.
Вожди дрожали от возбуждения, забыв о церемониале. Идущие от сердца слова Слепого Бобра отозвались в их душах, настолько они совпадали со взглядами индейцев на справедливость и право беспощадной мести.
— Отец мой, — воскликнул Кровавый Череп, потрясая ножом, — знай же, что с помощью воинов, твоих сыновей, моих нареченных братьев, я сумел захватить этого человека… бледнолицего… Он здесь — перед тобой!
— Ао! — одобрительно произнес старый вождь, как будто бы до этого ему ничего не было известно о пленниках и о присутствии полковника Билла на совете. — Мой сын знает, что надо делать.
— Мой отец сказал, что Кровавый Череп — великий воин… Он долгие годы боролся с Длинным Ножом. Не должен ли Длинный Нож до того, как его скальп будет в моих руках, доказать краснокожим, что он не боится страданий? Не должен ли он искупить годы позора, которые я испытал по его вине? Наконец, не должны ли мы привязать его к столбу пыток и показать это предкам, как требуют вековые обычаи нашего племени?
— Хорошо сказано, сын мой! Бледнолицый Охотник За Скальпами — тоже воин. С ним будут обращаться подобающе. Его привяжут к столбу, и он подвергнется пытке огнем. Что думают вожди?
— Мой отец сказал верно, — ответил первым Рог Лося. — До того, как Охотник За Скальпами будет передан Кровавому Черепу, он побывает в руках наших молодых воинов. Он пройдет через пытки, а потом Кровавый Череп снимет с него скальп. Ао!
Остальные пять вождей повторили те же слова. Несчастному американцу был вынесен приговор без права обжалования.
Пока произносились все эти речи, трое белых стояли неподвижно. К ним никто не обращался, и они не произнесли ни единого слова. Кровавый Череп, повесив на пояс нож Слепого Бобра, снова присел на корточки и сделал вид, что совершенно не обращает внимания на полковника. Билл же с неслыханным спокойствием и глубоким презрением сплевывал в очаг табачную жвачку и, казалось, сосредоточил все свои усилия на том, чтобы загасить головешки.
Наступила долгая пауза. Вдруг Кровавый Череп словно вспомнил о своих обязанностях общественного обвинителя и воскликнул:
— Отец! Отец! Выслушай меня и скажи, какой кары заслуживают те, кто идет вместе с нашими врагами по тропе войны? Те, кто разоряет наши охотничьи угодья? Те, кто, истребив и прогнав бизонов, являются непрошеными в резервации, куда белые сыновья Великого Отца заперли краснокожих, как пленников?
— Что ты хочешь сказать, сын мой?
— Вместе с Охотником За Скальпами твои молодые воины под моим водительством захватили еще двух бледнолицых. Я требую для них пытки. Это будет приятно нашим предкам. Затем мы снимем с них скальпы, и молодые воины украсят ими свои пояса.
Американец переводил речь Кровавого Черепа французам. Вдруг Фрике, не дав индейцу закончить, выкрикнул высоким, пронзительным голосом, так не похожим на гортанную речь краснокожих:
— Эй ты, на весь мир обиженный! Совсем обнаглел, ощипанный череп! Ты тут очень красиво говорил, только это ведь надо еще доказать… Нечего старику мозги пудрить и нагло врать! Во-первых, мы вовсе не идем по тропе войны, как ты изволил выразиться, мы — мирные путешественники. Во-вторых, не опустошаем ваши угодья: мы охотились на земле резервации Кер-д’Ален. Это вы туда без спросу влезли. В-третьих, мы прибыли сюда не затем, чтобы здесь обосноваться. Мы французы и путешествуем для своего удовольствия. Мы почти совершили кругосветное путешествие и скоро должны вернуться домой. В ваши дела ни по поводу территорий, ни по поводу шевелюр мы не суемся. И вообще! У нас своих забот хватает! Нам все равно, воюете вы с американцами или у вас с ними мир, но кто дал вам право мешать нам гостить у ваших соседей и лишать нас свободы?
— Что говорит белый человек? — спросил Слепой Бобр, не понявший ни слова в язвительной речи, которую Фрике одним духом выпалил по-французски.
Полковник любезно взял на себя труд переводчика, стараясь как можно точнее передать слова парижанина.
— Белый человек говорит правду?
— Позвольте мне вам ответить, папаша, — вновь вмешался Фрике. — Я иногда шучу, чтобы людей посмешить, но никогда не лгу.
— Что скажет Кровавый Череп? — произнес старый вождь. Может быть, на него произвели впечатления слова молодого человека, а может, он просто хотел соблюсти древние обычаи.
— Я скажу, отец, что все бледнолицые — наши враги. Они нарушают договоры, они захватывают наши земли, уводят наших женщин, убивают нас, когда могут, и хотят уничтожить весь наш народ. Я скажу, что их надо убивать повсюду, иначе мы погибнем. Я много лет провел с твоими воинами, я верно служил твоему племени. Если моих слов тебе недостаточно, я потребую смерти для этих двух белых как награды за мою службу.