— Лорд Фоллей, — перебила его некромантка, — могу я тогда просить вас об услуге?
— Конечно, — слегка помедлив, ответил он.
— Расскажите, что произошло между вами, Амелией и… Джеймсом.
Он недовольно нахмурился, и Вирджиния поторопилась добавить:
— Я спрашиваю не из досужего интереса, мне важно это знать, чтобы понимать, могу ли я исключить этих двоих из подозреваемых… эмм… в убийстве лорда Дрейпера.
Его это нисколько не шокировало.
— А что заставляет вас их подозревать?
— Под подозрением все, кто был в тот день на приеме. Кроме того, есть некоторые обстоятельства, о которых я не могу говорить, — вздохнула Вирджиния и невольно дотронулась до волос.
— Волосатая бабочка?
Она вздрогнула.
— Откуда вы?.. — осеклась она.
Лорд Фоллей усмехнулся, подошел к ней и провел рукой по ее волосам. Она непроизвольно отодвинулась.
— Держите.
На его ладони лежал завиток волос.
— Это… она?!? — поразилась Вирджиния. — Но как вы смогли?..
— Для сильного мага это несложно. Возьмите же. Без подпитки от ваших волос она умрет через несколько минут. Рассыплется серым пеплом.
Она осторожно приняла на свою ладонь волосатую бабочку. Обычный завиток волос, но все же… Если присмотреться, то можно было заметить слабые подрагивания отдельных волосинок. Вирджиния невольно поморщилась — бабочка вызывала в ней стойкое чувство омерзения. Паразит.
— А почему сэр Нат… — она снова осеклась.
«Надо заклеить себе рот!»
— Сэр Натаниэль? Что, опять разыгрывал эту комедию с клятвой на крови?
Она изумленно воззрилась на Питера. Его глаза сияли лукавым светом, словно два светлячка в ночи.
— Откуда вы знаете? Я не могу об этом говорить!.. — она закусила губу, продолжая держать бабочку на вытянутой, словно для подаяния, ладони.
Питер покачал головой.
— Мисс Сибрас, я был о вас лучшего мнения, вы казались мне умной девушкой.
Она хотела ответить, но передумала. «Лучше не раскрывать рта! Эти Фоллеи могут вынуть душу за непринужденной беседой!»
— Подумайте сами, — с легким раздражением сказал Питер, смахнув с ее ладони волосатую бабочку на пол и раздавив ее ботинком. — На службе короны нет магов других цветов, кроме зеленого. Чтобы связать человека столь сложной клятвой как клятва на крови, нужен красный маг. Он был, когда вы давали клятву?
— Нет, но там был артефакт!.. — не выдержала Вирджиния, но снова осеклась и для надежности закрыла себе рот ладонью.
— Знаете, мисс Сибрас, в чем беда нашего общества? В невежестве и высокомерии. Зеленый цвет, цвет жизни, венец жизни! Все остальное — грязь под ногами!.. Вот так думают наши государственные мужи, и вместо того, чтобы изучать магии других цветов, дальше сидят в своем болоте и гордятся своей исключительной… эмм… ограниченностью, назовем это так. А сэр Натаниэль и ему подобные только и могут, что пользоваться невежеством, запугивая людей.
— А волосатая бабочка?
— Еще одна уловка… — с непередаваемой горечью сказал Питер. — Лорд Дрейпер был непревзойденным мастером блефа.
Вирджиния переваривала услышанное, все еще не веря.
— То есть вы знаете, что волосатая бабочка…
— Знаю. Это давно уже не секрет.
— Но… арвейцы… они… — она прислушалась к своим ощущениям, не закипит ли ее кровь, не брызнет ли из носа и ушей, — тогда тоже знают?..
Питер пожал плечами.
— Вероятно. Но вернемся к вашему вопросу. Что заставляет вас подозревать Амелию и Джеймса?
— Лорд Фоллей, — рассердилась Вирджиния, — я вам признательна за то, что вы избавили меня от бабочки, но я первая задала вам вопрос. И кроме того, даже если клятва крови и не действует, я все равно не могу говорить, потому что это вопрос государственной безопасности!..
Питер кивнул, однако выражение его глаз и что-то в лице заставляли Вирджиню ощущать себя… как-то не так, словно он над ней подсмеивался. А ведь все очень серьезно!
— Однако я тоже не могу говорить о людях за их спиной, это нечестно. В лицо могу высказать, но за спиной — увольте.
— Но мне это надо! Я должна найти убийцу! Неужели вам бы не хотелось снять подозрения с вашего друга Джеймса? Или вы больше не считаете его другом?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Питер вздохнул и отвернулся, потом рассеяно щелкнул пальцем по колбе. Большой пузырь вспучился на поверхности и лопнул с шипением. В воздухе разливался неприятный запах сероводорода, но сам маг, казалось, не испытывал никакого беспокойства по этому поводу.
— Считаю, — наконец ответил он. — Жаль, что он так больше не думает.
— Думает! — с жаром сказала Вирджиния. — Вчера на приеме он хотел с вами объясниться, но вы ушли, и он…
— Объясниться? — покачал головой Питер. — Едва ли. Он мне не поверил тогда, с чего бы ему поменять свое мнение теперь… Он ослеплен.
— Расскажите мне то, что вы сказали ему об Амелии, пожалуйста.
Еще один пузырь поднялся к поверхности и лопнул с тихим звуком. Шуршали в своих клетках крысы, змеи на люстре слегка раскачивались и надували капюшоны. Вирджиния ждала.
— Хорошо, я расскажу, — сказал Питер. — Она воровка. Я предупредил Джеймса, но он мне не поверил. Это все.
Вирджиния вздохнула. «Каждое слово из этого пенька дубового приходится вытягивать клещами!..»
— Мне нужны подробности. Если вы просто сказали вашему другу, что девушка, в которую он влюблен, воровка, ничего не объяснив, то неудивительно, что он вам не поверил. Да и мне, признаться, сложно поверить, что такая милая особа…
— Она воровка, — упрямо повторил Питер и снова щелкнул пальцем по колбе, вызвав легкую бурю на поверхности. — Люди думают, что я рассеян, и в какой-то степени это правда, но прежде всего я маг-ученый и подмечаю все детали. Надо сказать, детали в любом эксперименте — это самое важное, потому что, например, неправильно отмеренный концентрат фолькурундского растворителя может…
— Да-да, я вам верю, — поторопилась вставить Вирджиния, пока Питера не унесло в ученые дали, — вернемся к Амелии. Как вы узнали, что она воровка? Что она украла?
Он повернулся к ней.
— Это было четыре года назад, когда Амелия только появилась в доме своего дяди. Тогда наши семьи близко общались. Во время светской беседы леди Сесилия пожаловалась моей матери, что пропали ее изумрудные серьги, подарок мужа на день рождения. Она не стала вызывать полицию, подумала на служанку и выгнала несчастную. Мама предложила свою помощь, она ведь заклинательница цветов, могла бы снять спектрограмму, но тут Амелия стала ее отговаривать, слишком настойчиво и горячо. Я тогда не придал этому значения, но спустя неделю волей случая мне довелось побывать в одной из ювелирных мастерских. Приближался день рождения мамы, и мне хотелось ее порадовать какой-нибудь красивой безделицей. После гибели Коры…
Он ненадолго замолчал, и Вирджиния припомнила, что так звали его младшую сестру.
— После ее гибели мама замкнулась в себе. Я не знаю, почему забрел именно в ту мастерскую, потому что она была явно сомнительной репутации. Но именно там я увидел украденные серьги. Их легко было узнать, потому что у изумрудов уникальная огранка, из-за которой кажется, что камень словно тает, когда начинаешь в него всматриваться. Ошибиться было невозможно.
Он снова замолчал, и Вирджиния поторопила его, с тревогой глядя на колбу, в которой пузырение достигло угрожающей силы.
— И как вы поняли, что именно Амелия украла их?
— Пригрозил ювелиру, что сдам его полиции, если он все не расскажет. Он описал девушку, похожую на Амелию, а потом и опознал ее.
— И?..
— И ничего. Я потребовал у Амелии, чтоб она сама призналась, но она наотрез отказалась. Врала мне в лицо. А когда я обвинил ее в открытую, то леди Сесилия заявила, что Амелия не виновата, драгоценности не крала, что она сама их потеряла, а потом, когда нашла, решила избавиться, потому что, как она сказала, серьги ей разонравились. И что это она попросила Амелию отнести серьги к ювелиру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})