но пить, к моему искреннему облегчению, не стал, вернулся в кресло.
- Так вот, - Прохор Захарович сделал небольшой глоток, задумчиво покачал рюмку, любуясь игрой света в тёмно-коричневой, почти чёрной, жидкости, - как-то раз я вернулся домой в неурочный час и не в самом, - мужчина замялся, опять сделал глоток, - скажем так, благоприятном расположении духа. Решил, в который уже раз, окончательно порвать с Дарьей, стал подниматься к ней и на лестнице толкнул девицу, она спускалась. Довольно сильно толканул я её, она пошатнулась и чуть вниз не ринулась, я едва подхватить успел. Естественно, извинился, помог спуститься вниз, налил вина, дабы она успокоилась и на ногах твёрже держалась, ну, и разговорились, само собой. Девица назвалась Алесей, ну, а кто она такая, в нашем городе все знают, особа-то весьма примечательная! Почитай, в каждом доме к ней за помощью обращаются, хворь там прогнать, любовь возвернуть или же артефакт какой на удачу сделать. Она всем помогает, никому не отказывает и денег за свои труды много не берёт, мол, алчность для её дара губительна. Я-то, конечно, в её чародейства не верю, но на мошенницу она тоже не похожа, на мой взгляд, так, блаженненькая, на головушку обиженная.
Господин Васильев осушил рюмку и со стуком поставил её на стол, закрыл ладонями лицо, сдавленно застонал, раскачиваясь, словно болванчик:
- Господи, да за что же мне мука такая? Даша, Дарья, Дашенька, любушка моя ненаглядная, змея ты подколодная, всю душу из меня вынула, сердце высосала, смерти не дала, да и жизни лишила!
Я понял, что спрашивать о чём-либо ещё бесполезно, мужчина с головой ушёл в печаль, плавно переходящую в истерику, пока тихую. Что ж, я его не осуждаю, сам таким был, еле-еле выкарабкался, да и то порой такая тоска накатывает, хоть волком вой. Ладно, Прохор Захарович, помнится, сказал, что Алесю эту все знают, а значит, где живёт сия особа, можно и у слуг спросить, в крайнем случае же можно и городовых к поискам привлечь. Чай, не иголка в стоге сена, отыщется.
Я попрощался, так и не услышав ответа, и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь и приказав стоящему на страже городовому не спускать с господина Васильева глаз и ни на миг не оставлять в одиночестве. Не потому, что считал безутешного вдовца убийцей, а для того, чтобы он с тоски и печали в петлю не полез. Или стреляться не начал.
Глава 7. Непростая доля чародейки
Узнать, где живёт чародейка Алеся для Алексея Михайловича труда не составила, первая же остановленная в коридоре служанка, как только поняла, чего от неё требуется, принялась подробно рассказывать, где живёт интересующая господина следователя девица, даже вызвалась проводить до неё. Корсаров отказался, с содроганием представив, как ему всю дорогу до волшебницы придётся слушать непрекращающуюся болтовню горничной. И почему, интересно, что ни служанка, то непременно болтушка неугомонная, их что, из-за длинного языка на службу берут? Алексей Михайлович плечами передёрнул, висок потёр, коий от болтовни опять заныл и широким шагом направился прочь из дома. Пожалуй, всё, что можно было сделать на месте преступления, он сделал, пора двигаться дальше и побеседовать с изготовительницей артефактов. Интересно, колдунья Алеся обычная шарлатанка или действительно обладает навыками экстрасенса?
- Алексей Михайлович, - прозвенел за спиной следователя звонкий девичий голос, - Алексей Михайлович, подождите!
Корсаров недовольно поморщился, оглянулся, увидев спешащую к нему Елизавету Андреевну. И что это, интересно, барышне от следователя потребовалось, вроде бы всё, что было нужно, обсудили и верная невеста сейчас должна подле своего жениха сидеть, скорбь его утишать, слёзки батистовым платочком промокать.
- Алексей Михайлович, - немного запыхавшаяся от непривычно быстрого шага Лизонька подошла к Корсарову, даже рукава его коснулась, словно опасалась, что он сбежит от неё, - постойте.
- Уже стою, - Алексей не стал скрывать язвительности в голосе, пусть барышня поймёт, что ей, мягко говоря, не очень рады. – Сударыня, осмелюсь заметить, у меня не очень много времени, и я был бы Вам весьма признателен…
- Вы сейчас к Алесе идёте?
Корсаров скривился досадливо, в очередной раз с недовольством отметив скорость распространения сплетен и молча поклонился, выразительно глядя Елизавету Андреевну. Мол, Вы, сударыня, очень милы, но будете просто очаровательны, если оставите меня в покое и не будете тратить бесценное время.
Лизонька покраснела, потупилась, даже носочком туфельки пару раз по земле шаркнула, а потом всё же насмелилась и прошептала чуть слышно:
- Возьмите меня с собой.
Алексей Михайлович посмотрел на девушку с нескрываемым изумлением. Нет, то, что ей захотелось посмотреть на настоящую, кхм-кхм, чародейку по-человечески понятно и объяснимо, но зачем проситься со следователем? Ведь для сопровождения и моральной поддержки достаточно и жениха, зачем навязываться человеку, который родственником не является, а помимо того, занят делами служебными?!
Елизавета Андреевна словно мысли Корсарова прочитала, закраснела пуще прежнего и затараторила, благовоспитанной барышне совершенно неподобающим образом:
- Поймите меня правильно, я ни в коем случае не хочу Вам навязываться и чинить какие-либо препятствия Вашему расследованию, - Лиза перевела дыхание, поуспокоилась немного, заговорила размереннее:
- Разумеется, я могу отправиться к Алесе и с Петенькой, и с любым другим своим родственником, что было бы гораздо более благоразумно… - девушка споткнулась, решив, что сказанное ею можно трактовать весьма обидным для следователя образом и, смущённо всплеснув руками, опять затараторила:
- Нет-нет, Вы не подумайте, я никоим образом не хотела Вас обидеть, мне весьма приятно Ваше общество, Вы такой сильный…
- Давайте всё-таки перейдём к сути вопроса, - остановил излияния Елизаветы Андреевны Корсаров, - иначе мы до полуночи тут простоим. Так почему Вы не можете сходить к Алесе с женихом?
Барышня опять потупилась, смущённо завертела украшающую платье ленту:
- Тётушка категорически против моих занятий артефактикой, а Петенька и все остальные не захотят пойти против её воли и тем самым прогневить.
- А я, значит, против воли Вашей тётушки пойти не побоюсь?
Алексей и сам не смог бы сказать, чего в его голосе больше: иронии, гордости или мальчишеского бунтарства, дух коего так и не смог выветриться несмотря на все выпавшие на долю Корсарова испытания.
Елизавета Андреевна посмотрела на следователя как на неразумное дитя, требующее от неё объяснения простых, в доказательствах не нуждающихся, истинах:
- Разумеется. Вы же сильный и смелый, Вам любой запрет нипочём, это сразу видно и понятно, а кроме того, на Вас